Мария Летова - Его дерзкий трофей

Поворачиваю голову и смотрю на него.

Жду, когда остановимся на светофоре и спрашиваю жалобно:

— Как я закончу год?! Мне же…рожать в апреле! Это…это просто жесть…мне придётся взять академку…а потом…вообще не знаю…

Господи!

Всё это звучит ужасно…

Но, я хотела получить диплом…у меня так хорошо получается, я люблю свою специальность…

Я хотела в магистратуру…хотела работать…

А теперь…

Мы оба виноваты…

Почему он молчит?!

Егор проходится рукой по лицу и упирается локтём в подоконник, продолжая смотреть вперёд.

— Ты тест сделала? — Спрашивает он ровно.

— Не сделала! — Буркаю, отворачиваясь.

— И чё ты ждёшь?! — Чувствую на себе его взгляд.

— Тебя я жду! — Сообщаю ему, если он сам не понял!

— Дождалась?

— Дождалась.

— Тесты есть?

— Есть.

Дальше едем молча.

Мы живём в двух километрах от моего ВУЗа. Так мне легче добираться на учёбу, потому что у меня нет прав.

Домашняя арена УНИКСа потрясное сооружение на семь тысяч зрителей. Когда я попала туда впервые — офигела. Я пока не пропустила ни одной домашней игры. Я…обожаю баскетбол.

Ему…нравится здесь.

И мне нравится.

Город очень красивый. Мы гуляем всегда, когда он дома. На машине или пешком. У нас уже есть два любимых ресторана…а выходные…выходные — это наша совместная лень. У него двухмесячная диета. Прошлая неделя была рыбной. А эта индеечная…я приготовила вчера вечером на пробу…

Он такой ковыряный в еде. Если ему не нравится, он есть не будет.

— Егор… — зову тихо.

— Да, Диана?.. — Отзывается он, сворачивая во двор.

Запрокидываю голову и закрываю глаза, судорожно выдыхая. Глотаю ком и сознаюсь, пряча лицо в ладони:

— Я просто…боюсь…я не представляю, что буду делать…с ребёнком…это же…это ответственность…что мне с ним делать?..

Он быстро паркуется и глушит мотор. В салоне загорается свет.

Егор резко убирает руки от моего лица и дергает меня на себя, сжав за плечи.

Смотрю на него с мольбой. Его челюсть напряжена, на лбу образовалась морщинка, глаза скользят по моему лицу.

— Ты хочешь от меня ребёнка или нет? — Жёстко спрашивает он.

— Хочу или нет?! — Зло восклицаю, стукнув его по груди. — Я даже отвечать не буду на этот вопрос!

— А у меня сомнения.

— Я боюсь! — Стону отчаянно. — Тебя постоянно нет…и я…я не знаю…я здесь одна…понимаешь?!.

— ТЫ НЕ ОДНА! — Рычит Егор, тряхнув меня. — Я с тобой. Всегда. Поняла меня?

— Поняла! — выдавливаю, смаргивая слёзы.



Он обнимает ладонями мой подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. Гладит мои щёки большими пальцами, упрямо сопя. Я люблю его глаза. Голубые. Чистые. Я люблю его всего без памяти! Его лицо такое родное. Я узнаю его из тысяч. Даже на ощупь! Я ненавижу своё малодушие, но это то, что я чувствую сейчас, а он вечно хочет знать, что у меня на уме!

— Ты со мной, или нет? — Спрашивает мой муж.

Сжимаю собственные челюсти и чеканю:

— Жить без тебя не могу.

— Зашибись. Тебе и не нужно. — Чеканит он в ответ.

Смотрим друг на друга молча.

Всего одно лето…

И моя жизнь — поток событий. Очень бурлящий поток. Но, я не хочу идти куда-то без него. Только с ним.

— Я люблю тебя, Благов… — Говорю шепотом, кладя свои ладони поверх его.

— Я пи*ц как люблю тебя, ты это понимаешь или нет?! — Хрипловато спрашивает он.

— И сейчас? — спрашиваю виновато.

Егор закрывает глаза и тихо смеётся. Снова смотрит на меня, и выдаёт:

— Сейчас я ох*енно счастлив.

Смеюсь сквозь дурацкие слёзы. Он улыбается мне.

— С днём рождения… — выдыхаю, прижимаясь лбом к его щеке.

— Спасибо, малыш… — целуя мой лоб, шепчет он. — Я хотел минет, но так даже лучше…

Хохочу, обвивая его шею руками. Утыкаюсь в неё носом. Его рука обнимают мои плечи. Пальцы второй ерошат волосы.

Ммммммммм…

— Я тоже пи*ц как люблю тебя! — Сообщаю ему гордо.

— Блин, ты говёно материшься… — вздыхает мой муж, кладя щёку на мою макушку.

— А ты, как грязный моряк. — Морщусь я.

— Ахахаха, серьёзно? Блин, это уровень!

— Сколько ты забил?

— Двадцать два.

Вздыхаю.

— Хочешь минет?

— Хочу.

— А меня?

— Цыпленок, я тебя пи*ц, как хочу…

Вздыхаю.

— Пошли тогда?

— Ага.

Три года спустя.

Егор.

Резко просыпаюсь от плавного крена самолёта и трясу головой, соображая, что к чему.

В салоне приглушенный свет и дружный храп.

Мой сосед поляк Адам рубится во что-то на телефоне. На его башке наушники, в зубах леденец на палочке. Упираюсь локтями в колени и тру лицо ладонями, бросив взгляд на свои часы.

Половина одиннадцатого вечера. Двадцать восьмое декабря.

Судя по всему, мы снижаемся, потому что в салоне загорается свет и мигает сигнал пристегнуть ремни. Мою догадку подтверждает голос стюардессы в динамиках.

Пристёгиваю ремень и откидываюсь на спинку кресла, прикрыв глаза.

Я вымотался.

Это прямой рейс из Берлина в Питер на частном клубном самолёте.

Мы отыграли матч в гостях у немецкой Альбы в рамках Евролиги и возвращаемся домой. Этот сезон мой последний, и я проведу его в питерском Зените в качестве разыгрывающего. Из капитана УНИКСа на разыгрывающего защитника в Зенит. Да, это смахивает на то, что кто-то поменял х*р на палец, но я согласился. Потому что от такого предложения отказался бы только дебил. Больше моего гонорара здесь только гонорар НБАшного тяжелого форварда Томаса. Они искали опытного разыгрывающего, чтобы сбалансировать команду, а два сезона в УНИКСе были лучшими в моей карьере. Моя позиция там оказалась неожиданностью для многих, и поначалу они не одуплялись, как меня крыть и что со мной делать.

Это было лихое время.

Но, колено опять беспокоит. Летом я ложусь на вторую операцию, после этого я в спорт уже не вернусь. По крайней мере, в качестве игрока.

Я пока не решил, чем займусь после. Возможно, обращусь за советом к брату. Я же просто тупой спортсмен, а он долбанный топ-менеджер. Денег у меня жопой жуй, так что с голоду не помрём. Скорее всего, мы вернёмся в Москву. Ди присмотрела там магистратуру с перспективой остаться работать при универском НИИ. Я, конечно, понимаю, что это для неё самореализация, но это всё равно, что работать за корку хлеба.

Следующая игра домашняя. Это будет уже в январе. Я почти неделю проведу дома с семьёй и, предположительно, в своей жене. Под ней, на ней, в душе, на столе, в постели и везде, где получится. Меня три дня не было. Я успел соскучиться. Когда-то после игр я трах*лся напропалую в режиме «неделька», но теперь я просто хочу домой к своей любимой женщине и сыну. И это не старость. Я бы спешил к ним, даже если бы мне было двадцать пять. Просто тогда их у меня не было.

Глубоко вдыхаю, глядя в окошко иллюминатора на присыпанный снегом аэропорт.

Фига се намело. Через три дня Новый год. Нам ещё ёлку поставить нужно.

Диана-Цыплёнок, малышка, надо тебе было переться в такую погоду в Пулково? Я бы сам добрался, блин. Я теперь переживаю, она очень дерьмово водит. Я щас не шучу. Она водит, как курица-блондинка с гранатой, хорошо, что медленно. Я запретил ей разгоняться больше девяносто за городом и больше шестидесяти в городе. У неё своя машина, но, она всегда берет мою, когда может. Ага, и из тарелки моей она тоже любит что-нибудь хапнуть. И спать в моих футболках тоже никто не отменял. Не удивлюсь, если она спит на моей подушке, только я за дверь выйду.

Ну чё, любит меня моя девочка. Что поделать?

Как ни странно, она меня слушается. Она становилась всё покладистее и покладистее по мере того, как рос её живот. Помимо того, что она набирала вес и круглела во всех местах (я тащился от неё беременной), становилась более нежной, мягкой и взрослой. Менялась на глазах. Уходила в себя и материнство, меня это даже немного пугало. Я, блин, даже немного ревновал её к собственному ребёнку! Что с ним делать она поняла быстро, а когда он родился…чёрт…я был счастлив до усрачки. Даже на роды хотел сходить, но Диана на отрез отказалась. Я хотел этого ребёнка. Ну, может и не осознанно. Я хотел, чтобы она родила мне ребёнка, хотел, чтобы залетела от меня. А когда залетела, это была тупая гордость.