Морган невольно улыбнулся. Если ведущая кобыла его главного погонщика чувствует себя хорошо, то наверняка и все остальные мулы в порядке. Что же касается лошадей, то за них тем более не следовало беспокоиться.
Вспомнив про Чарли, Морган нахмурился:
– А что у Джоунса? Каких животных он взял для перевозки поклажи?
– Вроде бы одних только лошадей. Правда, очень хороших и в большом количестве. Есть среди них и кавалерийские, но большинство – чистокровки.
– Морганы?[6]
Лоуэлл покачал головой и посмотрел на Митчела, заканчивавшего подготовку очередного тюка для погрузки.
– Частично – да, но в основном – более крупные. Слышал, что он собирался удвоить их число, чтобы иметь смену.
– Не все крупные породы хороши для гор.
Лоуэлла с усмешкой кивнул:
– Согласен, сэр. Но Джоунс, похоже, этого не знает.
Морган улыбнулся, вспомнив о том, что сам он выбрал морганов, мексиканских берберов и мустангов.
– Что ж, очень хорошо. Пойду навешу моего Чако, пока он не разнес стойло.
Лоуэлл хмыкнул и сделал еще один глоток из своей кружки. Похлопав молодого человека по плечу, Морган направился к сараю. Настроение у него заметно улучшилось; теперь он уже нисколько не сомневался в том, что утрет Джоунсу нос.
В сарае он застал Грейнджера, седлавшего рослого серого жеребца с белой звездочкой во лбу. Рядом с ним сидела на тюке сена жирная кошка, лизавшая лапу; как ни странно, она совершенно не боялась жеребца.
– Доброе утро, Эванс, – поздоровался Грейнджер.
– Доброе утро, – кивнул Морган.
Грейнджер на мгновение отвел глаза, потом пробормотал:
– Муж миссис Эванс не раз спасал мне жизнь, как вам, должно быть, известно.
– Сайрус был очень хороший человек, – осторожно ответил Морган. «К чему этот разговор?» – недоумевал он. – Мы с ним вместе росли. Как братья…
– Да, я слышал, – отозвался Грейнджер. – Так вот, миссис Эванс – настоящая леди, и я буду ее охранять. Знаю, что она относится к вам благосклонно, но, как незамужняя дама, она нуждается в защитнике.
«Интересно, что, по мнению Грейнджера, я собираюсь с ней сделать?» – мысленно усмехнулся Морган.
– Но ведь ты понимаешь, что миссис Эванс в состоянии сама за себя постоять?
Грейнджер откашлялся и проговорил:
– Догадываюсь, сэр. Но все же я предпочел бы лично о ней заботиться и защищать ее. – С этими словами он затянул на животе скакуна подпругу и застегнул пряжку, после чего погладил его. Серый красавец взмахнул хвостом и тихо заржал.
Морган какое-то время молчал, потом спросил:
– Ты едешь на Шермане?
В этот момент из соседнего стойла выглянул Чако, индейский мустанг Моргана.
Грейнджер пожал плечами. Он был одним из немногих, кто мог без опасений оседлать серого дьявола.
– Похоже, что на нем давно не ездили. Думаю, он хорошо отдохнул.
– Ты уверен, что не хочешь сменить лошадь, пока есть возможность? – допытывался Морган.
Шерман был сущим исчадием ада и оставался в живых только потому, что вдвое превосходил в выносливости всех остальных лошадей конюшни «Донована и сыновей». Один болван «пообещал» Шерману, что еще год его не кастрируют, если конь поможет ему благополучно унести ноги во время нападения апачей. Шерман помог, и Донован выполнил обещание болвана. Однако скакуну все равно грозила кастрация.
– С Шерманом я справлюсь, – ответил Грейнджер, усмехнувшись. – К тому же вчера мы провели с ним некоторое время вместе и, похоже, добились взаимопонимания. Правда, Шерман?
Жеребец заржал, а затем, склонив голову, принялся жевать сено.
Морган рассмеялся и подошел к своему Чако. Погладив коня, он угостил его конфетой из кленового сиропа – то было любимое лакомство мустанга.
– Ты проверил седло миссис Эванс? – спросил он, снова повернувшись к Грейнджеру.
– Оно было уже вычищено, когда сюда прибыло, – ответил Лукас. – Но его все равно почистили.
– Хорошо ли оно сидит на лошади?
Грейнджер взглянул на Моргана с некоторым удивлением:
– Разве вы не знаете, что его делали в Лондоне по специальному заказу?
– По специальному заказу?..
Морган знал, что Сайрус и Джессамин жили на жалованье армейского офицера. Как же они могли заказать в Лондоне женское седло?
– Миссис Эванс однажды выиграла состязание в стрельбе из винтовки, – пояснил Грейнджер. – Капитан Эванс сделал несколько ставок на удачу жены и потратил выигрыш на заказ седла для любимой лошади Звездочки. Капитан также попросил, чтобы седло сделали пригодным для таких американских пород, как морганы, юго-западные берберы и мустанги. – Взяв лежавшее неподалеку седло, Грейнджер продолжил: – Вот оно. Прекрасная работа, верно? Вчера я примерил его – надел на Звездочку и на наших лошадок. Сидит на всех идеально.
Морган с удовлетворением кивнул. Он очень надеялся, что Джессамин сможет использовать в качестве сменной хотя бы одну из его лошадей.
– Ты сказал – на всех?
– Почти на всех. Для некоторых лошадей требовалось несколько иначе подгонять под распорки попону, но это не так уж трудно сделать.
Грейнджер начал седлать Звездочку. В его движениях чувствовались уверенность и сноровка человека, знающего, как обращаться с женскими седлами.
Морган же с любопытством разглядывал Звездочку, и ему вдруг вспомнилось, как он когда-то седлал на рассвете лошадей в Сомерсет-Холле. Тогда рядом с ним частенько стояли Сократ и Галилей, рассказывавшие о жеребятах и молодых кобылах, резвившихся на пастбище. Именно за это и боролась сейчас Джессамин – за то, чтобы спасти всех этих лошадей и заново устроить свою жизнь в другом месте, там, где не будет угрозы желтой лихорадки. Окинув взглядом конюшню, Морган сказал себе, что поможет ей в этом, поможет во что бы то ни стало.
Чако ткнулся носом ему в грудь в поисках сладкого лакомства. Морган, рассмеявшись, похлопал коня по холке и вывел из стойла.
– Миссис Эванс наверняка сможет продержаться в своем седле дольше, чем большинство из нас, – неожиданно заявил Грейнджер.
Морган, приступивший к подготовке Чако, бросил на него недоверчивый взгляд.
– Она никогда не уступала в выносливости опытным кавалеристам и неизменно превосходила зеленых новичков. А потом танцевала ночь напролет, если приходилось идти на бал.
Морган пожал плечами:
– Что ж, очень может быть. Благодаря своему специальному седлу она, наверное, сумеет скакать по любой местности.
– А вот миссис Джоунс…
– Мэгги Джоунс? – перебил Морган. – Когда я только познакомился с ней, она была очень крепкой женщиной и ездила в мужском седле. Но теперь предпочитает передвигаться в экипажах.
– Возможно, она будет задерживать их, – заметил Грейнджер с надеждой в голосе.
– Да, наверняка, – кивнул Морган. – Ведь она ужасно не любит просыпаться до рассвета. К тому же за последний год Мэгги сильно поправилась. Теперь она уже не такая стройная, как прежде.
Грейнджер усмехнулся и принялся затягивать на седле ремни.
– Если мы сократим расстояние между нами и Джоунсом до того, как достигнем Сан-Хуан…
Морган рассмеялся и с уверенностью заявил:
– Конечно, сократим. И тогда мы практически уравняем шансы.
– Более того, мы получим возможность чинить им всякие препятствия, совершая, к примеру, внезапные налеты, – заметил Грейнджер. Сунув карабин Шарпса в чехол, притороченный к седлу, он нахмурился и проворчал: – К сожалению, и они могут чинить нам препятствия.
Морган с интересом разглядывал Джессамин. Сайрус, как ни странно, снабдил ее седло чехлом для ружья и кобурой для револьвера. Выходит, он брал ее с собой в опасные поездки? Если так, то это очень даже неплохо. Там, куда они сейчас направлялись, оружие ей наверняка понадобится.
Минуту спустя во двор вышла Джессамин. Она была в новой темно-зеленой амазонке, прекрасно подчеркивавшей красоту ее фигуры, и в широкополой испанской шляпе.
– Доброе утро, джентльмены, – поздоровалась она, обращаясь ко всем сразу.
Погонщики из «Донована и сыновей» вежливо расшаркались и сняли шляпы. Даже Малыш, рослый индеец, которого Грейнджер взял в качестве проводника, и тот поклонился.
– Доброе утро, мэм, – пробормотал он.
Одарив всех улыбкой, Джессамин приблизилась к своей лошади.
– Звездочка, милая… – проворковала она, угощая кобылу кусочком сахара.
Морган поморщился, словно от зубной боли. Черт побери, когда же она разглядит в нем джентльмена и будет постоянно ему улыбаться?! Увы, едва ли он сумеет добиться этого во время экспедиции.