Глаза Джулиана были закрыты, когда он застонал, прижимая свой лоб к моему. Я наблюдала за тем, как он зажимал нижнюю губу между зубами в ответ на моё прикосновение. Мои пальцы сжались вокруг его выпуклости, и я царапала кончиками ногтей по материалу его джинсов. Джулиан резко втянул воздух, и моё сердцебиение ускорилось.
— Зои, — его голос был низкий, нуждающийся. — То, что ты делаешь со мной…
— Джулиан, я чувствую в точности то же самое.
Он открыл глаза, и когда его взгляд встретился с моим, это было так, словно из комнаты выкачали весь воздух. У меня внутри всё вращалось и трепетало. Письма под моей левой рукой скользнули чуть ниже, когда моё тело расслабилось.
— Я люблю тебя.
— И я люблю тебя.
Мы нежно целовались, желание ушло на второй план, уступив место неподдельной любви и привязанности, которые мы испытывали друг к другу. С графиком его записей и моим графиком учебы наши отношения не всегда были простыми, но всегда стоили того. Даже если наши графики и не совпадали за последние девять месяцев, у нас всегда была наша любовь.
— Я пойду убирать сумки и включу воду, — Джулиан запечатлел на моих губах ещё один поцелуй, прежде чем пойти к нашим вещам.
— Я скоро тебя догоню.
Я вытащила письма и привычно просмотрела их. Уже было собиралась бросить всё на кофейный столик, чтобы снова встретиться со своим парнем в душе, когда последнее письмо в пачке привлекло моё внимание.
— Джулиан! — закричала я прежде, чем поняла, что слова сорвались с языка.
В считанные секунды он был возле меня, где я стояла посреди моря белых и желто-коричневых конвертов у моих ног.
Мои руки слегка тряслись, когда я пыталась открыть оставшийся в руках конверт.
— Всё хорошо, — шептал Джулиан нежно, забирая его у меня. Он сунул палец под складку и плавно открыл его. — Держи.
Я посмотрела на конверт в его руке, а потом снова в его прекрасные серые глаза.
— Хочу, чтобы ты прочитал мне.
Хорошие или плохие новости, он всё уладит. И если новости плохие, Джулиан поможет мне решить, как фальсифицировать свою смерть, чтобы родители никогда об этом не узнали.
Я улыбнулась своей же шутке, и, не имея ни малейшего понятия о том, о чем я думала, Джулиан улыбнулся мне в ответ, как будто он слышал всё слово в слово и считал, что это забавно.
В этот момент я ещё сильнее влюбилась в него. Это только подчеркивало, как много спокойствия Джулиан Уинтерс принес мне и моей жизни.
— Готова? — спросил он, пока вытаскивал сложенное в три раза письмо.
Я кивнула с закрытыми глазами, схватившись за его рубашку спереди.
— Поздравл…
Поднявшись на цыпочки, я обрушила свои губы на его.
Джулиан выронил письмо и взял мою голову в ладони, его пальцы запутались в моих волосах. Я не сопротивлялась, когда его губы властно и эмоционально двигались напротив моих. Может быть, я и была инициатором поцелуя, но он полностью взял контроль на себя. Если я целовала его с восторгом и торжеством, он целовал меня в ответ с гордостью и обожанием. Я чувствовала себя одновременно победителем и призом.
Он медленно прервал поцелуй, всё ещё находясь в миллиметрах от меня.
— Я так тобой горжусь, — прошептал он, наши губы вновь встретились. — Я люблю тебя, — ещё один поцелуй. — Иди, позвони маме.
Я мечтательно улыбнулась, когда бабочки танцевали в моем животе. Это идеально.
Со всеми нашими недостатками и раздражающими привычками, во время споров, времени порознь, стрессов, мы с Джулианом были идеальными вместе. До него я не знала идеала, потому что не знала его.
— Я люблю тебя. Спасибо за то, что веришь в меня.
Он снова поцеловал меня, прежде чем отпустить моё лицо и шлепнуть по попке.
— Теперь звони.
Я засмеялась, когда поднялась, чтобы достать свой телефон из сумки. Быстро нашла в телефоне номер родителей.
После первого гудка я стала ещё более взволнованной.
— Возьми трубку, возьми трубку, возьми трубку, — бормотала я, пока ходила туда-сюда по комнате. Краем глаза я видела, как Джулиан подбирает все письма, разбросанные по полу, и притворяется, что не наблюдает за каждым моим движением.
После второго гудка я начала беспокоиться.
А вдруг мне придется ждать, чтобы сообщить им новости? Уф. Это будет отстойно.
После третьего гудка я расстроилась.
О нет! Может быть, мне и правда придется ждать, чтобы сообщить им новости! И я не хотела звонить одному из них, когда другой не смог бы подойти, потому что тогда другой почувствует, что его проигнорировали. Они оба…
— Алло? — слегка запыхавшийся голос мамы пробился сквозь мои беспорядочные мысли.
— Мам! — закричала я, остановившись, как вкопанная. — Боже мой!
— Зои! Зои, что случилось? Ты в порядке? Вы с Джулианом нормально добрались? Что-то случилось?
Элис Джордан была готова решать проблемы по первому требованию, и мне это нравилось.
Смеясь, я извинилась.
— Нет, извини, что напугала. Я просто не думала, что вы с папой были дома, поэтому, когда ты ответила, так обрадовалась, потому что очень хотела рассказать вам обоим кое-что одновременно.
— А, нет, мы просто были на террасе. Твой отец готовит на гриле, потому что сегодня прекрасная погода — 21 градус. Последние деньки ноября, а как будто лето.
— Погода Вирджинии, — ответила я, качая головой. — Не скучаю по ней.
— Одну секунду, милая. Захари! Возьми трубку! С ребрышками всё будет в порядке, — мама засмеялась. — Если они перестоят за то время, пока ты возьмешь беспроводной телефон на кухне, они всё равно будут пережаренными, — она снова рассмеялась. — Нет, и почему тебе позвонят из лотереи, если ты не играешь? Это твоя дочь.
— Для начала, ты просто должна была сказать, что это Зои, Элис, — шутливо ответил папа на заднем плане.
Просто слушая, как они перебрасываются фразами, я чувствовала тепло на сердце. Я взглянула на Джулиана, его взгляд был сосредоточен на мне. Сидя на диване, он улыбался, постукивая ручкой по своему блокноту. У меня и у Джулиана был свой личный блокнот для стихов, но был ещё и один общий. Мы писали стихи друг другу и передавали блокнот каждый раз, когда расставались больше, чем на двадцать четыре часа. Я немного расстроилась, увидев наш блокнот, потому что это напомнило мне о его приближающейся поездке в Нью-Йорк.
Уже скучаю по нему.
— Зои, мы здесь оба и внимательно тебя слушаем, — объявил отец громким голосом, прерывая мои мысли.
— Ну, я просто хотела вам сообщить, что официально сдала юридический государственный экзамен Калифорнии!
— Поздравляем! — крикнули мои родители в один голос.
После того как я дважды целиком перечитала им письмо, а потом рассказала о том, как чувствовала себя до теста, во время теста и после сдачи, они были готовы закончить наш разговор. Отец первым повесил трубку, сказав мне, как сильно любит меня и как он был мной горд. Мама дождалась, пока отец повесит трубку, чтобы сказать то же самое, а потом добавить, что она знала, что мне не о чем было беспокоиться.
— Я боялась, что не сдам и не буду соответствовать тебе и твоему наследию, — признала я, больше не чувствуя на себе веса этого бремени.
— Зои, — вздохнула мама. — Миру не нужна еще одна Элис Джордан, Эсквайр[12]. Миру нужна Зои Джордан, Эсквайр. А еще лучше, Зои Джордан-Уинтерс, Эсквайр, — она захихикала, а я подавила смех, старясь не присоединяться к этому безумию. — Я воспитала тебя ни на кого не похожей, милая, а не копией себя. Теперь иди и покажи миру, кто такая Зои Джордан.
На моих глазах выступили слёзы, когда я поблагодарила маму. После обмена словами «люблю тебя», я прижала телефон к груди и сморгнула слёзы.
Я провела месяцы до адвокатского экзамена в феврале, паникуя, что мне не удастся стать Элис Джордан, которая была самой удивительной женщиной и адвокатом всех времен. Я позволила этому давлению привести к тому, что я сходила с ума от мысли не сдать экзамен, и думала, как это отразится на моём будущем и жизни, которую я себе спланировала. Жизни, ради поддержки которой мои родители так тяжко трудились. Я позволила себе сходить с ума от мысли, что сдам экзамен, но всё равно не буду соответствовать женщине или адвокату, которую звала матерью. Более того, я убедила себя, что родители разочаруются и смутятся, когда поймут, что их ребенок, круглая отличница и вундеркинд, не выживет как женщина в реальном мире. Я позволила себе реагировать, исходя из сценариев, созданных ум, которые даже не могли бы сбыться, судя по тому, что мои родители никогда не стыдили меня за то, что я пыталась чего-то достичь.