– Я полагаю, что ветераны армии мятежников вполне могли бы сгодиться, – добавил ирландец. – Ну, что ответишь?
Морган тут же закивал. Это была прекрасная возможность отправиться на Запад и заработать деньги для будущего. Тогда он сможет основать династию, о которой мечтал его отец. И возможно, забудет о Джессамин.
– Да, черт подери! – выпалил Морган и снова закивал.
Река Арканзас, западный Канзас
Июнь 1866 года
На склоне дня грузовой обоз Уильяма Донована, следовавший в Санта-Фе по индейской территории, разбил лагерь. Колеса огромных фургонов соединили между собой цепями, создав подобие форта. Мулов почистили и покормили, затем поставили часовых. Следующая смена караула улеглась спать в фургоны. Держа винтовку под рукой, кашевар заканчивал приготовление ужина. Компания «Донован и сыновья» особо гордилась своими отменными поварами; более того, Донован платил им премии.
Хотя обрывистый берег реки казался вполне безопасным, Уильям и Морган внимательно осмотрели окрестности в полевые бинокли, обдумывая, как избежать возможного нападения команчей. Свой бинокль Морган получил в качестве награды за пережитый кошмар во время перехода через пустыню Мохаве.
Внезапно со стороны восточного поста донесся свист – сообщение о приближении незнакомцев.
Уильяме Морганом тут же повернулись и увидели трех всадников в лощине между невысоких холмов. В широкополых шляпах, с платками, закрывающими рот и нос от пыли, они могли оказаться кем угодно.
– Неплохие лошади, – заметил Морган.
Уильям рассмеялся:
– Забудь о своих предрассудках южанина и отдай должное всадникам. Признай, что люди, имеющие таких скакунов, должны знать, как вести боевые действия.
Морган усмехнулся:
– Но я никогда не говорил, что янки не умеют драться. Они хорошо обучены, дисциплинированны и опытны, а главное – умеют избегать бессмысленных стычек с индейцами.
Впрочем, в данный момент индейцы не представляли бы опасности для их обоза. Слишком хорошо был вооружен конвой, да и лагерь они надежно укрепили. А вот три одиноких всадника вполне могли стать легкой добычей местных племен.
– Встреть их, – сказал Уильям, убирая бинокль. – А я пойду сообщу повару, что у нас гости.
Морган молча кивнул. Когда всадники приблизились, он пошел им навстречу. Всадник, возглавлявший группу, снял шляпу и стащил с подбородка бандану. Его лицо было таким же загорелым, как у Моргана, а волосы – с чуть более выраженной рыжиной. Правый глаз закрывала черная повязка, через щеку под ним тянулся широкий белый шрам, а здоровый глаз был такой же серый, как глаза Моргана. Он кивнул в знак приветствия; когда же заговорил, его хрипловатый голос с характерной напевностью тотчас выдал уроженца Миссисипи.
– Добрый вечер… мистер Эванс.
Лицо Моргана вытянулось. Боже правый, неужели Сайрус?! Здесь, в сотнях миль от городов и поселков? Он не знал, что ранение, лишившее кузена глаза, еще и обезобразило его щеку. Но богатый боевой опыт подсказывал: сабельный удар, причиняющий такое увечье, почти наверняка смертельный. Так что Сайрус, наверное, лишь чудом выжил.
Прошедших лет словно не бывало, и Морган вспомнил об их старой дружбе.
– Добрый вечер, Сайрус. Конечно же, останетесь с нами на ночь?
Сайрус кивнул и соскочил на землю. Щелкнув пальцами, подал знак своим людям спешиться.
– Благодарю от лица своих солдат. На самом деле я здесь, чтобы поговорить с тобой. Возможно, после этого ты не захочешь стоять со мной рядом.
Морган замер на мгновение, потом сказал:
– Мы можем поговорить с глазу на глаз здесь и сейчас.
Один из солдат подошел к Сайрусу и взял под уздцы его лошадь. Молча переглянувшись, двоюродные братья отошли к небольшому откосу, находившемуся чуть поодаль от лагеря. Повернувшись к кузену, Морган взглянул на него вопросительно. Тот снял перчатки, сунул их за пояс, проговорил:
– Это наша первая встреча после войны. Нам с тобой нужно кое о чем договориться, чтобы все между нами было ясно.
Сайрус пристально посмотрел в глаза кузену, и Морган сразу же понял: разговор будет не из приятных. Он кивнул и приготовился к драке.
– Я признаю свой долг перед твоим отцом, вырастившим меня как собственного сына после смерти моих родителей, – продолжал Сайрус. – Он дал мне образование, благодаря ему я учился в Уэст-Пойнте. Я всегда чувствовал себя полноправным членом вашей семьи, но…
Сайрус сделал паузу. На скулах его заиграли желваки.
«Какого черта? – мысленно воскликнул Морган. – Этот человек женился на женщине, предназначенной для меня, а теперь еще и…» Морган с трудом пересилил желание ударить кузена.
– Я старше тебя, Морган, поэтому считаю своим долгом сказать: твой поступок был возмутительным.
– Мой поступок?
– Подвергать опасности Джессамин и Хейуарда, когда старик был уже тяжело болен, – это действительно возмутительно. А шпионские игры в их доме?.. Ты мог бы заняться этим в другом месте. Шпионаж, наверное, допустим во время войны, но ставить под удар невинных и беззащитных совершенно непростительно.
Сайрус был прав, и это еще более обострило чувство вины, терзавшее Моргана. Особенно мучился он после того, как прочитал письмо бабушки Эулалии о смерти дяди Хейуарда. Ведь очень может быть, что он, Морган, ускорил его кончину, заставив несколько дней волноваться. Сам того не желая, он нанес смертельный удар человеку, которому с детства стремился подражать.
– Как ты можешь отчитывать меня, если сам женился на женщине, обещанной мне со дня ее рождения? – проворчал Морган.
– Уж не хочешь ли ты обвинить меня в бесчестье?! – прорычал Сайрус, бросаясь на кузена.
Сцепившись, они наносили друг другу стремительные и яростные удары, причем их силы оказались равны; вскоре Сайрус разбил Моргану нос, а Морган Сайрусу – губу.
Минута проходила за минутой, а они упорно продолжали молотить друг друга кулаками. Рубашка Моргана была вся изорвана и залита кровью, а униформа Сайруса – безнадежно испорчена. Но ни один из них не собирался сдаваться (впрочем, Морган, щадя кузена, дрался не в полную силу).
– Пять минут до ужина, джентльмены, – раздался неожиданно голос Уильяма.
Морган не сводил глаз с кузена.
– Если вы сейчас же не прекратите, – продолжал ирландец, – мы с Карсоном разольем вас водой. Мне бы не хотелось, чтобы из-за вас труды нашего повара пропали даром.
Тут Сайрус нанес противнику удар в челюсть, а Морган, не оставшись в долгу, всадил кузену кулак под ребра, заставив его попятиться. Когда же несколько минут спустя прозвенел обеденный колокол, они остановились и пристально посмотрели друг на друга. Внезапно Морган улыбнулся, и Сайрус почти тотчас же улыбнулся ему в ответ. Как всегда случалось в детстве, между двоюродными братьями после драки установилось взаимопонимание. Они снова сошлись, но на сей раз крепко обнялись, по-прежнему улыбаясь во весь рот, – мол, славно помахали кулаками.
Когда они направлялись в лагерь, Морган вдруг сказал:
– Знаешь, я очень рад, что после такого ранения ты остался жив.
Сайрус коснулся пальцами повязки на глазу:
– Это твои парни постарались при Геттисберге, где я служил с Бафордом. Но потеря глаза стоила того, чтобы увидеть, как бежит Ли. Прости, что говорю это.
– Я, вероятно, отдал бы обе руки – только бы увидеть, что Грант сдался, – с усмешкой заметил Морган.
Они дружно рассмеялись, забыв о размолвке.
Натнез, Миссисипи
Декабрь 1869 года
Джессамин поглаживала Сайруса по плечу, что было не совсем прилично во время вальса. Но в этот поздний час на свадьбе кузена Джорджа счастливой семейной паре прощалось все, и она с удовольствием ласкала Сайруса при каждой возможности, не считая униформу помехой.
Бальный зал Натчеза поражал богатством убранства, но именно этого и следовало ожидать от приуроченной к Рождеству свадьбы, объединившей две влиятельнейшие семьи штата Миссисипи. Сейчас здесь повсюду вились гирлянды цветов, а в углах зала стояли нарядно одетые мужчины и женщины, без умолку болтавшие.
Муж подмигнул ей, и Джессамин в ответ расплылась в улыбке. Милый, милый Сайрус… Прошло уже пять лет жизни с ним, а она по-прежнему счастливейшая из женщин. Да, ей очень повезло, что она стала его женой, хотя иногда… Иногда она все же задумывалась: а как бы сложилась ее супружеская жизнь с Морганом? Ведь он так быстро сумел раскалить ее в тот последний вечер в Мемфисе…