Отныне по утрам она будет просыпаться рядом с Эвереттом. По вечерам будет приходить к нему, садиться рядом, класть голову ему на плечо, а он станет гладить ее по голове, пока они говорят о чем-нибудь. Она сможет прикоснуться к его телу в любой момент, как только захочет. И теперь он навсегда будет принадлежать ей одной.
Лео взяла его под руку.
– Это действительно происходит наяву?
– Думаю, что да.
Лео прикусила губу и заметила, как Эверетт пожирает ее взглядом. В его глазах читалась неутолимая жажда того, чего они так долго были лишены.
Она стиснула его руку.
– Не сегодня. Сегодня – вечер Алисы. Ты должен быть с ней. Ты можешь гордиться своей дочерью. Отпраздновать ее успех. А завтра ты обо всем скажешь Матти. Потом ты приедешь ко мне и отнесешь меня в постель.
Глава тридцатая
В дверь позвонили в шесть часов вечера на следующий день, и Лео поспешила открывать, потому что отпустила слуг до конца недели. Она не хотела, чтобы в доме был кто-то еще, кроме нее и Эверетта, и тогда они останутся одни на несколько дней и найдут чем заняться! Но улыбка растаяла у нее на губах, когда она увидела, что на пороге стоит не только Эверетт. Рядом с ним была Фэй.
– Фэй? – с опаской произнесла Лео, которую тотчас охватили дурные предчувствия. – Зачем ты пришла?
– Впусти меня, и я все расскажу, – заявила в ответ Фэй своим прежним бесшабашным тоном, прибегая к которому она неизменно получала все, чего хотела.
Фэй протиснулась мимо Лео, которая не могла пошевелиться, уверенная, что, какие бы надежды они с Эвереттом ни лелеяли этим вечером, Фэй разрушит их, окончательно и бесповоротно.
Эверетт выглядел ничуть не менее растерянным и сбитым с толку, чем Лео.
– Ее авто подъехало одновременно с моим, – сказал он. – Я решил, что это ты пригласила ее.
– С чего бы вдруг? – сказала Лео. – Мне никто здесь не нужен, кроме тебя.
– Тогда давай пойдем и узнаем, чего она хочет, – угрюмо проронил он и взял ее за руку.
К тому времени, как они вошли в гостиную, Фэй, разумеется, уже угостилась джином и даже наполнила бокалы для Лео и Эверетта.
– Ты думаешь, мне это понадобится? – спросила Лео.
Фэй пожала плечами, одним глотком осушила свой бокал и повернулась спиной к Лео и Эверетту.
– Я подумала, что вы, быть может, захотите узнать, как я провела день, – непринужденно заявила она, но Лео безошибочно различила в ее голосе те же самые надрывные нотки, которые звучали во время их недавнего разговора, и на нее вновь нахлынуло предчувствие, что женщина, стоящая перед ней, находится на грани срыва.
– Провела день? – переспросила Лео, покосившись на Эверетта, который в ответ лишь пожал плечами и крепче стиснул ее руку.
– Я была в приюте для новорожденных.
– Зачем? – На этот раз первым заговорил Эверетт.
– Оказывается, одна из сестер работала там и в феврале 1920 года, – ответила Фэй. – Они стараются держаться вместе, эти сестры. Собственно, им особо и некуда больше пойти. Как бы там ни было, она уже старая и больная, почти не говорит. Когда я увидела ее лежащей в постели, то решила, что только зря потратила время. Раз она не в состоянии говорить, как она может рассказать мне что-либо?
Лео поняла, что ей нужно нечто большее, нежели рука Эверетта. Она обняла его за талию, и он последовал ее примеру.
– Но у этой сестры на шее было ожерелье из жемчуга «барокко». Я обратила на него внимание, потому что нечасто встречаются монахини, носящие жемчужные ожерелья, не так ли? – Фэй коротко рассмеялась. – Дежурная монахиня сказала, что не знает, откуда у нее это украшение, и что она, должно быть, долгие годы прятала его под облачением. Они увидели его только после того, как она заболела, и у них не хватило духу отобрать у нее ожерелье. Большинству людей нравится круглый жемчуг правильной формы. А вот мне всегда нравилось нарушать правила.
В голове у Лео забрезжили воспоминания. Фэй, стоящая на палубе парохода с ниткой жемчуга на шее. Фэй, рука которой непроизвольно взлетела к горлу в тот день, когда Лео впервые пришла к Бену с деловым предложением, и жемчугов на ней уже не было.
– Видите ли, – насквозь фальшивым жизнерадостным тоном продолжила Фэй, – свои жемчуга я отдала миссис Паркер. Я хотела, чтобы они достались моему ребенку, чтобы у нее остался бы сувенир на память обо мне. И я решила, что именно их Матти поместила в свой индивидуальный банковский сейф.
– Но если их носила монахиня… – начал было Эверетт.
– То ребенок, которого забрали в приют для новорожденных, был моим. И Джоан оказалась права; он был слишком болен…
Теперь настал черед Фэй умолкнуть. Потому что если дочка Фэй была слишком слаба, чтобы ее удочерили в тот же день, и ее отдали в приют, то, скорее всего, она умерла много лет назад. А ребенок, которого Матти забрала себе, – Алиса – была дочерью Лео и Эверетта.
Никто из них не проронил ни слова. А потом Лео увидела, как вздрогнули плечи Фэй, и она поняла, что та едва сдерживает рыдания.
– Фэй… – Она поспешила к золовке, протягивая к ней руки с желанием обнять и утешить.
Но Фэй выставила перед собой ладонь, словно предупреждая, чтобы она не смела приближаться к ней, и Лео поняла, что Фэй не потерпит никаких проявлений нежности, которые просто заставят ее сломаться.
– Не надо меня жалеть, – сказала Фэй. Те же самые слова произнес Бенджамин в ту ночь, когда раскрыл свою душу Лео.
– Я не жалею тебя, – возразила Лео, – а люблю, а это – совсем другое дело.
Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. По щекам Фэй текли слезы, и Лео впервые увидела, как она плачет. Пожалуй, они никогда не смогут начать все сначала и стать добрыми подругами, которыми вполне могли быть, но теперь Лео думала, что Фэй сожалеет об утраченной возможности ничуть не меньше ее.
– Спасибо, что пришла к нам и рассказала обо всем, – сказала Лео.
По губам Фэй скользнула тень улыбки, и Лео поняла, что больше никогда не увидит ее. Минутное чувство товарищества оказалось для нее чересчур болезненным, и Фэй, подобно Бенджамину, сбежит от возможности полюбить кого-то, потому что рука об руку с ней шла вероятность того, что ей причинят боль.
Словно подтверждая ее правоту, Фэй быстрым шагом прошла мимо Лео и Эверетта и исчезла.
Лео без сил опустилась на диван. Сначала у нее задрожали руки, а потом и все тело.
– Господи! – вырвалось у Эверетта. Он присел рядом с ней и обнял ее обеими руками.
Они долго молчали, но наконец Лео ощутила, что дрожь перестала сотрясать ее тело, и прильнула к Эверетту. Она почувствовала, как он чуть отстранился и кончиками больших пальцев стер слезы с ее щек.
– Не могу поверить, – сказал он.
– Я тоже.
– Алиса – наша дочь.
– Знаю.
Когда он произнес это вслух, величие их благословения вновь заставило обоих замолчать в ошеломлении. Они сидели рядом, обнимая друг друга, и у них была дочь.
– Может, тебе стоит догнать Фэй? – заговорил Эверетт одновременно с Лео, которая спросила:
– Может, расскажем обо всем Алисе прямо сейчас?
Оба дружно рассмеялись, и напряженная атмосфера, сгустившаяся в комнате после нелегкого разговора, начала понемногу развеиваться. Лео покачала головой.
– Не думаю, что Фэй захочет меня видеть.
– Пожалуй, ты права.
– Как насчет Алисы?
Эверетт внезапно поцеловал ее, мягко и бережно поначалу, но потом поцелуй его стал требовательным, и он прижался губами к ее губам.
– Мы расскажем Алисе обо всем завтра, – пробормотал он. – Она не знала правду целых девятнадцать лет. Один день ничего не изменит.
Лео улыбнулась.
– Ты помнишь о том, что я просила тебя сделать сегодня вечером?
Эверетт тоже улыбнулся.
– Боюсь, что мне придется нарушить свое обещание, – сказал он. – Кроме того, я не смогу ждать, пока мы с тобой найдем кровать.
– В таком случае, можешь приступать немедленно и нарушить свое обещание.
Наконец-то он смог крепко обнять ее. Он уложил ее на диван и лег сверху. И вновь они обменялись поцелуем, жадным и ласковым, о котором она мечтала добрую половину своей жизни. Платье ее отправилось на пол, как и его одежда. И вот ее руки ощутили его тело, сильное и красивое. Здесь, рядом с ней, оказался наконец тот самый мужчина, с которым она собиралась прожить долгую и счастливую жизнь.
Примечания автора