Неужели они знакомы всего два дня?
Невероятно. Но так оно и было — и это столь же очевидно, как пятнышко на стекле. Пятнышко не проблема: достаточно провести по стеклу белым лоскутом — раз, и нет его. А вот с ее чувствами к Джейку так просто не разделаешься.
Джейк — полицейский, а потому он потенциальная угроза для Эндрю и его дружков.
Сара порядком устала от всех своих выводов. Разделавшись с окном в спальне, она перешла в большую комнату, где было два окна.
Может, это просто нервы, а то и трусость, но, по ее разумению, неопределенность здесь не к месту: продолжая встречаться с Джейком, тем более на публике, она подвергает себя опасности, и Джейка, надо полагать, тоже.
Джейк ничего не знает о ее подозрениях, а значит, особенно уязвим, прямая мишень для скрытого от глаз оружия.
Рука Сары замерла на оконном стекле. А что, если они нападут на него, ничего не подозревающего, не готового к обороне? От этой мысли ее кинуло в дрожь. Набросятся втроем? Нет, она покачала головой. Вряд ли все вместе. Но Эндрю… Она постаралась снова во всех подробностях вспомнить вид Эндрю, как он выглядел, как звучал его голос, когда он прошипел свою угрозу. Да, этот молодчик на все способен, и опять словно тяжелый камень лег ей на сердце.
Эндрю, не задумываясь, примет любые «меры», какие сочтет нужными, чтобы обезопасить себя.
Ссутулившись, Сара отошла от окна, оставив его наполовину недомытым. Даже если Джейк человек героического склада — а она именно так считает, — это еще не причина делать из него подсадную утку.
Когда Джейк позвонит — если позвонит, — она скажет ему, что не может с ним встретиться ни сегодня вечером, ни вообще в обозримом будущем. Только так — у нее нет иного выбора.
Телефон зазвонил ровно в 15.26. Сара без труда определила время: начиная с двух, она каждые десять-двенадцать минут смотрела на часы. Распрямив плечи, она дождалась второго звонка и подняла трубку.
— Алло.
— Привет. — Голос Джейка, мягкий и тягучий, словно свежий мед, тек к ней по проводам. — Ну как вы?
— Превосходно, — солгала она, а про себя в гнетущей тишине добавила: «Ужасно». — А вы как?
— Извелся.
Она это знала. Конечно, знала. Но следовало спросить:
— Извелись? Почему?
— Са-ара, милая… — Ее имя и ласкательное «милая» прозвучали как долгий нежный поцелуй. — Вы знаете почему. Я хочу услышать ваш ответ.
Сара глубоко вздохнула, готовясь к решительному отказу.
— Вы подарите мне сегодняшний вечер? — продолжал он тем же медовым, проникновенным голосом.
— Да. — Рука Сары взметнулась, прикрывая предательский рот. Вот тебе и «решительный отказ»!
— Благодарю. — В мягком голосе прозвучало облегчение. — И вы — честное слово — не пожалеете.
Сара подавила вздох: она уже жалела. Ten-лые, медовые нотки, верно, залепили ей уши и размягчили мозг.
— А что мы будем делать?
Фу, какой двусмысленный вопрос, упрекнула она себя. И тихий смех Джейка подтвердил это. Но, к его чести, он не унизился до игривых шуточек и намеков.
— Вы не против, если мы прокатимся в Филли, пообедаем там, посмотрим шоу?
У Сары словно камень свалился с души: поездка в Филадельфию уменьшала шансы попасться на глаза кому-либо из пресловутой троицы.
— Шоу? — повторила она. — Помнится, вы говорили о кино.
— Нет-нет. Бродвейское шоу. — И Джейк назвал труппу с Бродвея, как раз гастролировавшую в театре, расположенном в самом центре города, и дававшую ходовой мюзикл, который даже в Нью-Йорке собирал полный зал.
— Чудесно! Лучше не придумаешь! — воскликнула Сара с нескрываемым воодушевлением. — Говорят, это потрясающий спектакль. Но, наверно, на сегодня билетов не достать?
— Уже, — с гордостью доложил Джейк. — Я позвонил в театр: последние два места за нами. Правда, на галерке, но кассир заверил меня, что сцена будет видна целиком. — Он смущенно хохотнул. — Впрочем, можно захватить мой полевой бинокль.
— И мой театральный, — горячо поддержала Сара, у которой голова шла кругом: такое облегчение! И такое удовольствие впереди!
— Вот и хорошо. Договорились, — смеясь, заключил Джейк.
— А когда? Когда мы встречаемся, Джейк? — спросила Сара, скосив глаза на стенные часы.
— Это зависит от того, когда вы хотите подзаправиться — до или после спектакля, — отозвался он. — Я знаю там несколько ресторанов недалеко от театра. Скажите, что вы предпочитаете, и я закажу столик.
— Мне все равно, — заявила Сара в традиционной дамской манере. — Как вы. Вы за «до» или за «после»?
К счастью, Джейк не был расположен поддерживать традиционную тупиковую игру «в поддавки» между кавалером и дамой.
— Я и за то, и за другое, — отрезал он.
— Как так? — удивилась Сара. — Не понимаю.
— Очень просто, — рассмеялся Джейк. — Сначала мы обедаем «до», а потом — легкий ужин «после». Как вам такое решение? Подходит?
— Вполне. Это так же потрясающе, как и само шоу. Так когда, Джейк?
— Дайте сообразить. Спектакль начинается в восемь, а обедать в спешке нам ни к чему, — рассуждал вслух Джейк. — Значит, я закажу столик на шесть? — спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжал:
— Сегодня суббота, так что, учитывая движение на дорогах, выехать надо сразу после пяти. Тогда у нас будет достаточно времени, чтобы оставить машину на стоянке, а оттуда дойти до ресторана пешком. О'кей?
— О'кей. Я буду готова, — сказала Сара, даже не стараясь скрыть охватившее ее нетерпение.
Опуская на рычаг трубку, она еще раз взглянула на часы. 15.40. Ой-ой-ой, подумала она, кружась по спальне, и оттуда метнулась в ванную. В ее распоряжении всего полтора часа. А ей надо принять душ, вымыть голову, наманикюрить ногти и решить, что надеть.
Что надеть? Она остановилась на комплекте в светло-песочной гамме — ансамбль из шелковой блузы в зеленых и коричневых разводах, с круглым вырезом по шее, пышными рукавами, схваченными у запястья узким манжетом, и длинной широкой юбки, соблазнительно открывающей щиколотки.
Уверенными, привычными движениями Сара закрутила свои густые волосы узлом на затылке, позволив — не без задней мысли — выбиться на висках и шее нескольким прелестным завиткам. Украшением — притом единственным — послужила пара огромных золотых серег в форме колец.
От возбуждения естественные краски лица стали ярче, поэтому Сара лишь чуть-чуть прибавила смуглости к общему тону, положила тени под глаза и тронула губы терракотовой помадой. Она как раз помахивала в воздухе руками перед тем, как покрыть ногти вторым слоем лака — переливающимся бронзой перламутром под стать позолоченным изнутри шпилькам-каблукам и парадной сумочке, — когда в десять минут шестого раздался звонок в дверь.
Если, по мнению Сары — а именно таково было ее мнение, — в синей куртке и голубой в белую полоску рубашке Джейк выглядел неподражаемо, то сейчас, открыв ему, она замерла на месте — эффект превзошел все ожидания.
Одетый в темно-коричневый костюм, бледно-желтую шелковую рубашку с коричневым галстуком, расцвеченным желтым и золотым, Джейк, казалось, сошел с телевизионного экрана — герой рекламного ролика, убеждающий в превосходстве нового одеколона, предназначенного для процветающих дельцов, над всеми ранее известными.
Его только что вымытые темно-каштановые волосы отливали золотистым глянцем, гладкая кожа, туго обтягивающая лицо, сияла после недавнего бритья. Синие глаза искрились ожиданием и надеждой.
— Привет. — Низкий, медовый голос приобрел теперь обольстительный оттенок, отчего голова у Сары закружилась совсем как от крепкого вина.
— Привет, — устремив на него восхищенный взгляд, сказала Сара, стараясь сохранить хотя бы видимость обычного спокойствия и дышать, держаться и действовать как разумное существо.
— Вы божественно хороши! — пророкотал Джейк, охватывая ее медленным, изучающим взглядом, и темно-синие глаза его стали еще темнее от прилива чувств.
— Сп-пасибо… — пролепетала Сара: она едва могла говорить, не то что соображать, и язык выдал то, что она думала:
— Вы тоже… очень хороши!
— Про мужчину так не говорят, — поддразнивая ее, возразил Джейк.
— Вы божественно хороши! — заупрямилась она, отвечая комплиментом на комплимент и подтверждая свои слова взглядом, с восхищением остановившимся на его высокой, плечистой, ладной фигуре. — И мужественны тоже.
Веселые искорки исчезли из его удивительных глаз, вспыхнувших жарким пламенем страсти, которое опалило Сару до самых глубин.