Губы Пенни задрожали. На нее вновь нахлынули все переживания и огорчения нынешнего дня, да так неожиданно, что она почувствовала острую необходимость выплакаться у кого-нибудь на плече.
— Нет, — в ее голосе прозвучала полная беспомощность.
Быстрыми уверенными движениями врач сделал ей инъекцию обезболивающего. Украдкой взглянул на Джона, который стоял в сторонке, проявляя все видимые признаки нетерпения. Вздохнул.
— Итак, в таком случае вас можно приютить в больнице на ночь, — в его голосе прозвучало нескрываемое сочувствие. — Одной вам не справиться, это точно. Я только проверю сейчас — есть ли куда вас положить.
— Подождите!
Голос Джона прозвучал в напряженной больничной тишине как выстрел. Он перестал барабанить пальцами по столу, скрестил руки на груди и посмотрел на Пенни так, как смотрит случайный прохожий на потерявшегося в городской сутолоке щенка.
— Мисс Оуэн будет моей гостьей этой ночью, — произнес он обреченно.
— Не стоит… — начала было Пенни. Но, похоже, ее мнение никого не интересовало. Лицо врача выражало явное облегчение, а Миллер уже командовал санитаром, который суетился с парой костылей в руках, кто-то еще придерживал входные двери. Ошалев от такого напора, Пенни примирилась с этим как с чем-то неизбежным.
— Спасибо, — пробормотала она, и вид ее был так несчастен, что, казалось, ее не окружали заботой, а наоборот, бросили на произвол судьбы.
Как только сияющий БМВ с Миллером за рулем и Пенни на заднем сиденье бесшумно отъехал от больничной стоянки, девушка прижалась лицом к стеклу и зарыдала. Столько лет мечтать добраться до Америки и найти родных, а когда все это было так близко, какая-то нелепая случайность разбила ее надежды. Просто кошмар какой-то! Отец в могиле, а этот недоброжелательный незнакомец рядом и нет никакой надежды на какие-либо благоприятные перспективы.
Молнии, словно огненные кинжалы, разрывали вечернее небо. В их зловещем свете Пенни увидела Джона, угрюмо склонившегося над баранкой, и муки раскаяния буквально пронзили все ее существо. «Не следовало сюда приезжать, — обреченно рассуждала она. — Это было чистое сумасбродство. И не останусь я здесь ни за что. Взгляну разок на места, где жил отец, продам все — и быстро в Сидней».
Внезапно оглушительный удар грома потряс все вокруг. Показалось, что небеса разверзлись, а на ветровое стекло как из брандспойта хлынули струи дождя. Джон мертвой хваткой вцепился в руль и сосредоточил все свое внимание на дороге.
— С тобой все в порядке? — перекрывая шум бури, прокричал он. — Мы можем остановиться, если хочешь. Но я думаю, что лучше гнать вперед. Прорвемся!
— Конечно, — без колебаний согласилась его спутница. И сказав это. Пенни поняла, что еще никогда так не доверяла мужчине, как сейчас. Конечно, Джон Миллер мог быть высокомерным, самодовольным, властным, но она без колебаний могла доверить ему свою жизнь. Это открытие настолько поразило ее, что, казалось, лишило остатков сил. Все терзавшие ее душевные муки мигом улетучились и девушку стало клонить ко сну.
— Поступай как знаешь, — уже засыпая, пробормотала Пенни.
Она забылась, и сон ее не нарушали ни шум дождя, ни рев ветра. Не проснулась она и тогда, когда на смену этой кокафонии звуков пришла тишина, и лишь легкое жужжание кондиционера да шум встречных машин нарушали покой оправлявшейся после бури природы.
Наконец Джон осторожно прикоснулся к ее плечу.
— Просыпайся, вот мы и дома.
В его голосе прозвучали нотки гордости. «И было чем гордиться», промелькнуло в голове у Пенни. Протирая глаза, она выглянула из окна автомобиля. Ощущение, что она еще спит, не покидало ее. Дождь перестал выбивать свою дробь по крыше, а прямо перед ними в серебристом лунном свете простиралась аллея могучих дубов, окутанных таинственными шлейфами испанского мха.
В конце аллеи их встречал дом — самый красивый, из всех виденных Пенни когда-либо в жизни. Он гордо возвышался над деревьями, с роскошным подъездом, увенчанным четырьмя высокими колоннами с ажурным балконом и мезонином. Два симметричных крыла пристроек как бы обрамляли портал.
Мягко шурша шинами, машина замедлила свой бег и остановилась во внутреннем дворике.
— Добрались наконец, — просто сказал Джон. — Мне показалось, что здесь тебе будет пройти легче, чем подниматься по ступенькам парадного. Подожди, я помогу тебе выбраться.
Как только он открыл дверцу, таинственный мир ночных звуков и ароматов просто заворожил Пенни. Все ее существо затрепетало от журчания дождевой воды в водостоках, влажного запаха земли, от крика неизвестной птицы… не колеблясь, Джон подхватил ее на руки и понес ко входу. Пока он открывал дверь, Пенни успела разглядеть только удобные плетеные кресла да веранду, всю благоухающую роскошными цветами.
Осторожно поддерживая ее одной рукой, Джон попытался включить свет, но безуспешно.
— Черт побери! — раздраженно воскликнул он. — Этот проклятый ураган наверняка сорвал провода. Оставайся здесь, а я что-нибудь придумаю.
Пенни с трудом добрела до плетеного кресла и стала ждать. Вскоре в соседней комнате замелькали отсветы огня.
— Думаю, ты умираешь с голоду, — сказал Джон, возвращаясь. Даже не спросив ее согласия, он на руках перенес девушку в соседнюю комнату. И здесь Пенни, не сдерживая удивления, ахнула. Было похоже, что они перенеслись лет на сто в прошлое. В колеблющемся свете керосиновой лампы таинственно мерцало зеркало в позолоченной раме, хрустальные подвески огромной старинной люстры тихонько позвякивали при каждом движении… Посреди зала, а по размерам это был скорее зал, чем комната, располагался обеденный стол, заставленный серебряной и хрустальной посудой. Все остальное роскошное убранство терялось во тьме. Но и увиденного было достаточно.
Аккуратно усадив девушку в роскошное кресло красного дерева, Джон снял крышку с серебряной жаровни и помещение заполнилось аппетитным ароматом жареной индейки. Пенни охватило чувство дикого голода.
— Начнем, пожалуй, — предложил он, занимая место во главе стола.
— Здесь только один прибор, — скромно попыталась отказаться Пенни. — Я не стану обрекать вас на голодную ночь.
Джон усмехнулся и пожал плечами.
— Моя домоправительница Сара Маккендрик обычно готовит на целый взвод. И мне никак не осилить всех этих припасов. Да и тарелок здесь целая куча. Так что не стесняйся.
И не успела Пенни моргнуть глазом, как перед ней появился роскошный столовый прибор старинного серебра и целый ряд хрустальных бокалов.
— Сара Маккендрик? — недоуменно переспросила она.
— Да, экономка. А ее муж служит у меня управляющим. Они живут в коттедже, здесь неподалеку. Сара обожает всяческие кулинарные изыски, думаю, ее стряпня придется и тебе по вкусу.
Последующее показало, что слова Джона не были пустой похвальбой. Жареная индейка с клюквенным соусом, окорок с луком и кукурузой и изумительный пирог с орехами и взбитыми сливками заставили Пенни на время забыть о всех огорчениях. Она смаковала каждый кусочек и так насытилась, что когда Джон отправился на кухню приготовить кофе, ее опять стало клонить в сон и, когда хозяин вернулся, он застал ее мирно спящей. Положив голову на сложенные руки, она прикорнула прямо посреди всего этого серебряного и хрустального великолепия. Невольная улыбка слегка смягчила суровые черты его лица.
Водрузив кофейник на серебряную подставку, он осторожно тронул ее за плечо.
— Не думаю, мисс, что кофе — это то, что вам сейчас необходимо. Прежде всего вам требуется хорошенько выспаться.
Пенни встрепенулась и открыла глаза.
— Извините, — пробормотала она. — По-моему, я не спала уже двое суток. Я просто не могу больше бодрствовать. — Пенни почувствовала, что совсем успокоилась.
Джон перестал быть для нее маньяком, способным на убийство, пиратом или хулиганом. Он был просто сильным и удивительно надежным мужчиной, который с улыбкой, удивительно мягкой при неярком свете керосиновой лампы, поднимает ее из кресла своими сильными и буквально мягкими руками и несет вверх по резной лестнице. Пенни доверчиво склонила голову ему на плечо и затихла. Так они неслышно пробирались по темному коридору, как вдруг Джон неосторожно зацепил ковер.
— Черт побери, — с чувством пробормотал он, наткнувшись на огромную кровать с пологом.