Эмилия Остен - Дворцовые страсти

Лоретта трепетала, с каждой секундой наслаждаясь все больше и больше. Ее подхватило и понесло куда-то, она уже совсем не владела собой. Всякое благоразумие исчезло, и с губ сами собой начали срываться стоны. Каждая жилка в теле требовала ласки – и получала ее.

Девушка не заметила, как ласка обратилась в нежную настойчивость, а настойчивость – в сдержанную страстность. Руки и губы Дориана превращали ее тело в раскаленный поток, сводили с ума. «Ах, как жарко…»

Янтарные глаза виконта де Бланко были темны от желания. И прядь, прилипшая ко лбу, давно развилась.

Господи, что он делает?!

– Дориан, я с ума сойду! Прекратите!

– Но мне казалось, что именно этого вы и хотели…

– Я… Нет!!!

– Нет – в смысле прекратить?

– Нет, продолжайте!!!

«Янтарные… глаза… как жарко… жарко как…»

Ее пальцы заблудились в волосах Дориана, а его губы то исступленно целовали ложбинку между ее грудей, то срывали очередной полувздох-полустон с ее губ, то касались мочки уха, шеи, опять груди, родинки на талии…

У Дориана были чуткие руки – руки отменного фехтовальщика. Руки музыканта, который, садясь за клавесин, становится чародеем.

Сейчас инструмент – это она сама. Лоретта.

…И пришла не боль, а безумная, перехлестывающая через край радость от сознания того, что теперь она целиком, без остатка принадлежит любимому человеку. Она женщина, счастливая и желанная. Теперь Лоретта поверила, что все будет хорошо.

– Можно я скажу все, что думаю о тебе? – прошептал он ей на ушко, когда оба в утомлении откинулись на подушки.

– Все? – Лоретта улыбнулась. – Давай я угадаю. Ты хочешь сказать: хорошо, что я приехала, верно? – она приподнялась на локте, и лицо ее стало серьезным. – А я хочу сказать, что теперь даже благодарна брату и деду, которые восстанавливали меня против тебя. За то, что могу быть с тобой и ничего не опасаться. И еще я хочу поблагодарить бога. Его воля позволила мне сберечь то, что обычно стараются отдать любимому.

Дориан крепко обнял ее и прижал к себе.

– Любимому? – переспросил он, точно дразня девушку.

– Глупый! – кулачки Лоретты уперлись в грудь Дориана. – Конечно, да!

Они повторяли друг другу все те клятвы, которые обычно говорят влюбленные, до тех пор, пока Лоретта не задремала, положив голову на его плечо.

Виконт смотрел на девушку и ощущал, как к горлу волной подступает нежность. «Как ты прекрасна, возлюбленная моя…»

Будить ее не хотелось. Пусть поспит хотя бы час, прежде чем он вынужден будет посадить ее на лошадь. Он не сможет даже проводить ее…

Утро оказалось восхитительным. Когда Дориан, Седрик, Николя и его секундант, меланхоличный человек, представившийся как шевалье де Левинез, въезжали в лесок, где должна была состояться дуэль, птицы только начали просыпаться. Небо приобрело жемчужный оттенок, облака пылали рассветным багрянцем.

Седрик отчаянно зевал, а вот у Дориана сна не было ни в одном глазу. Еще никогда он не чувствовал себя таким свежим. Расставаясь с Лореттой, виконт осыпал ее лицо поцелуями – и был уверен, что увидит ее вечером. Дуэль теперь выглядела всего лишь досадной помехой. Проводив девушку, он спокойно проспал до утра.

Их ждали: на лесной дороге стояла черная карета без гербов, запряженная четверкой белых лошадей, а на поляне прохаживались Арсен де Мелиньи и Гаспар д’Оллери с секундантами. У дверцы кареты стоял лекарь – все верно, без него никак нельзя. Дориан спешился, слуга в ливрее цветов де Мелиньи принял поводья. Да, Арсен относится к предстоящей дуэли серьезно… Дориана взяла досада: ну что им всем делить? Если вздорные старики никак не могут простить друг другу давно поросших быльем грешков, при чем здесь молодежь? Однако отыгрывать назад было поздно, да и с Гаспаром у него действительно есть предмет для спора.

– Доброе утро, господа! – Барон д’Оллери пребывал в ироническом настроении. – А мы уж думали, что не дождемся вас!

– Давайте без лишних слов, – сумрачно откликнулся явно не выспавшийся Николя. – Приступим.

– Приступим так приступим, – пожал плечами Гаспар. Арсен не проронил ни слова.

Седрик, шевалье де Левинез и секунданты противников отошли в сторону, чтобы обговорить детали. Дориан сбросил камзол и размял пальцы, словно предполагал сыграть этюд на клавесине, а не сражаться на дуэли. Впрочем, шпага в умелых руках подобна музыкальному инструменту: так же требует ловкости, скорости и гибкости. Николя же лишь расстегнул пару верхних крючков мрачного черного камзола да подоткнул манжеты – будто собирался не драться, а пройтись на природе. С реки наползал невесомый туман, рассветное солнце блестело на яркой зелени деревьев, тишина, нарушаемая лишь щебетом ранних птах, казалась слегка нереальной. Переговоры секундантов подошли к концу.

– Займите позиции, – провозгласил Седрик де Кератри.

Дориан обнажил шпагу и встал ан-гард напротив Гаспара. Барон д’Оллери мерзко улыбнулся и зеркально отразил позу виконта. Черт подери! Дориан успел позабыть за прошедшие годы, что Гаспар – левша. Впрочем, без разницы. Если необходимо, де Бланко мог сражаться любой рукой, не теряя ни темпа, ни силы удара. Но это стоит придержать в секрете до поры. Дориан медлил, вынуждая соперника напасть первым, открыться. Гаспар ринулся в атаку.

Виконт легко ускользнул от удара и начал плести узоры кончиком шпаги. Многочисленные наскоки противника пропадали зря, словно тот сражался с водой, пробуя клинком разрубить водопад. Шпага Дориана легко отводила в сторону сильные удары, парировала уколы и периодически сама стремилась поразить Гаспара. Д’Оллери явно жаждал покончить с делом поскорее. С прошлой встречи в Булонском лесу он помнил, что мастерство Дориана превзойти трудно, если не невозможно. Оставалось надеяться на случайный промах и собственный напор. Но долго поддерживать такой темп атаки было немыслимо. Вскоре Гаспар вынужден был перейти от нападения к защите. Лицо его утратило самоуверенное выражение, став сосредоточенным. Теперь барону приходилось обдумывать каждое действие. Шпага Дориана была повсюду, грозя в любой момент нанести роковой удар.

Гаспар отступил на шаг.

Дориан хищно улыбнулся. Еще вчера, в постели с Лореттой, он почувствовал, что обязательно победит, что противник будет повержен. Безжалостная мысль стучала в висках, откуда-то из самых глубин существа поднялась тусклая и кисло пахнущая железом жажда крови. Гаспар стал не просто противником и соперником, а самым настоящим врагом. Смертельным врагом. Виконт убыстрил темп, заставляя д’Оллери выбиваться из сил. Сам он мог двигаться и еще стремительнее, но не спешил обнаруживать все свои возможности – резерв всегда сгодится. Гаспар хмурился. Поединок грозил затянуться. Нужно было схитрить, и барон шагнул вправо, двигаясь по широкой дуге. Утреннее солнце висело еще совсем низко над горизонтом, грешно этим не воспользоваться.

Дориан легко понял уловку противника, но виду не подал. Пусть думает, что провел его, пусть только немного откроется… Сообразив, что легкой победы маневр не принесет, Гаспар стал защищаться тщательнее. Дориан никак не мог изловчиться и нанести удар так, чтобы не открыться самому. Рисковать он не собирался – это же не война, тут важен холодный расчет. Как холодный расчет уживался в нем с жаждой крови, Дориан не задумывался. Он просто позволял противнику обольщаться насчет того, кто и кого обманывает. Чтобы солнце не ослепило его, виконт смотрел на ноги Гаспара. Не было никакой нужды приглядывать за оружием барона, навыки фехтования, давно вошедшие в плоть и кровь Дориана, позволяли парировать удары почти интуитивно. Когда же тень д’Оллери легла к ногам виконта, он просто перебросил шпагу в левую руку и принял на основание клинка тот мощный удар сверху вниз, который должен был обрушиться ему на голову. Не ожидавший этого Гаспар выпустил свою шпагу, и оружие покатилось по примятой траве к Седрику.

На одно бесконечное мгновение все перестали дышать. Дориан перехватил руку Гаспара и дернул его на себя. Барон потерял равновесие, развернулся и очутился на коленях, спиной к противнику. Де Бланко хладнокровно сделал шаг вперед и приставил шпагу к его горлу, заставляя вытягивать шею и задирать голову вверх до предела. Несколько капелек крови стекли по кадыку Гаспара и замарали кипенно-белый воротник его сорочки.

Стоит лишь немного сильней прижать лезвие… Дориан боролся с искушением именно так и поступить. Гаспар не шевелился.