Наташа Лестер - Ее секрет

Если не считать препирательств с Фэй, следующие две недели напоминали рулетку, когда шарик выпадал на загаданное число. Сестры Морган устроили свою вечеринку, после чего оборот косметических средств вырос почти в два раза. Свой заказ у них разместил универсальный магазин «Лорд и Тейлор». Его примеру последовал закупщик «Сакса и Ко». Актрисы, побывавшие на вечеринке у сестер, отвезли подарочные румяна в Калифорнию, и два универсальных магазина на Западном побережье тоже разместили у них свои заказы. В общем, понемногу приближался тот самый крайний срок, к которому Бенджамин обещал принять решение.

Лео созвала совещание с участием Лотти, Джиа и Фэй, чтобы обсудить, как они будут выполнять полученные заказы.

– Нам нужна команда по продажам, – заявила она. – И демонстраторы для универсальных магазинов. Кроме того, пока дела идут очень и очень неплохо, мы должны увеличить количество рекламы. Что еще?

– Нужна еще одна смесительная емкость для фабрики, – сказала Джиа. – Губная помада – наш самый востребованный товар, и, чтобы выполнить все заказы, мы должны повысить производственные мощности.

Фэй решила вставить свое веское слово:

– Все это обойдется весьма недешево.

– Да, но ведь и мы не дешевая однодневка, верно? – возразила Лео. – И мы оказались не готовы к такому количеству заказов, да еще с самого начала.

– И кто же в этом виноват? – Фэй уставилась на Лео сквозь клубы табачного дыма.

– Я, – ответила Лео. – Но, поскольку я никогда не занималась планированием продаж и мне не хотелось порождать завышенные ожидания, я недооценила спрос. Бухгалтеры Бенджамина вдвое сократили цифры, которые я подала ему. И потому мы оказались в ситуации, когда имеем количество заказов, которое ожидалось не раньше середины следующего года, но они лежат на моем столе прямо сейчас.

– Значит, во всем виноват Бенджамин, – выразительно растягивая слова, заявила Фэй.

– В этом никто не виноват, а мы лишь напрасно тратим время. Нам, несомненно, требуется твое одобрение, чтобы увеличить расходы в этом месяце.

– Не думаю, что нам нужна команда продаж. Или демонстраторы.

– Ты сама собираешься ездить по стране, предлагая наши товары универсальным магазинам? – взорвалась Лео. – Ради всего святого, у Элизабет Арден уже появился свой центр подготовки. А я прошу нанять всего несколько человек, которых буду сама обучать в свободное время тому, как продавать наши товары, вместо того чтобы оставить их лежать на полке, где на них никто не обратит внимания.

– Но ведь ты просишь еще и смесительную емкость.

– Ты хочешь, чтобы я обзвонила все эти магазины и сказала, что мы не можем выполнить их заказы?

Фэй ничего не ответила.

– В таком случае, мы должны сделать что-нибудь. Я уже и так работаю здесь с шести до полуночи. У Лотти и Джиа такой же рабочий график. То есть Джиа не сможет оставить фабрику и превратиться в демонстратора. Точно так же Лотти не сможет бросить руководство всей рекламной и дизайнерской деятельностью и сесть на поезд в Калифорнию. Пожалуй, я могла бы поехать сама, но кто тогда будет выполнять мою работу? – Лео вдруг поняла, что перегнулась через стол, что разговаривает на повышенных тонах и что Лотти и Джиа смотрят на нее с благоговейным ужасом. Она села, сложила руки на коленях и умолкла.

Фэй, похоже, не собиралась нарушать затянувшееся молчание. Она погасила в пепельнице окурок. Закурила новую сигарету. Сделала долгую затяжку.

– Это не тот вопрос, который я бы хотела решать под влиянием момента. Напиши мне служебную записку. Лучше сделай это до конца дня. Тогда я буду располагать всеми сведениями, которые мне необходимы, чтобы принять решение. – С этими словами Фэй вышла, и Лео поняла, что ее наказали за проявленное неуважение. И что она невольно вовлекла в это Лотти и Джиа.

Она даже застонала от отчаяния.

– И вот теперь нам придется просидеть здесь весь день, чтобы написать служебную записку, которая нужна только для того, чтобы выполнить существующие заказы! А когда прикажете заниматься всем остальным?

Фэй просунула голову в дверь.

– Поскольку я отправляюсь на ленч, тебе придется заменить меня в салоне красоты, Лео. Пока!

– Ну еще бы, – проворчала Лео. – Ведь уже десять часов – самое время для ленча. – Она вздохнула. – Ладно, мне надо быть в салоне. Джиа, ты не могла бы позвонить на фабрику и сообщить, что сегодня работаешь здесь? Затем, если бы ты рассортировала существующие и отложенные заказы на губную помаду, чтобы показать, сколько мы можем произвести с имеющимися в наличии смесительными емкостями и сколько нам останется сделать, это было бы просто замечательно. Лотти, от тебя в служебной записке мне не требуется ничего особенного, кроме общего обзора рекламной кампании, которую мы намереваемся провести на Западном побережье. Сегодня вечером я постараюсь свести все данные вместе.

– Она же не собирается требовать от нас чего-то подобного всякий раз, когда мы будем получать новый заказ, а? – в недоумении поинтересовалась Джиа.

– Кто знает? – сказала Лео.

– Ты думаешь, она станет ее читать? – спросила Лотти.

– Понятия не имею. Но она может это сделать, и потому мы не должны дать ей ни малейшего повода ответить отказом. Так что придется все сделать правильно.

– А ты не можешь просто попросить…

Лео оборвала Джиа на полуслове.

– Я не собираюсь обращаться к Бенджамину. Давайте попробуем сыграть по ее правилам и, быть может, тогда получим то, что нам нужно.

Но Лео понимала, что дальше так вести дела невозможно. Если бы ей принадлежали тридцать процентов в «Ричиер Косметикс», она бы запросто заказывала смесительные емкости и нанимала демонстраторов, а не изворачивалась и писала служебные записки, оправдывая единственно возможный способ действий.

Джиа и Лотти оставались с ней, пока она не закончила составлять докладную, медленно, словно ребенок, складывающий буквы в слова, нажимая на клавиши печатной машинки. Но зато она вполне могла гордиться служебной запиской. Цифры, предоставленные Джиа, говорили сами за себя, данные Лотти по рекламе была безукоризненными, а Лео ловко соединила их вместе, добавив несколько фраз о блистательных перспективах, открывающихся перед компанией «Ричиер Косметикс» при условии небольших дополнительных инвестиций.

– Превосходно, – сказала она, напечатав последнее слово и доставая лист бумаги из печатной машинки.

– Теперь она не сможет ответить отказом, – согласилась Джиа.

– Пусть только попробует, – угрюмо отозвалась Лео, кладя докладную на стол Фэй, чтобы та сразу же прочла ее, в какое бы время ни явилась завтра на работу.

Лео рассчитывала, что, придя в салон красоты на следующее утро, она обнаружит служебную записку у себя на столе с резолюцией «Одобряю». Вместо этого ее встретила статья на деловых страницах «Нью-Йорк таймс», посвященная «Ричиер Косметикс». Репортер восхвалял деловую хватку Бенджамина Ричиера, который увидел возможности рынка и создал еще одно национальное предприятие, присоединив его к уже имеющимся в корпорации «Ричиер Индастриз». Вскользь упоминалось об участии в этом деле Фэй, а вот о Лео не было сказано ни слова. Ее как будто не существовало. Словно она и «Ричиер Косметикс» – две разные сущности, которые вполне могли обойтись друг без друга, что, как она прекрасно понимала, было совсем не так. Ведь что у нее останется без «Ричиер Косметикс»?

Она уселась за стол и прижала пальцы к вискам, слушая, как в голове у нее колокольным звоном отдается один и тот же вопрос: «Что у меня есть?» У нее были Лотти и Джиа: две верные подруги, которых она никогда не предаст и на которых могла положиться, как на саму себя. Но и только. Семьи у нее не было. Джоан она потеряла. Жила она в крошечной спальне в квартире матери Джиа. У нее была работа, которая приносила ей очень мало денег. Четыре сшитых ею платья, о которых столь пренебрежительно отозвался Бенджамин. И крошечная искорка надежды, похожая на тающую снежинку, которая заключалась в том, что Эверетт разведется с Матти и они смогут быть вместе.

Пронзительно зазвонил телефон, заставив ее вздрогнуть от неожиданности.

– Вы видели «Нью-Йорк таймс»? – спросил Бенджамин.

– Видела, – ответила Лео. – Мои поздравления.

– Именно такая пресса нам и нужна – а не заметки в «Сан» и «Геральд» о ссоре на Пятой авеню между вами и столпом нравственности.