– Одного этого достаточно, чтобы у любой женщины проснулось желание отправиться на танцы и не возвращаться домой до трех часов утра, – торжествующе провозгласила Лотти.
– Так и есть. – Лео взяла за руки Лотти и Джиа. – Чувствуете? Это действительно происходит на наших глазах. У нас уже есть компактная пудра. Как мне представляется, мы только что решили единственную оставшуюся проблему с губной помадой. И вы только взгляните на стопку брусковой туши вон там. Это больше не мечта, это реальность.
– Именно так, – подхватила Лотти.
– В самом деле, – эхом откликнулась Джиа, по примеру Лео окидывая взглядом комнату с кипящими емкостями, разливом формовочной жидкости и образцами, выставленными для тестирования стойкости духов, температуры их расслоения и времени старения. – Но ведь ты читала в газете о том, что в Юте хотят принять закон, согласно которому женщину, чья юбка окажется выше трех дюймов над лодыжкой, ждет наказание в виде штрафа или тюремного заключения? А что, если после этого женщины еще сильнее станут бояться пользоваться чем-либо вроде туши для ресниц?
– А что, если после этого они лишь сильнее захотят заполучить ее? – лукаво улыбнулась Лео.
Джиа рассмеялась.
– У тебя на все есть ответ.
– Такова моя работа. И, раз уж мы заговорили об этом, нам пора на встречу, Лотти.
– Мы едем в рекламное агентство, – сообщила та Джиа. – Только представь себе, теперь у нас будет еще и реклама!
– Бенджамин не жалеет на тебя денег, – сказала Джиа, обращаясь к Лео.
– У меня есть бюджет, которого я придерживаюсь. Только и всего.
Водитель Бенджамина отвез их обратно в город, в контору Дж. Уолтера Томпсона. По дороге Лео и Лотти пролистали несколько журналов, но нашли в них лишь рекламные объявления, которые, по их мнению, демонстрировали нечто совершенно противоположное тому, чего должны были желать покупатели продукции «Ричиер».
– Ты только взгляни на это, – сказала Лео, показывая на рисунок дезодоранта «Одороно» с рекламным текстом, в котором утверждалось, что сие изделие убережет дам от потери всех друзей и общественного порицания. – Мы ведь не хотим стыдить женщин, принуждая их приобретать губную помаду, мы хотим, чтобы они получали от покупки удовольствие. И поддержку.
– А как насчет этого? – сказала Лотти и стала читать вслух: – «Если вам двадцать лет, но ваша кожа потускнела и потеряла упругость, а щеки обвисли, значит, вы уже старуха».
Лео нахмурилась.
– Мы наверняка сможем предложить им кое-что получше.
Но когда они уселись в переговорной комнате Дж. Уолтера Томпсона за традиционным массивным столом красного дерева с зеленым ковром на полу, Лео усомнилась в своей правоте. Первое, что предъявило им рекламное агентство, дабы убедить в своей компетентности в сфере зарождающейся индустрии красоты, – то самое объявление, рекламирующее дезодоранты «Одороно» и вызвавшее такое негодование у Лео. Мужчина, представлявший его, был вежлив и официален, но в его поведении сквозили нотки снисхождения, что несказанно раздражало Лео, словно он лучше ее знал, как воодушевить женщин на покупку губной помады.
– У вас здесь работают женщины? – перебила она его.
Мистер Гудвин оборвал себя на полуслове.
– А, да. У нас есть женщины-сотрудницы. – Он покосился на мистера Бучмана, который, как решила Лео, был его боссом и который должен был одобрить отклонение от стандартного сценария.
– Вы не могли бы пригласить одну из них сюда? Кого-нибудь помоложе, – сказала Лео. – Если вы не возражаете, разумеется.
Мистер Бучман едва заметно кивнул мистеру Гудвину:
– Пригласите мисс Деланси.
Мистер Гудвин исчез, чтобы вновь появиться в сопровождении женщины, которая выглядела бы вполне уместно на танцполе «Клуба 300».
– Мисс Деланси, – обратилась к ней Лео, – вы не могли бы сказать мне, будучи молодой особой, на которую, предположительно, и рассчитаны эти объявления, что вы о них думаете? Они вызывают у вас воодушевление? Такое, что вы готовы немедленно бежать за этим товаром?
Для начала мисс Деланси взглянула на мистера Бучмана, потом на мистера Гудвина и только потом перевела взгляд на Лео. Лео видела: ей есть что сказать, но женщина не уверена, стоит ли ради этого идти на риск.
– Джентльмены, – произнесла Лео самым очаровательным голосом, но в глазах ее, тем не менее, светилась железная решимость, – вы не могли бы оставить нас ненадолго?
Мистер Бучман попробовал было возмутиться, но Лео остановила его:
– Я была бы вам крайне признательна, если бы вы пошли мне навстречу.
Он неохотно повиновался. Едва за ним закрылась дверь, как Лео обернулась к мисс Деланси:
– Меня зовут Лео. Надеюсь, вы не против того, что вас пригласили сюда.
– А меня Лили. И да, я не против. Вы действительно хотите узнать, что я думаю по этому поводу?
– Очень хочу.
– Тогда слушайте. Попытка сыграть на женском страхе может принести выгоду, но я бы поступила совсем не так. Я читала ваше письмо, которое вы нам прислали. Вы делаете акцент на удовольствии и приятном времяпрепровождении. Вам известно, что миссис Дж. Пирпойнт Морган и миссис Джеймс Рузвельт объединились с еще несколькими старыми курицами, чтобы выступить против ношения платьев, чрезмерно, по их мнению, обнажающих женское тело, а заодно и против непристойных танцев?
– Слышала, – ответила Лео. – Но причем здесь это?
Глаза Лили засверкали.
– Мы использовали их слова для того, чтобы сделать помаду для губ еще более желанной.
Она быстро написала несколько слов на клочке бумаги и показала его Лео: «Платья с низким вырезом, закатанные чулки и короткие юбки являются порождением дьявола и его исчадий и несут нынешним и грядущим поколениям лишь хаос и разрушение».
– Это – доподлинные слова мистера Мерфи, президента университета Флориды. Мы разместим их рядом с изображением красивой женщины с закатанными чулками, в коротком платье с низким декольте, лицо которой стало еще привлекательнее благодаря макияжу, и посмотрим, сколько женщин предпочтет встать на сторону дьявола.
– И мы отважимся на такое? – поинтересовалась Лотти, глядя на Лео.
Лео широко улыбнулась.
– О да, осмелимся. И еще как.
Все было готово на две недели позже срока, установленного Фэй, но Лео, тем не менее, считала, что им удалось совершить чудо. Утром перед встречей с Форсайтом Лео надела элегантный черный костюм, который был на ней в тот день, когда она представила свой план Фэй и Бенджамину, и стала ждать в своем кабинете появления Фэй. Встреча с Форсайтом была назначена на одиннадцать, и за четверть часа до назначенного времени она принялась в нетерпении расхаживать по комнате.
Без десяти одиннадцать она поспешила в кабинет Бенджамина, не обратив внимания на секретаршу, пожелавшую доложить о ее приходе. Бенджамин о чем-то жарко спорил по телефону.
Лео в нетерпении переступала с ноги на ногу, ожидая, пока он закончит разговор. Спустя минуту он с грохотом швырнул трубку на рычаг.
– Что случилось? – спросила она.
– Чертовы работяги на сталелитейном заводе опять устроили забастовку. Они вернулись в цеха всего неделю назад, а теперь снова требуют большего. Всем нужно большего, Леонора. Постепенно к этому привыкаешь, но это стоит мне кучу денег. – Лоб Бенджамина прорезали многочисленные морщинки.
– И почему вы до сих пор здесь? – спросила она.
– Что вы имеете в виду?
– Почему вы не там? Почему не разговариваете с людьми?
– Там мой адвокат.
– Бенджамин, вы можете быть обаятельным и крайне убедительным, если захотите. Поверьте мне, – с улыбкой призналась она, – пару раз я испытала на себе всю силу обаяния Ричиера. Вроде того случая на борту парохода, когда вы впервые произнесли слова «Ричиер Косметикс» с такой уверенностью, словно в один прекрасный день они и впрямь могли стать реальностью.
– Но ведь стали же, – с улыбкой сказал он.
– Вот почему вам нужно самому поехать на завод. Заставить их ощутить то, что однажды почувствовала я.
Несколько мгновений он всматривался в ее лицо, и она вдруг поняла, что смягчилась в своем отношении к нему, несмотря на то, что в деле с универсальными магазинами он принял сторону Фэй. Он выглядел так, как частенько чувствовала себя она: встревоженным, неуверенным, напряженным, не знающим толком, что именно надо делать, но обязанным принять решение и сделать хоть что-нибудь, надеясь на то, что поступает правильно.