– Кто подбросит меня до моей машины?
– Я подброшу, – говорит голос.
Опять этот тягучий, звонкий акцент. Я смотрю вверх, вытирая пот с лица своей майкой, и вижу усердно ухмыляющегося Джереми. Он из воздуха появился?
– Нет, – говорит Мэтт, закатывая глаза, – Бриджит подвезет ее.
– Почему я не могу подбросить ее? – говорит Джереми. – Я хороший водитель. Я вожу четыре года… шесть, если считать то время, когда я одалживал папин грузовик, будучи старшеклассником.
– Ты имеешь в виду, когда ты угнал его грузовик, чтобы потискаться с Мэлоди Андерсен во время того ужина в церкви?
– Я одолжил его.
– Ты угнал его.
– Это просто семантика.
Я перебиваю:
– Я рада, что у меня только один брат, а не два. Вы постоянно грызетесь.
– Это неправда, – отвечает Мэтт. – Мы не грыземся, когда спим.
– Но иногда бывает, – говорит Джереми.
Что за придурки.
– Да ладно, я отвезу тебя, – говорит Джереми, позвякивая ключами и жестом показывая мне соглашаться. Мэтт не выглядит особо довольным, но мне восемнадцать. Я принимаю собственные решения. Даже несмотря на то, что поехать с Джереми – это, в общем-то, как попасть в горящее здание. Но мне нравится то, что я чувствую, когда он заставляет меня смеяться.
Мне необходимо смеяться.
Я прощаюсь с Мэттом, следую за Джереми к его машине, и он открывает мне дверцу. Мои колени дрожат, когда я залезаю в джип. Он закрывает дверцу, и мои руки трясутся, когда я пристегиваюсь. В машине пахнет парнем. Одеколоном, потом, мускусом. Нервно вздыхаю, набрав полные легкие воздуха, когда он взбирается на водительское сиденье.
Я украдкой смотрю на него, пока он поворачивает ключ. Пушок золотистых волосков покрывает его сильные и загорелые руки. А на его лице – светлая щетина. Он не бреется по выходным? У Джереми загорелое лицо, а глаза красивого светло-голубого оттенка, но я бы не назвала его классическим красавчиком. Была в нем какая-то шероховатость. И все же он привлекательный. На его левом предплечье три черных круглых татуировки размером с четвертак. На правой стороне подбородка шрам и точно такой же на правой руке. И еще один рядом с глазом. Боже, я надеюсь, он не ввязывается в драки с ножами или что-то вроде этого.
Я решаю спросить об этом.
– Джереми?
– Зови меня Джер. Только бабуля с дедулей зовут меня Джереми.
– Но мне больше нравится Джереми.
Он мимолетно улыбается:
– Тогда пусть будет Джереми.
– Как ты заработал шрам на подбородке?
Он начинает рассказывать мне, как он любит Приключенческие Гонки – те сумасшедшие гонки, в которых нужно бежать полумарафон, перепрыгивать через огромные ямы на протяжении всей дистанции, пробегать рядом с костровыми ямами, из которых вырывается дым, как из вулкана. Объясняет, что заработал шрам на подбородке в гонке в густых лесах Джорджии.
– Наткнулся на ветку.
– Какая была твоя любимая гонка? – спрашиваю я.
Остановившись на красном сигнале светофора, он закидывает подушечку жвачки в рот и жует.
– Я должен был преодолеть полосу препятствий, включая скалолазание, тюбинг по реке, затем спустился дюльфером с горы, а после этого должен был пробежать десять километров. Я пришел четвертым.
– Четвертое место? – воскликнула я.
– Я все еще в бешенстве. Я бы победил, если бы не потерял контроль над своей камерой, наскочив на риф в воде.
– Ты участвуешь во многих гонках?
– В обычных гонках – постоянно, но в Приключенческой Гонке не участвовал несколько месяцев, – говорит он, мягко растягивая слова.
– Почему?
– Я обещал своей матери, что не буду.
– Что? Почему? Если у тебя хорошо получалось…
– Она сказала, я зависим… Не знаю.
Джер в тишине поворачивает на Шестое Авеню, бросая на меня беглый взгляд. Несколько кварталов он не произносит и слова. Он как будто помрачнел.
Я не могу просто сидеть.
– Так ты тренировал сегодня кого-нибудь?
– Да. Сегодня я бегал с парнем, который тренируется для триатлона «Ironman», который состоится в Висконсине этой осенью. Мы пробежали только пятнадцать миль. Сегодня был день отдыха.
Клянусь, эти генетически модифицированные братья сживут меня со свету.
Он барабанит по рулю.
– Думаю, после полудня займусь веревочным тренингом.
– Ты никогда не устаешь?
– Еще как. К вечеру я полностью выбиваюсь из сил, по утрам у родителей минут пять уходит на то, чтобы разбудить меня. Будильник мне не помогает.
Я хихикаю, вообразив его родителей, трясущих его в попытках разбудить.
– Твои родители вынуждены будить тебя? Тебе сколько лет?
Он поворачивает налево, ухмыляясь:
– Двадцать. Тебе?
– Восемнадцать. Ты сегодня бегал в центре, там же, где и мы? Я не видела тебя.
– Нет. На Камнях Реки Гринвей. Нам нужно было пространство, чтобы пробежать большее расстояние.
– Но Мэтт попросил тебя приехать в центр?
– Нет. – Он окидывает меня взглядом. – Я приехал сюда, потому что… хотел извиниться. У меня не было намерения поставить тебя в неловкую ситуацию на прошлой неделе. С волдырем и пластырем. Я видел твой взгляд, когда ты уходила.
– Нет, нет. Все хорошо. – Я такая врушка.
– Я не верю тебе, – говорит он, самодовольно ухмыляясь. – Позже я осознал, что это был странный поступок – оказать тебе первую помощь, когда ты даже не знала, кто я.
– Я подумала, это было мило с твоей стороны.
– Даа? – Расплывается он в широкой ухмылке. – Не могу дождаться, чтобы рассказать брату, что не оскорбил тебя. Потому что он сказал, что именно это я и сделал.
– Ты и в правду не уживаешься с Мэттом?
Джер медлит с ответом.
– Он мой лучший друг. Я люблю его. Он дает мне возможность… ну, ты знаешь, работать с ним и все такое.
Я жду, что он все объяснит, но он опять молчит.
– Но вы, парни, и впрямь часто грызетесь, разве нет?
– Мы – братья; мы постоянно воюем. Но я слышал, что если ты ссоришься из-за каждой мелочи, то, скорее всего, меньше раздражаешься в важных вопросах.
– Разве это по большому счету не относится к парочкам?
Он пожимает плечами.
– Думаю, так можно сказать про любые отношения, в том числе и дружеские.
Я грызу кожу вокруг ногтя на мизинце. Столько раз я говорила Кайлу, что не хочу окунаться в семейную жизнь сразу после школы, что есть огромное количество вещей, которые я хотела сделать, прежде чем выйти за него. Но мы никогда не ссорились до тех пор, пока я не отвергла его предложение. Может, если бы мы больше спорили, то все бы обернулось по-другому? Может, мы бы поняли, как решить наши проблемы, и Кайл не решился бы на полный разрыв?
Пятиминутная поездка окончилась, я и глазом моргнуть не успела. Джер тормозит возле моей древней ауди и ставит свой джип на ручник. Он выпрыгивает из машины, бежит к пассажирской стороне и открывает мою дверцу. Ух ты, как по-джентельменски.
– Надеюсь, ты хорошо отдохнешь на выходных.
– Ты тоже.
Он дожидается, пока я не окажусь в безопасности своей машины и не начну выезжать задним ходом с парковки, прежде чем махнуть мне рукой и взобраться в свой джип. Я машу в ответ, включаю радио и опускаю окно, чтоб впустить немного свежего воздуха.
***
В нашей закусочной время завтрака.
По воскресеньям, до и после службы в церкви, всегда полно народу. В это время я получаю самые большие чаевые, помимо субботних вечеров. И мне нужен каждый цент, который я смогу заработать перед колледжем. Государственная финансовая помощь покроет стоимость обучения и комнаты в общежитии, но мне еще нужны деньги на питание и непредвиденные расходы. И если все останется как сейчас, то смогу позволить себе новый учебник.
Я вновь наливаю кофе в чашки пожилой пары, приходящей сюда каждую неделю. Им, должно быть, за восемьдесят, но они всегда сидят по одну сторону стола, разгадывая вместе кроссворды. Он похлопывает жену по покрытой пигментными пятнами руке и улыбается ей. Когда-то я представляла, что и у нас с Кайлом будет такое будущее.
Пару минут я слушаю водителя грузовика, который рассказывает о перевернувшемся бетоновозе на шоссе I-40, близ Ноксвилла, вызвавшем трехчасовую пробку. Никто не пострадал, слава Богу.