— Я хочу сказать, что торопиться не надо. — Сэм украдкой взглянул на вырез ее блузки. — Речь идет о принятии решения о переходе отношений в иную стадию.

Господи! Его слова звучали так, словно он говорил со сцены, наряженный в яркую атласную рубашку, усевшись на высокий стул и помахивая микрофоном в руках.

— Ты прав, — сказала Джеки. — Нам нужно перейти на другой уровень.

Она повернулась к нему и улыбнулась. Все будет хорошо. Он пожал ее руку, нежнее, чем просто другу, и подумал о том, что хорошо бы выплюнуть конфету из окна машины, но они вошли в крутой поворот, и Джеки отвернулась. У нее был задумчивый взгляд, которого раньше он не замечал. Наконец-то они пересекли эту черту. Теперь Джеки покажет себя с новой для него стороны. Он увидит, какая она бывает сонная с утра, временами гневная и дикая или маленькая девочка со смешными страхами. Ему откроются все ее забавные привычки: как она спит, положив руку под подушку, или носит его футболку вместо ночной рубашки. Сэму всегда нравились девушки такого типа — из американской глубинки, расхаживающие по дому в твоих шортах или спортивных носках, так что кажется, будто вся твоя одежда принадлежит накачанному тестостероном мужику.

Джеки тихонько вздохнула и устроилась на сиденье поудобнее, задумчиво грызя ноготь на большом пальце. Сэм почувствовал, что должен защищать ее, что он отвечает за нее, и ему очень хотелось, чтобы этой ответственности было побольше. Как друзья они уже вряд ли могли бы быть ближе, но он продвинулся намного дальше. Сэм чувствовал себя сильнее, мудрее, мужественнее. Сейчас он отдалился от нее, уйдя в грезы о совместном будущем. Он закатал рукава на рубашке, чтобы были видны его сильные, загорелые руки. Он чувствовал себя как первый поселенец, которому предстояло построить свое жилище и возделать землю, или как муж, несущий жену со схватками в родильный зал. Он был всемогущ, щедр и…

— Ты уже решила, — спросил он, втягивая живот, — где будешь праздновать свой день рождения?

— Почти. — На ее лице появилась загадочная улыбка. Может быть, отныне он будет видеть на ее лице только такую улыбку.

— И что придумала? — Сэм вытащил кассету и вставил другую, вновь пытаясь заставить ее слушать сборник восьмидесятых. Главным было выбрать момент, а сейчас как раз наступил момент для группы «Спешиал».

— В городе брат Эмбер, и он собирается кое-что организовать.

— Гм? — «Черт, черт, откуда он взялся?» — Что ты имеешь в виду?

О чем она думала? Зачем она о нем вспомнила, когда все было так…

— Да не знаю, наверное, он устроит ужин.

Она что, покраснела? Да, она покраснела…

— Ты думаешь, просто ужин?

— Ну, я не знаю…

Джеки переключилась на ту ужасную линию поведения, которую обычно выбирают женщины, когда объявляют, что завели себе нового дружка: говорят, хихикая, что помолвка не за горами, упиваясь при этом собственной женственностью.

— Наверное, будет вечеринка. Он только что вернулся из России и привез с собой водку и икру, и ему надо бы от них избавиться.

О Господи, теперь она говорила, как этот Саймон: «Избавиться, разгрузиться»!

— И когда это было точно решено?

— Прошлым вечером.

— Прошлым вечером? Немного неожиданно, не так ли? К чему такая спешка? Мы сами могли бы организовать тебе вечеринку, у нас есть номера телефонов всех твоих друзей. — А что он мог еще сказать, ведь ничего противозаконного в этом не было.

— Все нормально, Сэм. Там будет немного народу.

— Ну а меня пригласишь? — «О Боже!»

— Конечно.

Сэм вытащил кассету и начал внезапный обгон.

— Сэм, в чем дело?

«Дело в том, что мы говорили о нас, о нашем совместном будущем. А теперь мы говорим о тебе и об этом Саймоне. И что хуже всего, при упоминании его имени ты ведешь себя как влюбленная крольчиха, и тебе совсем не стыдно, хотя ты сидишь в машине, которую я взял напрокат, чтобы тебя соблазнить. Мне противно даже смотреть на тебя».

— Я всего лишь думаю, что немного неверно с твоей стороны все бросать, как только появляется он. — Сэм почесал голову.

— Мне нечего бросать.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

«Он звонит — ты подбегаешь к трубке. А затем он возвращается к одной из своих поклонниц». Что-то помешало ему сказать это вслух, что-то подсказало ему, что если поставить ее перед выбором, то не обязательно она выберет именно его.

— Я знаю, что ты имел в виду, когда говорил о верном решении.

Как она могла… «Погоди, постой!»

— Как ты говорил, он в любом случае не идеальный выбор. Но если ты уверен на все сто, что другого не будет, то стоит попытаться сейчас. Правильно?

Сэм уставился на нее. Неужели он не ослышался? Как она могла так повернуть его слова?

— Я знаю, — сказала она, — знаю, что он тебе не нравится. И я люблю тебя за то, что ты беспокоишься о моем будущем. Я люблю тебя за то, что ты все правильно понимаешь.

Она обняла его за шею, сняла свою вельветовую шапочку и крепко поцеловала его в щеку.

Глава 9

Пять, четыре, три, два, один… Начали!


Звучит негромкая музыка. Камера делает панорамный кадр группы парней и девушек в купальных костюмах, загорающих на травянистом берегу реки. Они прикрывают глаза от яркого солнца, щурятся и приветственно машут руками.

Камера поворачивает направо, и в кадр попадает спина девушки, плывущей на лодке по мелководью. Ее черные волосы длиной чуть выше трусиков бикини. Она вдруг оборачивается, как будто ее позвали, выпрыгивает из лодки и бежит к камере, вытянув руки и смеясь.

Картинка меняется — сначала в кадр попадают река, дерево и небо, затем крупным планом что-то серое и расплывчатое, затем фокус настраивается, и мы видим улыбающееся веснушчатое лицо Эндрю Нортона. Он грозит камере пальцем, когда та пытается поймать в фокус его обнаженный торс. Затем камера опять меняет направление, ловя в кадр лица и полуобнаженные тела, и останавливается на рыжей девушке, лежащей на животе, голова ее повернута в сторону. Крупным планом ее профиль. Веки девушки подрагивают. Затем крупным планом то же самое лицо, но уже в наше время. Волосы гладко зачесаны назад, широко раскрытые глаза смотрят прямо в объектив. Титры внизу экрана: «Лидия Нортон».

«В конце восьмидесятых я училась в университете вместе с Жаклин Фармер. Именно тогда я впервые встретила Эмбер. Она обычно приезжала летом, когда все экзамены были сданы и наступало время вечеринок. Я не входила в их компанию, но наши пути несколько раз пересекались. Несомненно, она была звездой, но большей частью она просто пускала пыль в глаза. — Лидия опускает голову и смотрит в камеру исподлобья. — Эмбер была просто королевой выдумщиков. Люди думают, что она была красавицей от Бога, — пожимает плечами Лидия, — забывая при этом, что у нее было много талантливых современников, не обладавших такими преимуществами, у которых не было всемогущего папочки, устраивавшего все одним телефонным звонком. — Лидия поерзала на стуле и положила ногу на ногу. — В нашей стране принято считать, что у таких, как Эмбер, в жилах течет редкая кровь, которая автоматически делает их незаурядными личностями, и все, что они говорят, автоматически вызывает восхищение. Они скучают, а окружающие видят загадку в их лице; они одеваются как нищенки, а их считают образцами истинно британского стиля; они спят с кем попало, и это считается духом времени, а не распущенностью. Абсолютно все считали, что Эмбер была рождена для славы, и никого не волновало, какой же она была на самом деле и кого она использовала, чтобы стать известной».

Экран медленно гаснет.


— Отлично, Лидия. Действительно хорошо. — Майк медленно подошел к Лидии и присел на корточки рядом с ее стулом. — Ты была такая… горячая в последней части.

Лидия достала сигарету. Четыре дня съемок, и она будет просто вылитая Бетт Дэвис. Она знала, насколько хороша в кадре, какая энергия исходит от нее.

«Это твой долг, — внушал Майк, — и ты не из тех, кто будет скрывать правду».

С самого начала он сказал Лидии, что из всей их компании она самая естественная. «Ты раньше уже снималась? Нет? Правда? Удивительно».

Когда она призналась, что немного работала моделью, он захотел взглянуть на ее портфолио. Он делал рамочку из пальцев, тщательно рассматривая каждую фотографию, сравнивая изображение с нынешней Лидией.