Карен Хокинс - Ее властелин и повелитель

Исчерпывающее руководство, составленное Ричардом Робертом Ривсом

Завершая тридцатый год службы в качестве дворецкого в доме одного джентльмена, я оглядываюсь на пройденный путь. Не считая особого способа чистки обуви (незаменимое умение для каждого дворецкого) и поистине великолепного рецепта удаления винных пятен с бархата (что некоторые ошибочно считают невозможным), моя память обогатилась житейской мудростью и опытом, а также многочисленными поучительными историями.

Я сожалею лишь о том, что в силу преданности своей профессии не удосужился обзавестись детьми, которым мог бы передать жизненный опыт и с кем мог бы поделиться воспоминаниями. Поэтому, задумав написать книгу, я решил посвятить ее всем молодым людям, которые подумывают о том, чтобы поступить на должность дворецкого в приличный дом. Все они в какой-то степени являются моими сыновьями.

Гостиница «Белый чертополох»,

Йоркшир, Англия

1781 год

– Он приедет, – пробормотал десятилетний Тристан Ллевант, прижимаясь лбом к холодному оконному стеклу. Внизу, за грязным гостиничным двором, проходила дорога в Лондон. Но длинная и узкая дорога, которая коричневой лентой вилась по отнюдь не живописной сельской местности, была пустынна. – Я знаю, что он приедет, – прошептал мальчик, затуманивая дыханием влажное стекло. – Наш отец никогда не лжет.

– Откуда ты знаешь? – презрительно скривив губы, сказал Кристиан. – Герцог никогда не разговаривает с нами. Он даже не считает нас своими детьми.

Тристан повернулся к брату:

– Герцог Рочестер – человек занятой. И он считает нас своими детьми, потому что дает маме деньги на наше содержание и оплату услуг гувернера.

Похоже, Кристиану эти доводы не показались убедительными.

– Он нашел бы для нас время, если бы мы были его законными наследниками. И уж конечно, не оставил бы нас здесь, где так холодно и скучно.

Законные. Слово это больно отозвалось в сердце Тристана, и он крепко стиснул зубы, чтобы удержаться от слез.

– Он приедет, чтобы спасти нас. Он должен.

Кристиан скептически посмотрел на Тристана. Глядя на них, было трудно догадаться, что они близнецы. Тристан был белокур, широкоплеч и обладал крепкими кулачками, тогда как темноволосый Кристиан был худенький и изящный, хотя и одного роста с братом.

Единственным общим у них был цвет глаз – удивительный, неотразимо привлекательный светло-зеленый, как только что распустившаяся листва. Загадочный цвет, словно у эльфов, как сказала одна из горничных.

Тристану это нравилось. Возможно, он и впрямь обладает какой-нибудь волшебной силой и если очень постарается, то сможет заставить отца прискакать сюда сквозь туман и спасти их. Особенно маму, которая больше всех нуждалась в спасении.

При мысли о матери, запертой в полном одиночестве в сырой тюремной камере, Тристан потер то место на груди, где сосредоточилась боль. Он знал, что это за боль. Это был страх. Если его не одолеть, Тристан не сможет принимать решения и ему не удастся найти выход из трудного положения, в котором они оказались. А Кристиану, хоть он и делает вид, будто ему все нипочем, наверняка было так же страшно, как и Тристану.

В пивной, расположенной внизу, было шумно, и звуки громких голосов эхом отдавались в деревянных стенах лестничной клетки, отчего становилось еще страшнее.

Кристиан тревожно взглянул на дверь:

– Нам надо уходить. Здесь оставаться опасно.

– Нельзя, – решительно заявил Тристан. – Мы написали отцу, что будем ждать его здесь.

– Но Брукс сказал, что люди герцога даже не пустили его в дом. Они просто взяли письмо и закрыли перед ним дверь.

– Отец – очень важный человек. Уверен, что как только он найдет время и прочитает письмо...

– Он даже не захотел увидеться с Бруксом. Почему ты думаешь, что он прочитает наше письмо?

Тристан в отчаянии покачал головой:

– Нет, ты ошибаешься. Отец приедет. Он должен приехать, Крис. Должен.

Кристиан нахмурил лоб.

– Надеюсь, ты не собираешься расплакаться?

Тристан взял себя в руки и, хотя слезы душили его, проговорил хриплым голосом:

– Я и не думаю плакать.

Кристиан посмотрел ему прямо в глаза.

– Я тоже, – сказал он. Но мгновение спустя он ссутулился и уставился невидящим взглядом в окно, за которым сгущались серые сумерки.

Сжав кулаки, Тристан сказал спокойным тоном:

– Если отец не поможет, мама может... – Не договорив, он судорожно глотнул воздух.

Кристиан потер лоб.

– Брукс это знает. Поэтому он так странно вел себя последнее время. Он... он боится.

Тристан понимал, что мистер Брукс оставался с ним и Кристианом только в надежде на вознаграждение, которое получит от мамы после ее освобождения. Сначала гувернер исполнял свои обязанности весьма добросовестно. Но время шло, надежды на возвращение матери почти не оставалось, и настроение у мистера Брукса изменилось.

За последнюю неделю, после того как его не впустили в дом герцога, мистер Брукс заметно помрачнел и стал злым. Он сильно пил и перестал вежливо обращаться со своими подопечными. А иногда бывал с ними даже груб. Тристан пошевелил лопатками и поморщился: все еще болело то место, по которому Брукс ударил его палкой, узнав, что он осмелился написать отцу еще одно письмо.

– Все еще болит? – тихо спросил Кристиан.

– Только когда двигаешь плечом. Я почти забыл об этом.

В глазах Кристиана промелькнула такая неистовая ярость, что Тристан даже охнул от удивления. Но это выражение так же быстро исчезло, как и появилось. Кристиан снова отвернулся и стал смотреть в окно.

Это было характерно для Кристиана: он умел скрывать свои чувства. Мать всегда говорила, что он похож на озеро: на поверхности тишь да гладь, а в глубине – мощное течение. Тристан же был похож на океан: его чувства бурлили и пенились на поверхности, словно волны, разбивающиеся о берег. Он остро реагировал на все, что происходит. Особенно сейчас.

Из пивной, размещавшейся внизу, раздался взрыв пьяного хохота. Кристиан и Тристан, не сговариваясь, повернулись и взглянули на закрытую дверь. Рев голосов несколько стих, хотя было по-прежнему очень шумно. Где-то там, среди этого шума, находился мистер Брукс, который пьянствовал и проигрывал то немногое, что у них еще оставалось.

– Ненавижу все это, – сказал Тристан, прижавшись лбом к стеклу.

Кристиан взглянул на старшего брата. Он любил Тристана и относился к нему с уважением, но бывали случаи, когда его близнец продолжал цепляться за надежду, хотя надеяться уже было не на что.

– Мы не можем оставаться здесь.

– Мы должны ждать отца, – со вздохом сказал Тристан. – Может быть, мистер Брукс напишет секретарю отца и узнает, почему он не ответил...

– Мистер Брукс уже сделал достаточно, – сказал Кристиан резче, чем намеревался.

Тристан поджал губы и обиженно взглянул ему в глаза. Почувствовав себя виноватым, Кристиан заложил руки за спину и до боли стиснул пальцы. Не хватало еще, чтобы брат заметил, как дрожат у него руки. Вчера вечером, когда он сидел на лестнице, ему удалось услышать еще кое-что, о чем он не сказал Тристану. Мистер Брукс разговаривал с каким-то человеком в длинном плаще. Гувернер был должен этому человеку крупную сумму денег. Брукс уже продал все, что у них было ценного. У них не осталось ничего, кроме...

Кристиан стиснул зубы. Не станет он думать об этом сейчас. Ночью, когда Тристан заснет, Кристиан подумает, как им сбежать отсюда, пока гувернер не продал единственное, что у них осталось. Они с Трисом как-нибудь доберутся до Лондона и отыщут друзей матери. Возможно, кто-нибудь из них поможет ей. Кто-нибудь не такой равнодушный, как их отец.