– Вькюсный? – все так же смешно спрашивал шаман, зная ответ.
– Да, лишь однажды я испытывал схожее удовольствие от пищи.
– Зьнаю, зьнаю, – отвечал он, улыбаясь.
– Почему вы так говорите? Ведь вы можете говорить абсолютно чисто.
Он засмеялся.
– Только никому не говори об этом, – была это шутка или вполне серьезная просьба, я не знаю.
– Хорошо, – ответил я. Без единого слова мы, как мне показалось, с одинаковым удовольствием осушили чашки.
– Пора вам, – поставив чашку на стол, сказал он.
Навалившись на машину, я наблюдал за тем, как Оржак практически бегом таскал из надворной постройки, служивший амбаром или складом, огромные куски маралятины, банки с грибами, ягодой, аккуратно укладывая все в багажник.
С неизменной улыбкой на лице ко мне подошел шаман.
– Множество вопросов мучает тебя, не на все нужны ответы. Ты определил свое Божество и живи с ним, все остальное оставь. Береги женщину и своих детей, учи их познанной тобой ЛЮБВИ. Ты искренен и Божеству это нравится, оно хранит тебя и будет с тобой ВЕЧНО!
– Спасибо, вы мне очень многое открыли.
Он засмеялся.
– Ты сам все открыл. Думающему человеку не нужны советы, он все найдет в себе. Я лишь помог тебе спокойно поговорить с самим собой.
– Но как же, – удивился я, – там, в доме, вы рассказали мне о множестве Богов и…
– Ты говорил сам с собой.
– Но…., – сорвалось с моих губ.
– Ты все правильно понимаешь и чувствуешь, вскоре ты сможешь видеть, что устройство жизни то, каким ты открыл его сегодня. Сомнения и все пройдет.
Я вдруг вспомнил об упомянутых детях, которых у меня нет, не считая Сережи.
– Вы говорили о детях, – говорил я, – у меня их нет.
– Уже есть, – улыбнулся он.
– Вы имеете в виду сына Оксаны?
– И его тоже.
– Я не понимаю, – не отставал я.
– Немного терпения и все поймешь.
– Она беременна?! – сердце мое замерло.
– Да, – ответил он, разрешая ему лихорадочно забиться.
– Спасибо! – радостно благодарил я его.
– Моего участия в этом нет, – смеялся он.
Его «Да» опьянило меня, не было и чуточки сомнения в том, что он мог ошибиться. Он знал! Мои мысли, душа неслись к ТОЙ, в чьем теле взращивалась частичка нашей любви.
Мы быстро простились с ним, и только Оржак тронулся, я лихорадочно набирал ее номер. Один гудок, второй, третий….
– Ну что ты там, – вслух сказал, заставляя Оржака улыбнуться.
– Да, – наконец я услышал ЕЕ голос.
– Оксана, что так долго не отвечаешь?
– Сразу ответила, что случилось?
– Случилось! Ты беременна.
Ответа не последовало, только гнетущая тишина.
– Алло, Оксана, ты слышишь меня?
– Слышу, – слишком холодно ответила она.
– Ты беременна, – еле слышно повторил я.
– Я слышала, – убивала она меня холодом. – Откуда ты знаешь?
Давление в висках вот-вот готово было разорвать мой мозг.
– Не все ли равно? – еле сдерживая себя, чтобы не закричать, спокойно ответил я.
– Что ты так разговариваешь со мной? – задала она вопрос с ноткой недовольства, разжигая во мне пламя, способное уничтожить все живое вместе со мной.
– Теперь я и не знаю, как говорить с тобой.
– И не говори, – сказала она, разорвав мое сердце.
Дрожащими пальцами я отключил телефон. Оржак взглянул на меня, его взгляд исполнен пониманием.
– Откинь кресло, ехать долго, спи.
– Увези меня в гостиницу, – попросил я его, опустив спинку кресла.
– Хорошо, – ответил он, но я уже не мог разобрать сказанное им. Мой мозг, сердце, душа, не знали определения этому слову, они жили другим, но невероятно мощным – Все ПЛОХО!
Натянув посильнее капюшон, скрывая глаза от солнца, светившего не для меня, я опустил свое инвалидное тело на кресло. Я не ощущал конечностей, только адский огонь в груди. Вот эта более могущественная сила, о которой я узнал, вот то, с чем я должен жить в союзе. ЛЮБОВЬ? Любить людей? За что? За их ложь? Их язык годен лишь на то, чтобы лизать задницы, члены, клиторы, таким же, как и они сами. Их глаза могут только смотреть, но не могут видеть, их интересует обертка, фантик, сраное мясо, им интересно все, что только можно потрогать и поймать мертвым взглядом. Я ненавижу людей, ненавижу себя, ненавижу ЕЕ, ту, за которую отдам ЖИЗНЬ не задумываясь, ту, без которой я – МЕРТВАЯ высохшая река….
– Колян, – толкнул меня Оржак, – Оксана звонит мне.
– Звонит, значит надо, мне все – равно, – не шевелясь ответил я.
Я не хотел слышать о чем говорит с ней Оржак, я даже хотел заткнуть уши, но отказался от этой смешной мысли.
– Хорошо, – ответил ей Оржак, выслушав ее.
– Колян, включи трубу, – попросил он.
– Только для того, чтоб она не заебывала тебя…
Говорить и даже думать о ней мне не хотелось, все так же лежа я достал из кармана мобильный NOKIA Connecting people, но только не сейчас. Через минуту заголосил Ferry Corsten «Made in love».
– Говори, – сухо сказал я.
– Коля, ты обиделся? – в ее голосе появилась тревога.
– Нет.
– Приедешь, и мы поговорим.
– Я не вижу даже предмета.
– Ты романтик, но жизнь совсем иная, что тебе хотелось услышать, мои радостные возгласы? Это ребенок, ты в моей жизни меньше двух недель, и где ты будешь со своей романтикой через год?
Я не мог ее слушать, не мог сдержать слезы, как ОНА может говорить такое. Я не мог любить ЭТО ЖИВОТНОЕ.
– Все? – спросил я, еле справляясь с давящим мое горло комом.
– Нет, не все! – зло сказала она.
– Я слушаю.
– Короче, – практически кричала она, – приедешь домой, поговорим.
– Это будет через дня четыре.
– Вещи приедь забери СВОИ!
– Выкинь, – сказал я, отключив телефон.
Я залез во внутренний карман куртки, вынул бумажник. Паспорт, водительское удостоверение, немного денег, кредитная карта VISA, которая обеспечит мне комфортное проживание и дорогу домой.
– Не горячись, Колян, – с искренней заботой в голосе, говорил Оржак. – Женщины иногда ведут себя вопреки нашим ожиданиям, семь пятниц у них на неделе. Сегодня хочу, завтра не хочу. Так что завтра может быть по-другому. Не принимай поспешных решений.
– Оржак, как можно подсластить говно? Согласись, никак, я ценю твое участие, но оставь пожалуйста усилия смягчить его вонь.
– Тебе нужно поспать и наверное выпить.
– В алкоголе спасения нет, я знаю. Вот в царстве Морфея, возможен отдых. Ничего, переживем, – ободрившись, сказал я.
– Нормально все будет!
– По-любому, – согласился я, выдавив из себя улыбку.
У гостиницы я сразу заметил ее автомобиль.
– Ладно, друг, до завтра, – протянул я ему руку.
– Давай, утром подъеду, – пожал он мне руку.
Мерзкий, холодный ветер с мелкими каплями дождя бил в лицо.
– Коля, – услышал ее голос.
Я остановился не оборачиваясь.
– Коль, поедем домой, – с тревогой в глазах говорила она, – я наговорила глупостей. Разве ты не понимаешь, насколько это серьезное решение.
– Понимаю. А трахаться без гандона ты думала об этом? – смотря сквозь нее, спросил я.
– Конечно. Всегда можно сделать аборт.
– Я тебя не знаю, – сказал я и пошел к гостинице.
Она схватила меня за куртку.
– Послушай.
– Что? Очередную ****ь?
– Как ты говоришь со мной? – делая возмущенный вид, сказала она.
Злой смех вырвался из меня.
– Мне нужно наверное обидеть тебя, с гандоном проще порвать. В данный момент от романтики не осталось и следа, так что мадам оставьте эти пустые сцены. Мне нужно снять номер.
– Постой, – вцепилась она в мою руку.
– Что?
– Я люблю тебя, – слезы брызнули из ее глаз, не производя никакого эффекта на меня.
– И я тебя тоже нет. Прощай.
– Как? – спросила она, ослабив хватку. Я легко освободился и вошел в холл гостиницы, оставив ее стоять под таким же мерзким дождем, как и она сама.
Не раздеваясь, я рухнул на кровать. Мысли бешеным хороводом неслись в голове. «ТЫ РОМАНТИК», «Я никогда не чувствовала себя естественно», «Тебя я знаю лучше, чем кого бы то ни было», «Я твоя навеки», «Теперь я тоже хочу», «ВСЕГДА МОЖНО СДЕЛАТЬ АБОРТ», «ГДЕ СО СВОЕЙ РОМАНТИКОЙ ТЫ БУДЕШЬ ЧЕРЕЗ ГОД?»
Действительно, где я буду? В мерзких когтях ненависти, жадности, зависти, лжи, чванства? В том, с чем последние семь лет, я веду непримеримую войну с тем, что я практически победил и оставил разлагаться их скелеты на жарком, ярко светящем солнце – ЛЮБВИ. Где?….