Морган задумался ненадолго, потом кивнул:
– Да, верно. Чарли всегда точно знает, где наши деньги. Что ж, не стану спорить. Возможно, золото Ортица действительно существует. Но скажи, тебе от этого легче?
– Представь себе, легче. – Джессамин нахмурилась и бросила взгляд в сторону служебного вагона, за которым находился вагон Чарли. – Пойми, я должна вернуть себе Сомерсет-Холл.
– Почему именно сейчас? Во время воины ты не очень-то из-за этого переживала. Ты ведь уже давно лишилась Сомерсет-Холла.
– Потому что теперь его хочет купить Чарли Джоунс. Он собирается оставить несколько лучших жеребцов и кобыл, а остальных отправить к мяснику на бойню. Сократ, Аристотель и Кассиопея согласились до моего возвращения покараулить лошадей. Но они очень рискуют, так как вот-вот разразится эпидемия холеры и желтой лихорадки.
Морган с удивлением посмотрел на Джессамин:
– О Господи, неужели он действительно хочет избавиться от легендарных лошадей? Избавиться от золота Сомерсет-Холла?! – Морган ударил кулаком по столу. – Сукин сын этот Чарли! Прости, что ругаюсь.
Джессамин молча кивнула, и он спросил:
– Но как же ты собираешься его остановить?
– Согласно составленному отцом договору, я имею право «первого отказа», то есть при желании могу выкупить поместье. И золото Ортица – моя единственная надежда остановить Чарли.
Морган со вздохом пробормотал:
– Нет никаких сокровищ, Джессамин.
Она заглянула ему в глаза и поняла, что он говорил совершенно искренне. Да, Морган не старался ввести ее в заблуждение, не стремился завладеть золотом Ортица. Он просто не верил в его существование.
Джессамин поджала губы и покачала головой:
– Ты ошибаешься, Морган. Золото Ортица… оно должно существовать! Помнишь, как умирала твоя мать от желтой лихорадки? Помнишь, как она кричала, пока в нее не влили настойку опиума, чтобы успокоить?
Морган побледнел.
– Джессамин…
Ей было неприятно вспоминать об этом, но она была готова пустить в ход любое оружие.
– А помнишь, как быстро угасли твои маленькие братики? Вот какому риску подвергаются Сократ, Аристотель и Кассиопея, охраняя лошадей. А вдруг начнется паника и массовое бегство людей? Тогда лошадей могут просто похитить, и, чтобы этого не произошло, Аристотелю с Сократом придется защитить их с оружием в руках. Пойми, Морган, я должна найти золою, чтобы спасти их всех!
Он снова ударил кулаком по столу:
– Черт подери, Джессамин, ты самая упрямая женщина на свете!
Сверкая глазами, она вскочила.
– Имей в виду, я на все пойду, чтобы спасти своих друзей! А теперь скажи: ты поведешь меня по маршруту, указанному на карте, или нет? Если нет, то в Денвере я найду себе другого провожатого.
Морган пристально смотрел ей в глаза. Его ноздри раздувались, а глаза словно превратились в льдинки.
– В этой экспедиции каждый твои шаг может стоить тебе жизни, Джессамин. Поэтому тебе придется безоговорочно подчиняться всем моим приказам. Ты в состоянии это делать? Сможешь подчиняться мне немедленно и безоговорочно?
Она медлила с ответом, и он, вздохнув, проговорил:
– Вижу, что ты мне не доверяешь. Что ж, в таком случае наша экспедиция завтра же закончится. Какое-то время мы провели вместе, и я… Могу сказать, что добился желаемого, и утолил жажду мести. Ведь ты выкрикивала мое имя и просила продолжить ласки, не так ли? Завтра я позабочусь, чтобы тебя отправили домой.
«Господи, он же выполнит свою угрозу!» – мысленно воскликнула Джессамин.
– Нет-нет, я… – Она потупилась. – Обещаю, что буду подчиняться тебе.
Он едва заметно улыбнулся:
– И простишь меня, хотя я вовсе не разделяю твой энтузиазм?
– Я не сержусь на тебя. И буду делать все, что от меня требуется. – Джессамин снова села и протянула руку к бокалу с вином.
– Будешь подчиняться всегда и везде? – допытывался Морган.
– Что ты имеешь в виду?
Он откинулся на спинку стула и взглянул на нее с усмешкой.
– Видишь ли, единственное место, где мы полностью доверяем друг другу, – это постель. Поэтому ты должна доказать мне здесь и сейчас, что умеешь подчиняться всегда. Или же я позабочусь о том, чтобы ты вернулась в Джексонвилл к бабушке Эулалии.
– Но, Морган!..
Он смотрел на нее все так же пристально.
– Ты отказываешься, дорогая?
– Разве моего слова недостаточно?
– А моего?
Она вздохнула и сказала правду:
– Нет, твоего недостаточно. А я… Я уже сказала, что буду слушаться тебя безоговорочно.
– Но ты должна доказать. Знаешь, я придумал новую игру… Тебе следует сидеть не за столом, а на столе.
Джессамин посмотрела на него с подозрением.
– На столе?
– Совершенно верно. Ты должна сидеть или лежать.
Она взглянула на стол, и он показался ей достаточно длинным и крепким для любовных игр.
– И что же?..
– Я буду тебя возбуждать, но имею право прикасаться только руками и губами. – Он говорил с таким видом, словно речь шла о партии в шахматы, и это делало его предложение еще более заманчивым. – Видишь ли, это будет проверка моего мастерства и твоего послушания. Так как же, дорогая, согласна?
– Только не в столовой, Морган. Ведь могут появиться слуги. Или Райли.
– Раз ты заранее начинаешь со мной спорить, тогда нет смысла продолжать совместную поездку, не так ли?
– Но, Морган…
Она посмотрела на него просительно, но он молча пожал плечами.
«Ну что ж, если он настаивает…» – подумала Джессамин. И она вдруг почувствовала, что ей все больше нравится это предложение Моргана. Конечно, она не верила ему, когда он говорил о том, что золото Ортица – просто выдумки, но кое в чем она вполне ему доверяла. В конце концов, он ведь ни разу не причинил ей боли, ни разу не унизил. Более того, все, что он делал с ней, доставляло ей необыкновенное удовольствие.
Облизав внезапно пересохшие губы, она уселась на край стола и, обхватив себя руками за плечи, вопросительно взглянула на Моргана. Он улыбнулся и кивнул с явным одобрением. Затем взял со стола салфетку и свернул ее, так что получилась длинная повязка.
– Вот, на глаза. – Он протянул ей салфетку.
– Завязать глаза? – Она взглянула на него с удивлением. – Мне нельзя смотреть?
– Нельзя.
Она вскинула руку в знак протеста, но он тут же нахмурился:
– Джессамин, ты уже отказываешься мне подчиняться?
Она со вздохом опустила глаза.
– Нет-нет, я согласна.
– Очень хорошо. – Морган взял у нее повязку и сам завязал ей глаза. – Что-нибудь видишь?
Фыркнув, она опустила повязку чуть пониже и покружила головой. Немного помолчав, пробормотала:
– Нет, ничего.
Морган мысленно улыбнулся. Она все-таки смирилась, и это очень его обрадовало. Ему требовалось, чтобы она подчинялась ему беспрекословно, даже если какие-либо приказы вызывали у нее внутренний протест.
– Вот и хорошо. Не бойся ничего, – прошептал он ей на ухо.
Взяв миску со льдом, Морган погрузил в колотый лед фужер для шампанского, утопив ножку до самого верха. Затем кончиком пальца приподнял подбородок Джессамин, а краем фужера легонько провел по ее шее.
Она вскрикнула и отпрянула, но тут же успокоилась.
Подержав немного пальцы во льду, Морган провел ими по ее ключице, и она с тихим стоном подалась ему навстречу. А по ее груди потекла тоненькая струйка воды.
– Потрогай себя между ног, – сказал Морган.
– Здесь, в столовой? – спросила она с удивлением.
– Разумеется, здесь. Приподними юбки и потрогай. Ты же не станешь утверждать, что не знаешь, как это делается.
Щеки ее залились румянцем.
– А ты… Ты не прикоснешься ко мне там ледяной водой? – прошептала она.
Морган невольно улыбнулся и посмотрел си в лицо. Он не видел ее глаз, но мог бы поклясться, что она именно этого хотела.
– Я сделаю то, что тебе захочется. Если будешь послушной.
Джессамин с громким вздохом приподняла юбки чуть выше коленей.
Морган тут же ощутил мощный прилив крови внизу живота. Сорвав с себя пиджак и галстук, он начал расстегивать рубашку.
– Повыше, Джессамин, – велел он.
Она подняла юбки еще выше, приоткрыв панталоны из тонкого белого батиста, отделанные по низу лентами и рюшами.
Морган почувствовал нестерпимое жжение в паху. Черт побери, где же Уильям хранит здесь кондомы? Может, в буфете? Скинув с плеч подтяжки, он начал обшаривать полки.