Миранда Кеннелли - Дыши, Энни, дыши

– Если ты не встречаешься с ней, тогда я буду.

– Лучше бы, чтобы бабушка не слышала, что ты говоришь такое, – предостерегает Джереми. – Кстати, где она?

– Она пошла в церковь поиграть в бинго.

– Значит, ты не смог пойти, а? Грешник вроде тебя может самовозгореться в ту же минуту, как войдет внутрь, – говорит Джереми, и дедушка вновь хватает его за ухо.

– Я вышвырну тебя из своего пансионата, – говорит дедушка.

– Это дом престарелых!

– Дедуль, вы не могли бы следить за нашим счетом? – вмешиваюсь я из боязни, что они намереваются спорить весь день. И следующее, что я обнаруживаю – я побеждаю Джереми в шаффлборде, потому что его дедушка постоянно присуждает мне высший балл.

– Ты получаешь десять баллов только за то, что ты хорошенькая, – говорит он.

– Ессссть, – говорю я, сотрясая кулаком.

Джереми закатывает глаза:

– Перестань клеиться к ней, дедуль. Ты не в ее вкусе.

– А кто в ее вкусе?

– Кто-то, кому нет семидесяти.

– Я исключу тебя из своего завещания, парень.

Мне нравится их беззлобное подшучивание. Если быть честной, это вызывает во мне своего рода зависть. Родители моей мамы живут в Миссисипи, и я почти не вижусь с ними. А родителей своего отца я никогда не знала.

Я толкаю своим кием шайбу по направлению к пронумерованному треугольнику. Она останавливается на номере восемь, и я с улыбкой подпрыгиваю на месте.

Джереми поворачивается. Он толкает свою шайбу, и она приземляется вне треугольника.

– Проклятье!

– Не используй нецензурную лексику в присутствии юной леди, – говорит дедушка. – За это минус пять баллов.

– Ты не можешь снимать баллы!

– Я только что сделал это.

С помощью дедушки и его особого способа начисления баллов, я победила Джереми с подавляющим преимуществом.

– Это было так нечестно, – недовольно ворчит Джереми по пути назад к закусочной.

– Не знала, что ты не умеешь проигрывать достойно.

– Пфф.

Я наслаждалась сегодняшним днем. Джереми долго и крепко обнимал дедушку, прежде чем мы ушли, а дедушка поглаживал внука по спине. Джер действительно милый парень; мне нравится, как он относится к своей семье, он простой и в чем-то даже по-старомодному джентльмен. Интересно, позволял ли он когда-либо женщине самой открыть дверь.

– Твой дедушка клевый.

– Он тот еще чертяка, – говорит Джереми. – Когда мама не пустила меня домой на Пасху, он взял меня на рыбалку в Джонсон-Сити. Это было круто – он назвал это холостяцкими выходными. И он всегда говорит мне, что я должен по-настоящему жить полной жизнью… знаешь, ведь он прошел через Вьетнам и потерял там множество друзей… Именно он был тем, кто подарил мне подарочный сертификат на мой первый урок по прыжкам с парашютом.

– Ты прыгал с парашютом?! – восклицаю я.

– Да, уже семь раз… И это был лучший прилив адреналина в моей жизни… Но, полагаю, больше я не буду прыгать. – Его спокойная улыбка и счастливая, и печальная одновременно. Лично для меня все просто: семья должна быть намного важнее, чем потребность делать что-то настолько прибабахнутое, как прыжки с парашютом. Но, должно быть, это непросто для него.

– Нам нужен матч-реванш, – говорю я, отвлекая его от ностальгии. – Я хочу по-настоящему победить тебя в чем-то… со всеми этими завышенными баллами, что присуждал мне дедушка, как теперь узнать, кто действительно победил?

– Завтра день мини-гольфа.

– У тебя, надо полагать, есть собственная клюшка, а?

Он широко улыбается, поворачивая руль.

– Я на работу завтра, – говорю я.

– Прекрасно... Я обыграю тебя в гольф в следующий раз. Слушай, хочешь бежать со мной гонку в следующие выходные? Она в воскресенье, – нервничая, спрашивает он.

– Я не могу бежать так же быстро, как ты. Или так же далеко.

– Она всего лишь на пять километров. Это будет как одна из твоих ежедневных пробежек.

Это только три мили. Мэтт записал меня на полумарафон в сентябре – он предложил его вместо моей длинной субботней пробежки. Неплохая идея – пробежать пять километров перед полумарафоном. Было бы неплохо узнать, как вообще проходит день гонок. Имею в виду, вся информация о Городском Музыкальном Марафоне вроде как обескураживает меня. Я должна заранее выбрать свой номер на гонке и прикрепить таймер. Мне нужно припарковать машину в определенном месте и оставить свою сумку на стартовой линии. Кто-нибудь принесет ее к финишу. Мне нужно запомнить схемы, показывающие подъемы на каждом отрезке маршрута, наряду с картами, на которых отмечены остановки с водой, столы с едой и палатки первой помощи.

Мэтт рассчитывает, что я запомню все это.

– Во сколько гонка? – спрашиваю я.

– В семь утра.

– Боже милостивый, это рано. Я обслуживаю завтрак в воскресенье.

Он стучит по рулю и покусывает свою нижнюю губу.

– Это отстойно.

– Ты хотел, чтобы я пришла, для того чтобы увидеть, что такое настоящая гонка? – спрашиваю я.

Он окидывает меня взглядом:

– Я думал, мы повеселимся вместе. Мы же друзья, верно?

– Посмотрим, смогу ли я освободиться от работы.

– Тебе понравится эта гонка, – улыбаясь, говорит он.

Нет ничего плохого в том, чтобы пойти на гонку с ним. Мне нужен опыт, если уж на то пошло. И мне действительно нравится иметь с ним общие планы.

Высадив меня у моей машины, он стучит по стеклу, и я опускаю его.

– Я забыл упомянуть кое-что насчет гонки. Ты должна надеть белую футболку.

Во вторник вечером темп работы начинает снижаться, поэтому я пользуюсь возможностью пролистать каталог МТСУ. Стоя в холле, я загибаю уголок на разделе физиотерапии. Курс человеческой анатомии и физиологии кажется чем-то клевым. Тренировки с Мэттом, во время которых я обнаружила у себя мышцы, о существовании которых и не подозревала, заставили меня сильнее заинтересоваться человеческим телом.

И тут мимо шествует Стефани. Слава богу, мне нужно поговорить с ней.

– Стивенс, вылезай и прибери уже на двенадцатом столике, – кричит она, и оскорбленный помощник официанта пролетает мимо холла, в котором я прячусь.

Я убираю каталог в свою большую сумку, делаю глубокий вдох и направляюсь к Стефани.

Конечно, она мамина подруга, но слишком серьезно относится к своей работе менеджера в закусочной. Если мы хотим взять отгул, то должны за две недели внести свой запрос в книгу в кожаном переплете, которая находится за стойкой менеджера зала. А я не сделала этого. Гонка, на которую позвал меня Джереми, будет через пять дней. Пора встретиться лицом к лицу с гневом Стефани.

Я переплетаю пальцы за спиной. Она занята тем, что читает распечатку сегодняшних продаж – надеюсь, хороших продаж, потому что это может привести ее в хорошее настроение.

– Стеф? Если у тебя нет дополнительных поручений на сегодняшний вечер, я была бы счастлива наполнить бутылки с кетчупом.

Ее взгляд не отрывается от распечатки:

– Чего ты хочешь?

Я делаю глубокий вдох:

– Могу я взять отгул на утро воскресенья?

– Для чего?

– Есть один парень…

Открыв в изумлении рот, она кладет распечатку с продажами в бак со сметаной. Вроде бы это должно быть опасно для человеческого здоровья.

– Ты хочешь взять отгул на работе, чтобы что-то делать с парнем?

– Да… – Я хочу объяснить ей про гонку, но она прерывает меня, широко улыбаясь и приобнимая:

– Ты можешь делать все, что захочешь, ребенок.

Что ж, это было легко.

А что не настолько легко?

Мой персональный тренинг с Мэттом в среду.

В тренажерном зале, в котором он работает, есть закрытый легкоатлетический манеж, и, чтобы сделать мое сердце сильнее, он заставляет меня делать скоростные челночные забеги. Он поставил на трек пять конусов. Задание выглядит так: добежать до первого конуса, затем обратно к стартовой линии, добежать до второго конуса, затем обратно к стартовой линии, и так далее. Чтобы отвлечь меня от своих дьявольских упражнений, он непрерывно разговаривает, рассказывая мне о доме, который они с Кейт купили вместе, в котором будут жить, когда поженятся, о списке фильмов, которые он хотел бы посмотреть, но после семи серий челночных забегов соленый пот ручьем льется по моему лицу и жжет глаза, и я, наклонившись и опираясь о свои колени, часто дышу, словно собака, которую мучает жажда.