Джалал, тебе совсем меня не жалко?
Я только что сказал, что жалость – это проявление неуважения. Ты не поняла смысла?
Поняла. Знаешь, верно говорят, что у тебя нет сердца.
Ты в этом сомневалась?
Нет.
Почему-то ей очень хотелось, чтобы пожалели, чтобы Джалал сказал, что сочувствует, чтобы понял, как ей плохо и одиноко. Но Рукия сама столько лет твердила о бесчувственности мужа, о том, что у него нет сердца… Впервые королева даже пожалела, что внушала возлюбленному мысль о преимуществе разума над чувствами, о его бессердечности.
«А что мне дало бы, будь у Джалала сердце? – на этот собственный вопрос Рукия не могла ответить. – Влюбился бы в свою раджпутку…»
Нет уж, лучше пусть никого не любит, даже ее саму. Так проще. Рукия вдруг поняла причину своего беспокойства – именно проявление Джалалом каких-то чувств заставляло ее нервничать. Пока он играл в шахматы, пока рассуждал о делах и даже отказывался жалеть ее, все было в порядке, но как только он стал проявлять малейшие чувства, Рукия почувствовала угрозу.
И все же она была довольна собой – найти причину поражения значит наполовину вернуть победу. Оставалось придумать, как отвратить Джалала от проявления чувств и от раджпутки с ее родственниками. Нет, Джалал нужен Рукие прежним – разумным и понятным.
Глава 3
Джодха с Моти страдали – еда гаремной кухни казалась пресной и безвкусной, даже толстый слой перца не помогал. – Как они могут есть эту преснятину, Моти?!
А еще мясо… Джодха не ела мяса совсем, не позволяла религия, а большая часть блюд была именно мясной, к тому же нередко из говядины! Мусульмане не ели свинину, зато ели говядину и телятину. Раджпуты считали величайшим преступлением кушать священное мясо коров, потребляли в пищу только молоко и продукты из него – то, что давали священные коровы. Позже и они перестали потреблять свинину, хотя вообще редко ели мясо.
Джодха обходилась без него, но овощи были приготовлены без чатни и с малым количеством приправ. Да и сладости какие-то…
И все же она ничего не стала бы менять, не случись беды.
– Ваше высочество, – одна из новых служанок, приставленных к Джодхе в гареме, говорила с нажимом, – вы не должны сразу есть то, что вам подают.
Почему, разве остывшими эти блюда станут вкусней?
Дело не во вкусе, но кто-то должен пробовать вашу еду, прежде чем вы возьмете кусочек в рот.
Это еще зачем? У императора пробуют из опасений возможного отравления, но меня-то кто может отравить? Я никому не мешаю.
Королева Джодха, пробуют у всех – и у королевы Рукии, и у королевы Хамиды, и у Гульбадан Бегум…
Сумани права, Джодха, мою еду пробуют, вашу тоже должны пробовать! – раздался от входа голос Гульбадан Бегум. – Даже сладости, которые передала я.
Я ни в чем вас не подозреваю, Гульбадан Бегум! – ужаснулась Джодха.
Отравить можно и без моего участия.
По настоянию тетушки еду Джодхи тоже стали проверять. Это и спасло ее саму, но погубило Сумани.
Сумани, можешь не пробовать для меня мясо, я его не ем.
Я помню об этом, королева Джодха. Я только сладости попробую. Наш повар их хорошо делает, особенно удаются ладду. Сначала я попробую, потом вы…
Джодха с ужасом смотрела, как Сумани берет в рот шарик из нутовой муки с кокосом и миндалем и… хватается за горло!
Сумани?! Что, Сумани?!
Одновременно с Джодхой к девушке бросились и Моти с двумя служанками, а Рампати даже попыталась перевернуть бедолагу и хорошенько стукнуть по спине, чтобы вытрясти из нее попавший в рот кусочек, но бесполезно – девушка посинела и уже не могла дышать.
Не выдумывайте, королева Джодха! Какое отравление, Сумани просто пожадничала и пыталась проглотить слишком большой кусок, который застрял в горле! – возмущалась Махам Анга. – Я готова попробовать любой из оставшихся ладду.
С этими словами она взяла ладду и откусила маленький кусочек. Ничего не произошло.
А повар пусть попробует все остальные блюда!
Не стоит, Махам Анга. Позаботьтесь лучше о теле Сумани, ее нужно сжечь подобающим образом.
Сжечь?! Сжечь, королева Джодха?! В гареме не сжигают трупы, а Сумани приняла ислам, да будет вам известно. Я не держу язычниц.
Джодха с трудом сдержалась, чтобы не нагрубить в ответ.
Хорошо, Махам Анга, вам видней. Если Сумани была мусульманкой, похороните ее по вашим обычаям. Но у меня одно условие.
Какое еще?!
С сегодняшнего дня я буду готовить сама.
Что? – Махам Анга сдвинула брови. Что эта новоиспеченная королева себе позволяет?! Сколько таких красавиц сначала тоже что-то требовали, но потом тихо уползали в сторонку и теперь живут в гареме во всем послушные управляющей гаремом. Вдруг ей стало весело. – Вы хотите сами готовить?
Да.
Каждый день?
Да. Тем более через два дня праздник Холи.
Что это еще? Вы созовете всех раджпутов в гарем и перемажете всех красками?
Да, это Фестиваль красок, я хотела бы приготовить для него сама и пригласить королеву Хамиду, королеву Рукию, королеву Салиму и вас, Махам Анга, угоститься нашими блюдами.
Ну уж нет! Я не ем перец горстями и пачкаться краской вам в угоду не намерена. А если вы желаете целыми днями стоять у котлов… – взгляд Махам Анги стал презрительно-насмешлив, – это ваше право. Королевы в гареме не готовят еду, для этого есть повара. Но если в вашем доме в Амере вы делали это, что ж…
Когда Махам Анга ушла, а тело Сумани унесли, Моти зашептала Джодхе:
Мне кажется, что повар и впрямь не виноват. Уж очень у него растерянный вид. Но Сумани не подавилась, она проглотила крошечный кусочек…
Даже не кусочек, Моти, а всего лишь лепесток миндаля, который лежал сверху. И Махам Анга прекрасно знала, что именно миндаль может быть отравлен, она старательно отряхнула миндаль, прежде чем взять в рот ладду.
Моти ахнула.
Вы должны все рассказать императору, когда он приедет!
Куда уехал император?
Его не будет два дня. Но как же вы будете сами готовить?
Как делала это дома. А ты мне поможешь. И к Холи подготовиться тоже.
Но Джодха зря думала, что Махам Анга успокоится и позволит ей заниматься кухней. В первый же день Моти, которую Джодха отправила посмотреть, где они будут готовить, вернулась из кухни в слезах:
Джодха, они не собираются пускать нас ни к своим котлам, ни вообще в кухню! И продукты не дают.
Пойдем.
Да, это было так. На возмущение Джодхи Махам Анга спокойно ответила, что у нее нет свободных котлов и места. А что касается продуктов, то она может предложить лишь мясо, потому что повар не рассчитывал на особые запросы королевы Джодхи, ему некогда заниматься ее капризами, потому продукты куплены только для всех остальных.
Хорошо, я смогу купить свои котлы и продукты?
Но в кухне нет места для ваших котлов! – возмутился уже повар. Его обижала готовность Джодхи готовить кушанья самой.
Согласна, я могу устроить себе кухню отдельно на заднем дворе подле моих покоев. Меня не раздражает запах еды.
Они пререкались еще долго, закончился спор победой Джодхи. Она проявила невиданное упорство, встретилась с братом и попросила помочь в приобретении котлов и продуктов. Бхагван Дас изумился:
Джодха, я понимаю, что здешние повара готовят пресно, но что скажет император?
Брат, если бы дело было только в пресной пище, я не требовала бы особых условий, но моя служанка умерла, попробовав то, что предназначено мне.
Я слышал о смерти Сумани, но Махам Анга сказала, что девушка просто подавилась, пытаясь проглотить целый ладду.
Бхагван Дас, Сумани взяла лишь крошку миндаля, если этим можно подавиться до посинения, то кушать вообще опасно.
Ты уверена? – в голосе и взгляде брата озабоченность. – Я поговорю с императором, когда тот вернется.
Не думаю, что его озаботит такая мелочь, как отравление служанки вместо королевы. Император ничего не предпринял в ответ на откровенное покушение на меня, когда пострадала Моти, почему же теперь он должен поверить моим подозрениям, а не своей Махам Анге?
Все не совсем так, Джодха. Я пока не могу тебе ничего рассказывать, но с устройством кухни помогу.
Сколько Джодха ни пытала брата, ничего добиться не смогла. А с кухней он и впрямь помог, уже к вечеру во дворе гарема стоял умопомрачительный запах от готовящихся блюд новой «поварихи».
Махам Анга скрипела зубами от злости, а жены и наложницы словно невзначай то и дело оказывались рядом с покоями Джодхи. Она прекрасно слышала возмущенное фырчание: