Камилла, вскрикнув от страха, спрыгнула на землю и устремилась к своему молочному брату. Но Тибор опередил ее: подхватив карлика на руки, он побежал к амбару, а Камилла поспешила за ним, ведя в поводу трех лошадей.
Им удалось развести огонь. Тепло оказало на пострадавшего самое благотворное воздействие — Пьер открыл глаза и принялся с несколько комическим видом ощупывать огромную шишку на голове.
— К дьяволу все грозы и все молнии! — простонал он, а Камилла улыбнулась, радуясь, что все обошлось.
Девушка сама терпеть не могла грозу, потому что в детстве на ее глазах молнией убило пастуха. Однако ни за что на свете она не хотела бы показаться трусихой перед Тибором. Она почувствовала себя опозоренной, если бы не сумела совладать со страхом в присутствии своего учителя. Впрочем, оруженосец успокаивал ее одним видом своим, словно бы передавая ей свое мужество, хладнокровие и силу.
— Тебе надо поесть, — сказала она, протягивая молочному брату одну из последних медовых лепешек, которые Кларисса испекла им на дорогу. — Сразу станет лучше, вот увидишь! Уже совсем стемнело, — добавила она, поворачиваясь к венгру. — Что будем делать? Переночуем здесь или все же тронемся в путь под дождем? Долина Сюз, должно быть, недалеко…
— Пощадите! — вскричал Пьер. — Еще одной ночи на соломе я не вынесу! Пусть уж лучше мы промокнем до нитки, но зато доберемся до мягкой постели.
— Как же ты поедешь? В твоем состоянии…
— Какое еще состояние? Я силен, как турок! — живо возразил карлик. — Прошу вас, едем!
Оба повернулись к Тибору, а тот уже поднялся и начал затаптывать огонь.
Два часа спустя заветное желание Пьера исполнилось — путники остановились на ночлег в пристойном постоялом дворе, получив горячий ужин и чистые простыни. Вскоре все трое уже спали крепким сном.
8
В девять утра Тибор разбудил молодых людей. После долгого сна те воспряли духом, к тому же их окрыляла надежда уже к вечеру добраться до Турина. Последние шестнадцать лье до столицы королевства путники одолели без всяких приключений. С наступлением темноты они въехали в город через одни из ворот Сюз — всего же арок было четыре. В Турине насчитывалось тогда примерно пятьдесят тысяч жителей. Высокие стены защищали столицу от нападения, а на юго-западе возвышалась мощная крепость — цитадель, благодаря которой пьемонтцы сумели устоять против французов во время войны за испанское наследство. На востоке город огибали ленивые воды реки По, извивавшейся по равнине.
Всадники направились к дому графа де Ферриньи — именно этот вельможа должен был представить их королю. Тибор прекрасно ориентировался в лабиринте улиц пьемонтской столицы, и Камилла мысленно возблагодарила за это небо, ибо сама она ни за что не сумела бы найти дворец Ферриньи посреди ночи.
Граф принял их с распростертыми объятиями, но по лицу его было видно, как он взволнован. Тибора он хорошо знал по прежним временам и, увидев венгра, сразу вспомнил о печальной судьбе наследного принца. Посмотрев на девушку очень пристально, он опустился на колени и воскликнул:
— Ваше высочество, принимать вас в своем доме для меня великая честь и великая радость!
Камилла подняла старика. Граф был маленького роста и еще больше сгорбился от возраста, но на морщинистом лице сверкали очень живые глаза, говорившие об уме, доброте и непоколебимой верности. Всем обликом своим он внушал доверие.
Путешественники в двух словах рассказали ему о том, что случилось в ущелье. Ферриньи нахмурился и позвал слугу, чтобы тот приготовил гостям комнаты.
— Вам нужно поесть и немного отдохнуть. Но медлить нельзя — вас нужно как можно скорее представить королю. В городе небезопасно, а эти бандиты, несомненно, попытаются довести до конца свои зловещие планы. Король осведомлен о вашем приезде и ждет вас.
Камилла вздрогнула.
— Не могу же я предстать перед королем в этом наряде? — робко промолвила она.
— Вам не о чем тревожиться, ваше высочество. Мы уже завтра раздобудем для вас костюм, подобающий вашему ранту. Наш король — настоящий воин. Вы с дороги, и он отнесется к этому с пониманием.
Девушка была признательна старому дворянину за то, что ему и в голову не пришло усомниться в обоснованности ее притязаний. Однако она решила все же поставить точки над «i»:
— Господин граф, меня радует ваше доверие, но я немного удивлена тем, что вы признали меня своей принцессой без всяких колебаний. Быть может, вам следовало проявить большую осмотрительность?
— Ваше высочество, — ответил граф с улыбкой, — какие могут быть колебания? Вы — живой портрет своих родителей. Подобное сходство не объяснишь случайностью! А глаза у вас того редкого светло-голубого оттенка, который я видел только у вашего отца. Нет, никаких сомнений здесь не возникает…
Вокруг королевского дворца горели фонари, и Камилле удалось кое-что увидеть, хотя занавески кареты были задернуты. Даже при беглом взгляде это величественное здание поражало своими огромными размерами и суровостью облика. Шамбери теперь казался ей очень скромным замком.
Карета остановилась перед слабо освещенным крыльцом, расположенным почти у самой городской стены.
— Король примет нас в своем потайном кабинете, — предупредил их Ферриньи.
В полном молчании четыре тени проскользнули к небольшой двери, которая со скрипом открылись перед ними. В полутьме виднелось несколько ступенек, уводивших в узкий коридор; здесь пахло плесенью, а на стенах проступила влага. Все четверо осторожно двинулись вперед, а Камилла, держа за руку Пьера, вцепилась в плечо Тибора — ведь в полной темноте так легко потеряться!
Факел зажечь было нельзя, ибо время от времени слышались чьи-то голоса, доказывавшие, что коридор сообщается с другими помещениями дворца. Огонек могли бы заметить, обнаружив тем самым присутствие таинственных гостей короля.
Они шли медленно и осторожно, и Камилле казалось, что подземелье никогда не кончится — похоже, этот потайной ход вел через весь город. Правда, в какой-то момент она поняла, что поблизости находится дворцовая кухня, так как в воздухе распространились не слишком приятные запахи подгоревшей пищи. Порой девушка поскальзывалась на влажной земле. Она с трудом удерживалась от желания чихнуть, но даже не могла ущипнуть себя за нос, поскольку боялась оторваться от своих друзей.
Наконец они поднялись по нескольким ступенькам и вошли в комнату, освещенную только одной свечой. Это был небольшой зал, очень узкий, но при этом длинный — нечто вроде прихожей, стены которой были украшены лепниной и завешены тяжелыми портьерами из красного бархата.
Граф, вступив на маленькую потайную лестницу, шепнул своим спутникам:
— Мы почти у цели.
Камилла пропустила троих мужчин вперед. У нее внезапно пресеклось дыхание и гулко забилось сердце при мысли, что сейчас она увидит своего деда-короля. Волнение оказалось таким сильным, что она на секунду замешкалась, пристально глядя на потолок, словно в надежде найти там поддержку.
Наконец ей удалось справиться с собой, и она шагнула было на лестницу, но тут чьи-то сильные руки обхватили ее сзади. Она не успела даже вскрикнуть: ледяная ладонь закрыла ей рот, а безжалостные пальцы вцепились в горло.
Лишенная способности сопротивляться, Камилла поняла, что ее тащат назад, за одну из бархатных портьер. Неведомый враг прижал ее к стене с очевидным намерением задушить. Она извивалась в его руках, но не могла даже пискнуть в лих железных объятиях.
Нападавший был сзади, лица его она не видела. Руки ее бессильно царапали стену, а убийца сжимал горло все сильнее. Она чувствовала, что через мгновение потеряет сознание — у нее гудело в ушах, а перед глазами закружились огненные звездочки.
Она сознавала, что друзья не успеют вернуться вовремя, — когда заметят ее отсутствие, нее будет копчено. Почти лишившись чувств, она вдруг заметила вазу, стоявшую в нише такой близкой и такой далекой… Последним усилием воли она подняла ноту и сбросила вазу на пол.
Звон осколков показался ей сладкой музыкой. Тибор отдернул портьеру, и убийца тут же выпустил свою жертву. Камилла упала замертво, а негодяй обратился в бегство, однако венгр успел разглядеть его, обратив внимание и на весьма своеобразный наряд.