Наташа Лестер - Ее секрет

Эверетт повернулся и зашагал вниз по ступенькам. Он уже ступил на тротуар, когда она окликнула его:

– Ты придешь?

– Не знаю, – ответил он и скрылся из виду.

Войдя внутрь, Лео начала медленно приходить в себя, словно пришивая руки и ноги на место и натягивая кожу на кости. Она обнаружила записку от Джоан, в которой та извещала ее о том, что оставалась с Фэй до тех пор, пока та не заснула. Лео не сдержала вздох облегчения: раз Фэй спит, ей не придется подниматься к ней, чтобы узнать, как у нее дела. В записке речь шла еще и о том, что Джоан удалось уговорить Фэй выйти из комнаты и что кто-то позвонил Фэй. Лео, не веря своим глазам, в изумлении уставилась на клочок бумаги. Фэй больше ни с кем не разговаривала – во всяком случае, не разговаривала с ней. К тому времени, когда Лео возвращалась домой, она уже неизменно пребывала в пьяном забытье, и Лео не без оснований полагала, что именно так она и проводит все свое время.

Она уже собралась выключить свет и лечь в постель, когда зазвонил телефон. Уже по первым словам своего адвоката Бертона, сказавшего «У меня есть новости», она поняла, что ничего хорошего он ей не сообщит.

– Что случилось? – спросила она.

– Неприятности на фабриках.

– Авария?

– Когда вы выслушаете меня, то вам захочется, чтобы это была всего лишь авария.

– Слушаю.

Хотя ей очень хотелось заявить: «Мне сейчас не до этого», – она не стала говорить ничего подобного. Лео постаралась, чтобы голос ее прозвучал ровно и ничего не выражал. Она демонстрировала самообладание, доведенное до совершенства за прошедшие пятнадцать лет: спокойный как удав управленец, который никогда не дает волю чувствам.

– Ваши фабрики привлекли к себе пристальное внимание. В течение следующих нескольких лет кое-кто может заработать на них кучу денег. Если разразится новая война. – Он посвящал ее в детали неспешно, словно надевал новую пару туфель, пытаясь предотвратить появление неизбежных мозолей и волдырей.

– Я уже говорила, что готова перевести на выпуск военной продукции две фабрики, – сказала Лео. – И тогда в производстве косметики будет занят всего один завод.

– Но фабрики по-прежнему будут принадлежать вам. То есть всю прибыль вы заберете себе.

– Я уже пообещала перечислить ее на военные нужды. Мне не нужны деньги, полученные от производства снаряжения.

– Кое-кто был бы не прочь присвоить эти доходы. – Бертон откашлялся. – Вы должны помнить, что в завещании условия владения бизнесом прописаны весьма расплывчато. И что в моем распоряжении имеется лишь соглашение, согласно которому вы с Фэй получаете по тридцать процентов каждая, а оставшимися сорока процентами владеет Бенджамин.

– Но какое это имеет значение? – спросила Лео. – Если мне принадлежит семьдесят процентов компании, то как ее могут отнять у меня?

Последовала долгая пауза.

– А вы действительно владеете семьюдесятью процентами компании? Семьюдесятью процентами «Ричиер Индастриз»? Это зафиксировано где-нибудь в письменном виде?

– В этом нет нужды. Я управляю компанией на протяжении последних семнадцати лет.

– Потому что никому не было до этого дела. Вплоть до нынешнего момента.

Лео прижала руку ко лбу, пытаясь припомнить все детали того времени, когда Бенджамин боролся за жизнь, а потом ушел навсегда.

– Дом принадлежит мне. Вы сами говорили, что закон о наследстве подтвердил это. И у меня есть доля в «Ричиер Косметикс» и доля Фэй по доверенности, поскольку она не способна принимать решения. И доля Бенджамина тоже, не так ли? Так что мне практически принадлежит вся компания.

– Вовсе не обязательно, что вы владеете всеми акциями Бенджамина. – Бертон говорил с ней мягко и терпеливо, но все равно слова его стали для нее тяжелым ударом. – Во всяком случае, в «Ричиер Индастриз» и, вполне возможно, в «Ричиер Косметикс» тоже. Просто это ваше право никогда и никем не оспаривалось. Нет у вас и письменного документа, подтверждающего ваше право распоряжаться по доверенности долей Фэй. А теперь, когда другим людям понадобились ваши фабрики, они стали разбираться в документах на право собственности.

– Если акции Бенджамина принадлежат не мне, то кому?

– Если право владения предприятием будет оспорено, то, скорее всего, вам достанется пятьдесят процентов доли Бенджамина, а оставшиеся пятьдесят получит Фэй.

– То есть мы будем владеть бизнесом в равных долях, – медленно проговорила Лео.

– Да.

В животе у Лео образовался ледяной комок, а страх костлявой лапой потянулся к ее сердцу. Она откинулась на спинку кровати, обдумывая все, что только что сообщил ей Бертон. Лео вспомнила, как он задавал вопросы о правах собственности на «Ричиер Индастриз», включая косметический бизнес, когда Бенджамин еще лежал в коме в больнице, будучи едва живым. Тогда адвокат заявил ей, что, поскольку у них с Бенджамином нет детей, Лео и Фэй – единственные, кто имел право унаследовать долю имущества Бенджамина. Но Фэй была не в состоянии подняться с постели, не говоря уже о том, чтобы управлять бизнесом. В тот момент Бертон посоветовал Лео добиваться расположения ключевых управляющих корпорации, пообещать им должности вице-президентов в разных филиалах, если они позволят ей и дальше управлять косметическим подразделением компании. Она заявила им, что располагает доверенностью Фэй, и никто не подверг ее слова сомнению, потому что никто не мог поговорить с Фэй. Как и с Бенджамином, кстати.

И тогда Лео обнаружила, что оказалась во главе «Ричиер Индастриз», располагая при этом великолепным штатом сотрудников, вымуштрованных Бенджамином, и смогла посвятить практически все свое время косметическому подразделению корпорации. Дважды в неделю она присутствовала на совещаниях с главами других филиалов, но они были умелыми бизнесменами, и она позволила им работать автономно. И все были счастливы – вплоть до настоящего момента. Мысли Лео описали круг и вернулись к тому же самому человеку.

– Только Фэй способна довести это дело до суда, – сказала она.

– С юридической точки зрения – да. Или тот, кто будет действовать от ее имени.

Лео выругалась, грубо и яростно, чего ранее не позволяла себе никогда, правда, лишь мысленно; ей нужно было иметь Бертона на своей стороне.

– Кто?

– Поговаривают, что это одна из крупных сталелитейных компаний. «Остин Айронворкс».

– «Остин», – повторила Лео.

Совсем недавно она с кем-то уже обсуждала «Остин Айронворкс». А потом она почувствовала себя так, будто кровать вдруг выскользнула из-под нее и она со всего маху упала на пол, да так, что из легких выбило весь воздух. Робби Остин был суженым Алисы Форсайт. Которого прочила ей в мужья Матти. Какое странное совпадение – стоило Лео обратиться к Алисе, как тут же состоялась попытка захвата ее предприятий. Лео проглотила комок в горле.

– Я разберусь с этим.

– Советую вам не медлить, – сказал Бертон в свойственной ему сдержанной манере, которую Лео обычно ценила.

Положив трубку телефона, она заставила себя встать с постели. Сейчас ей ни в коем случае нельзя терять присутствие духа. Утром она наденет что-нибудь элегантное, сделает макияж и отправится на встречу с Эвереттом, потом днем поговорит с Фэй об акциях, и никто не узнает, что сейчас ей так страшно, как не было еще никогда в жизни. Она боялась потерять не только компанию, но и остатки уважения, которые испытывал к ней Эверетт, после того как она расскажет ему об их ребенке.

– Ты разговаривал с ней? Что она сказала?

Алиса забросала отца вопросами, едва он успел переступить порог, но радость ее была недолгой: она заметила мрачное выражение его лица и уловила исходящий от него запах виски. Похоже, его встреча с Лео прошла совсем не так, как она рассчитывала. Но почему так вышло? Как могла эффектная и стильная Лео не убедить кого-то?

– Твоя мать услышит нас, если мы станем разговаривать здесь, – отрывисто заявил он и повел Алису в свой кабинет, где первым делом налил себе виски.

Алиса нахмурилась. Судя по его виду, он выпил уже достаточно – и, ради всего святого, почему предложение сделать несколько фотографий так сильно его расстроило?

– Что случилось? – спросила она, явственно расслышав тревожные нотки в собственном голосе.

Отец улыбнулся ей, но глаза его оставались холодными, и она поняла, что за улыбкой он хотел скрыть свои подлинные мысли и чувства.