Маша Драч - Его одиночка

Я много размышляю над словами Лидии Евгеньевны. Неужели наша связь с Лавром, моя поддержка, моя забота о нем и любовь к нему настолько очевидна для окружающих? Наверное, так и есть. Я не стыдилась, потому что мне было глубоко плевать на мысли и рассуждения незнакомых людей. Просто я никогда не понимала и не хотела ощущать на себе чью-то зависть.

Выпал первый снег. Доктор разрешил Лавру подышать свежим морозным воздухом в больничном дворе. Я качу инвалидное кресло и постоянно слежу, чтобы плед на коленях Лавра не сползал.

— Ты должна заботиться о себе, о нашем ребенке, — слышу тихую реплику, что едва отдает привкусом обвинения.

— Не переживай, я выстроила свой график таким образом, что мне на всё хватает времени. Я даже не устаю, представляешь? — я стараюсь не обращать внимания на редкие выпады со стороны Лавра, потому что знаю, у него это сейчас происходит не намерено.

— Это я должен заботиться о вас, а не вы обо мне, — угрюмо бормочет.

— Кажется, у тебя развился комплекс, любимый, — целую его в лоб и поправляю шапку. — Все мы люди и все мы бываем слабыми и уязвимыми. Ты хорошо держишься, об этом даже доктор говорит.

— Но я ведь мужчина, — тяжелый вздох.

— Прекрати, пожалуйста. Ты пытаешься взвалить на себя слишком многое. Сейчас тебе нужно сосредоточиться на реабилитации, а обо всём остальном позаботится твоя семья. Мы тебя не бросим, слышишь меня?

— Слышу, — еще один тяжелый вздох и едва слышный всхлип, что рассеялся в порыве холодного декабрьского ветра.

Я часто слышала такое суждение, что мужские слёзы — это предел их душевной слабости. Плачущий мужчина или мужчина со слезами на глазах — это не мужчина, а самый обычный слабак, тряпка. Чушь собачья! Я уверена, что нужно иметь необъятный запас смелости и мужественности, чтобы хоть на пару секунд обнажить свою душу, лишить ее всех возможных барьеров и показать себя настоящего, без прикрас.

Лавр не плакала навзрыд, как маленький ребенок. Этого он бы себе никогда не позволил, во всяком случае, темперамент у него не такой. Просто я увидела одну-единственную прозрачную слезинку, скользнувшую по впалой щеке. Лавру было сложно, сложней, чем нам все, вместе взятым. Отрезанный от привычного ритма жизни, всё еще физический слабый, да еще и ко всему прочему не может пока что самостоятельно передвигаться. Это серьезное испытания для человека, который привык руководить своей жизнью, а потом в одночасье лишился этой возможности.

Я благоразумно решила не делать никакого акцента на минутном состоянии Лавра. Поправила плед у него на коленях и поцеловала сухие родные губы, что совсем чуть-чуть отдавали солоноватым привкусом.

Время близилось к Новому году. Доктор разрешил забрать Лавра на праздники домой. Я предложила Диане с Максом отпраздновать этот Новый год вместе. Пригласила так же и Лидию Евгеньевну. Мне очень хотелось, чтобы мы все вместе собрались за одним праздничным столом, оставив всю боль и все обиды в прошлом. Оставить без внимания я не могла и тётю Галю. Мы всегда справляли Новый год вместе и нарушать эту традицию я не хотела.

Лавра из больницы должен был забрать Макс. Я никак не успевала, потому что нужно было забрать Яну и тётю Галю, а по возможности еще заехать в парочку магазинов, чтобы успеть всем упаковать подарки. Я и так из-за всей этой жуткой ситуации с ДТП совсем перестала уделять внимание дочери, а это неправильно.

Моим несменным спутником сегодня был Евгений. С того момента, как у него родилась дочь, мой водитель практически постоянно светится счастьем. Правда, когда он узнал о беде с Лавром, тут же предложил мне любую помощь и отказался от любых выходных на период за свой счет, пока шеф не придет в себя. Я не могла лишить дочь Евгения внимания отца, поэтому поблагодарив за помощь, деликатно отказалась от таких жертв.

Нежно поглаживая свой живот, я уже мысленно предвкушала сегодняшний праздник. Думаю, он станет новым витком в жизни каждого из нас, новый этап, новый маршрут.

Машина плавно остановилась у подъезда. Евгений заглушил двигатель и быстро вышел, чтобы открыть мне дверцу и помочь выйти.

— Спасибо, — смущенно ответила я, всё еще никак не привыкнув к такому бережному отношению к себе.

— Вас провести? — спросил Евгений.

— Нет, мы через пять минут выйдем. Ожидай.

Войдя в подъезд, я поднялся на нужный этаж и ощутила какой-то странный импульс в атмосфере лестничной клетки. Подойдя к дверям, я заметила, что они не заперты. Осторожно шагнув в квартиру, я встретилась взглядом с Димой. Он держал в руках нож и крошечную блестящую резинку. Резинку Яны! У меня перед глазами всё поплыло черно-красными пятнами.

— Стой, где стоишь, — прошипел бывший муж, — иначе прирежу. Думала, что так просто избавилась от меня?

Если честно, то я вообще об этом не думала, потому что последний месяц моя голова была забита совершенно другими мыслями и страхами.

За те ничтожные несколько секунд, пока Дима идет ко мне, мой мозг успевает обработать объемный поток информации. Я лихорадочно пытаюсь сообразить, что же мне нужно делать дальше. Надо оставаться спокойной. Надо вести себя максимально расслабленно, чтобы не разозлить Диму еще больше. Но выполнить эти задачи довольно сложно, потому что во мне всё уже кипит от ужаса и прилива первобытного гнева.

Дима хватает своей огромной ручищей меня за волосы и тянет за собой. От его хватки больно, причем настолько, что из глаз даже брызнули слезы. Но я терплю, потому что должна воочию убедиться, что с Яной и тётей Галей всё в порядке. Дима втолкнул меня в залу и встал в дверном проеме, отрезая мне любые пути к отступлению. На диване сидела старушка, Яна, давясь всхлипами, жалась к ней, крепко зажмурившись. Одна из косичек моей девочки была распущена, теперь понятно, откуда у Димы блестящая резинка. Даже не хотелось думать о том, что это чудовище здесь вытворяло.

— Чего ты хочешь? — спросила я, загородив собой Яну и бледную тётю Галю. У нее на щеке расцвел тёмно-красный синяк.

— Мы это уже обсуждали. Или ты забыла? Бабки мне нужны! — Дима окинул меня суровым взглядом. — Натравила цепных псов своего ухажера и решила, что избавилась от меня? Со мной не так-то и просто тягаться, — оскал на лице бывшего мужа выглядел чудовищно и устрашающе. — Майка, ты просрочила срок. А я тебя предупреждал, что так делать не нужно.

— У меня возникли проблемы, ясно тебе? — я душила в себе страх, понимая, что сейчас для него нет места. Я должна защитить дочь, тётю Галю и своего еще не родившегося ребенка. Нужно что-то предпринять! Каким-то образом потянуть время.

Евгений не глупый и когда поймет, что нас долго нет, то непременно заподозрит что-то неладное. Вся надежда была исключительно на него.

— Мне плевать на твои проблемы, — Дима сделал выпад в мою сторону, я не успела отскочить.

Яна позади меня взвизгнула и заплакала еще громче. Лапища Димы вцепилась мне в горло и прижала к стене. Я больно ударилась затылком. Перед глазами теперь вместо черно-красных пятен угрожающе начала пульсировать тьма. Только бы не потерять сознание!

— Где мои деньги, Майка? — прошипел бывший муж мне на ухо, касаясь кончиком ножа моего подбородка.

— У меня их нет, — я задыхалась, потому что грубые пальцы сильно надавили на горло.

Мои руки тянулись защитить живот. Это было что-то на уровне инстинктов, но при этом я не имела никакой возможности высвободиться из Диминого захвата. Тьма перед глазами начала шириться.

— А должны быть, — Дима ударил меня затылком в стену еще раз. Голова закружилась.

Мысли спутались, перед глазами всё начало плыть. Я вцепилась двумя руками в кисть бывшего мужа, пытаясь избавиться от стальной хватки. Страха не было. Возникла некая дезориентация из-за удара, но в целом страха перед Димой я больше не испытывала. Раньше я бы никогда в жизни не поверила, что когда-то перестану бояться этого подонка. Но, кажется, перегорать умеет не только любовь, но и страх. Я просто устала от этого чувства.

— Отстань от меня, — прошипела я и каким-то просто чудесным образом умудрилась ударить коленом Диме прямо в пах.

Точное попадание мгновенно избавило меня от жесткого захвата. Дима согнулся пополам. Тяжело дыша, я подскочила к дочери, подхватила ее на руки и схватила под локоть тётю Галю.