Наташа Лестер - Ее секрет

– И при этом обдерет меня как липку, – с горечью возразил Бен. – Я видел, как вы прожили последние несколько месяцев, и по крайней мере могу быть уверен, что вы не броситесь транжирить мои деньги напропалую. А еще я знаю, что в ваших руках мое сердце будет в безопасности.

Что, в общем-то, говорило о многом – или совсем напротив. Как посмотреть.

– Я больше не намерен терять голову от любви, – заявил он.

Боль, прозвучавшая в одном-единственном слове – «больше», – заставила Лео оплакивать его.

– Бен, не говорите так.

Он выставил перед собой ладонь.

– Не надо меня жалеть. Мне казалось, что вы разделяете мои чувства.

– Я никогда не хотела отказываться от любви, – прошептала Лео.

– Но ведь сейчас у вас есть любовь.

«Уже нет, – хотела ответить она. – Я уже потеряла надежду, что когда-либо мы с Эвереттом будем вместе. Но при этом я не перестану любить его».

Бен пристально вглядывался ей в лицо, и ей захотелось закрыть глаза, чтобы он не догадался, о чем она думает.

– Любовь и брак несовместимы, – заявил он. – Нам будет хорошо вдвоем, Лео. Вы красивы, вы являете собой подлинное олицетворение той жены, которая мне нужна. Считается, что бизнесмен заслуживает большего доверия, если у него есть супруга, и пресса вот уже некоторое время настойчиво советует мне обзавестись таковой. Но самое главное – вы умны. Ваш совет насчет забастовки был именно тем, в чем я нуждался. Всю оставшуюся жизнь нам будет о чем поговорить и чем помочь друг другу.

– Как насчет секса? – выпалила она.

– Я был бы счастлив иметь его. – Он улыбнулся. – Полагаю, уже само существование проституток служит достаточным доказательством тому, что для удовольствия от секса любовь вовсе не обязательна.

Лео ахнула, не веря своим ушам.

– Мне нужна сигарета.

Бен прикурил и протянул ее ей.

– Неужели брак со мной представляется вам настолько тяжким бременем?

– Разумеется, нет! – поспешила возразить Лео, расслышав нотки неуверенности в его голосе и осознав, в сколь уязвимом положении он оказался, сделав ей предложение перед столькими людьми. – Он вовсе не станет тяжким бременем. Вы правы, мы действительно неплохо ладим с вами. Большую часть времени, по крайней мере, – улыбнувшись, быстро добавила она, и он ответил ей слабой улыбкой. – И нам действительно есть о чем поговорить. Недавний ужин продемонстрировал мне это. Я просто хотела удостовериться, что вы не предпочтете подождать другую женщину, которая полюбит вас всем сердцем.

– Нет, не предпочту. С какой стороны ни взгляни, вы идеальная жена для меня.

И, быть может, Бенджамин Ричиер станет для нее идеальным мужем. Тем, кто захотел взять ее в жены, несмотря на то, что она могла предложить ему лишь любовь, да и ту с изъяном. Тем, кто даст ей новую жизнь в виде любимого дела.

– Тогда я говорю «да», – сказала она.

После ее слов воцарилась тишина, как будто каждый из них до сих пор не мог поверить в то, что это происходит с ними наяву.

– Две недели, – сказал Бенджамин. – Мы поженимся к концу месяца. Давайте не будем откладывать.

– Давайте, – согласилась Лео. И на сей раз она потянулась к нему, чтобы поцеловать. Потому что если она действительно намерена сделать это, то надо постараться сделать это хорошо. И забыть Эверетта, потому что теперь ребенок навеки привязал его к Матти.

Бен жадно ответил на ее поцелуй, заставив ее привстать со стула и показывая, что хотя он и не любил ее, зато хотел очень сильно.

Несмотря на все протесты Лотти и Джиа, Лео, одеваясь в особняке Ричиеров к бракосочетанию, попросила их оставить ее одну.

Она надела свадебное платье от Уорта, смелое и облегающее произведение искусства из шелка цвета слоновой кости без бретелек, собранное в складки с одной стороны и поднимающееся чуть выше лодыжек спереди, а сзади ниспадающее очаровательным шлейфом. Но самой заметной деталью был бирюзовый шарф, который она обмотала вокруг головы, с гроздью хрустальных камешков в центре лба. Далее шарф уходил к затылку, спускался с одного плеча и пересекал другое, после чего одним концом оборачивался вокруг бедер, где крепился очередной россыпью хрусталя, а другой его конец свисал до пола. Контраст шелка цвета слоновой кости и бирюзы был разительным, и Лео подобрала к нему в тон туфельки цвета слоновой кости с игривыми бирюзовыми бантиками.

Оглядев себя в зеркале, она ощутила себя самозванкой – изысканный и элегантный фасад, нарисованный поверх девчонки, которая когда-то бегала за падающими осенними листьями с распущенными волосами, струившимися у нее за спиной.

Единственной уступкой своей прежней «я» стала баночка теней для век, которые она создала сама и которые, в чем она была уверена, пойдут нарасхват, как только на будущей неделе начнутся продажи. Тени назывались «Милашка» и предлагали превосходный сине-изумрудный цвет, который оттенял зеленые глаза, такие как у Лео, превращая их в источник соблазна.

И вдруг дверь неожиданно распахнулась, впуская Фэй. Она надела платье с самым низким вырезом на спине из всех, которые когда-либо видела Лео, и невероятными волнистыми оборками, лихо закрученными со спины на грудь и заканчивающимися настоящим веером на бедре. По сравнению с ней динамит казался безвредной шутихой.

– Значит, ты все-таки заполучила то, что хотела, – растягивая слова, пропела Фэй, и Лео поняла, что она по меньшей мере пьяна, если не хуже.

Лео ничего не ответила.

Фэй щелчком выбила из золотого портсигара сигарету и закурила, выпустив струю дыма в сторону Лео.

– Я пригласила Эверетта и Матти на свадьбу. Так что они будут здесь, чтобы посмотреть, как ты станешь женой Бенджамина.

Плечи у Лео поникли, но она ограничилась тем, что ответила:

– Фэй, у меня свадьба на носу. Для всего остального у меня просто нет времени.

– Вот уж не думаю. – Фэй улыбнулась. – Для этого у тебя наверняка найдется время.

В голосе Фэй прозвучало нечто такое, отчего Лео опустилась в ближайшее к двери кресло, одолеваемая дурными предчувствиями. Она нетерпеливо притопнула ногой, изображая равнодушие, но стоило Фэй заговорить, как она замерла в неподвижности.

– Угадай, чей на самом деле ребенок Матти, – сказала Фэй.

– Эверетт уже сказал мне, что он не его отец.

Улыбка Фэй стала шире.

– Еще бы он не сказал тебе. Но единственная причина, по которой он стал бы рассказывать тебе такое, заключается в том, что вы с ним были близки. Вот так. – Она согнула указательный и средний палец правой руки. – И ты только что подтвердила то, что я подозревала всегда. – Она неспешно прошествовала к серванту и налила себе виски. – Составишь мне компанию?

Лео в ответ лишь покачала головой, хотя сейчас она чувствовала себя так, словно готова была в один присест выпить всю бутылку.

Фэй отсалютовала Лео бокалом.

– Ребенок Матти на самом деле мой.

В комнате воцарилась такая тишина, что Лео услышала, как тикают внизу высокие напольные старинные часы в деревянном корпусе. Они тикали и тикали, а потом отбили несколько ударов, подсказывая ей, что ее уже ждут в церкви. До ее слуха донеслась трель одинокой птички, призывающей возлюбленного; она слышала, как стучит у нее в груди сердце, разгоняя по всему телу черную кровь, наполненную страхом.

– Ты что, язык проглотила? – Фэй отхлебнула виски. – Слишком много для одного дня, которому полагалось быть полным радости и веселья? Завтра я расскажу тебе остальное. Не хочу, чтобы ты опоздала на свадьбу. – С этими словами Фэй направилась к двери.

Лео выбросила вперед руку и схватила Фэй за запястье.

– Рассказывай сейчас же.

Фэй швырнула сигарету на пол и вдавила ее носком туфли в ковер.

– У меня было кое-что, в чем очень нуждалась Матти. И я дала это ей.

– Ты была беременна?

– Тогда же, когда и ты. У нас обеих родились дети. А вот у Матти – нет.

– Что же тогда сталось с ребенком Матти? Ты несешь всякий вздор, Фэй. – Лео поднялась на ноги.

– Матти никогда не была беременна.

– Что? – Собственный голос показался Лео таким слабым, что она сама себя не услышала. – Она говорила… на корабле… Ничего не понимаю.

– В таком случае, давай присядем, и я все выложу тебе как на духу. – Фэй в упор взглянула на Лео, бросая ей вызов.

Обессилев, Лео вновь упала в кресло.

Фэй не спеша устроилась напротив, тщательно расправив свои нелепые жесткие оборки. Затем закурила новую сигарету. Отпила глоток виски.