Вероника Касс - Его ребенок

Съесть он меня захотел. И ведь съест же. Сколько ночей, подобных прошлой, ему понадобится? Одна, две, три? Ведь нельзя есть только одни конфеты, да еще и с одинаковой начинкой. Тошнить от этих конфет будет уже через месяц. Потому он и не предлагал мне отношения или что-то подобное. Даже любовницей его быть не предложил. Просто дал вежливо понять, что хочет меня трахнуть еще разочек. Ну или пару разочков.

Выпустив мою руку, Марк разблокировал двери, видимо решив, что сказал все, что собирался, а я пулей вылетела из его машины и нервно начала трясти сумку в поисках ключа от замка в высеченной прямо в воротах двери. Попутно решая, что останусь у Олеси всего на одну ночь и завтра же уеду домой, не дожидаясь воскресенья. От греха подальше.

Марк включил задний ход, а затем выкрутил руль, отъезжая от ворот. В сторону выезда он не повернул: раз уж заехал в поселок, то и на стройку можно было глянуть. Земля здесь была на вес золота, и почти все участки застроены и выкуплены еще поколение назад. Вавилову дом достался от отца, который урвал территорию еще в конце девяностых. Сам Марк в то время только предпринимал первые попытки встать на ноги. Довольно слабые попытки.

Но в этом году удача улыбнулась и ему: один когда-то весьма богатый, но бестолковый наследник промотал все свое состояние и вынужден был выставить дом на продажу. Скольников узнал первым по своим каналам и без раздумий выкупил землю. Теперь у него почти не оставалось свободных активов, зато его переполняло чувство удовлетворения. Дом он решил капитально отремонтировать, полностью перестроив, и сейчас был очень доволен увиденным. Процесс шел семимильными шагами, и оставалась самая малость, к новому году процесс однозначно уже завершится.

Через час Скольников добрался до другого загородного поселка, менее престижного, но все же не последнего по значимости. Этот дом он любил, но бывал здесь редко, и сейчас Марку хотелось отдохнуть. Насладиться тишиной и одиночеством. Городская суета его утомила, он только вернулся из Германии, чувствуя себя мальчиком на побегушках. Без него не справились, и пришлось лететь самому, это было слишком… утомительно. Да, кажется, он уже прокрутил это определение в своей голове.

Заехав на территорию и припарковав машину, Марк даже в дом заходить не стал, сразу направился к гамаку и, как был в костюме, так и лег. В таком положении открывался безумно красивый вид, особенно сейчас — ранняя осень, безмятежное голубое небо, разноцветные макушки деревьев, с которых только-только начинала тихонько осыпаться листва.

Марк расслабленно прикрыл глаза, и в первую секунду перед ними встало улыбчивое девичье лицо. Карина. Девочка была слишком красивой. Слишком в его вкусе и слишком похожей на…

В этот момент в его ладони завибрировал телефон, и Марк забористо выругался. Он даже не заметил, как взял девайс с собой. Вот она — дурная привычка всегда оставаться на связи и быть в курсе любых проблем. Всюду таскаешь телефон совершенно неосознанно.

— Да, — быстро ответил он. Звонила Настя.

— Марк… — Киреева прокашлялась и поправила саму себя: — Марк Всеволодович, — да, ему и саму было тяжело перейти на рабочий лад и называть ее по имени-отчеству, как полагалось по деловой этике, — как ты и предполагал, он меня ждал у подъезда сразу после самолета. И я бы действительно не успела отдать ему не те документы.

— Не нервничай, — он старался ее успокоить, голос женщины дрожал, а Марк все же досадливо поморщился и, еще сильнее зажмурившись, потер переносицу. — Это не настолько серьезная и важная информация.

— Он же узнает, что я его обманула.

— И ничего тебе не сделает, успокойся. Насть… — Марк поднялся, опуская ноги на землю, и перешел на более личный тон: — Дай мне время. Месяц максимум, я с ним разберусь. Он меня самого уже знаешь как достал? Зубы у него еще не выросли, а уже пытается ими что-то откусить. Да еще и от меня. Он тебе ничего не сделает, но надо его хорошенько проучить.

— Да, хорошо. Хорошо. И… спасибо тебе, Марк.

— Пустое, Насть. Если вдруг Ребров объявится еще раз, звони сразу же.

— Да, хорошо.

— Как дома дела?

— Все отлично, я настолько рано приехала, что, хоть и пошумела знатно, Кристинку все равно не разбудила. Так что зря переживала о времени вылета.

— Ну и хорошо.

Марк отбил вызов и все-таки поднялся и пошел в дом. Ему категорически не нравился интерес Реброва к Киреевой. Этот мелкий урод давно пытался ему пакостить. Прежде Скольников смотрел на это с пренебрежением, такая мелочь его никак не задевала, но сейчас Ребров словно вмешался во что-то личное. Запретное. Он полез к Насте, как только та заняла высокую должность. Видимо, решил, что Скольников поставил туда одну из любовниц, охочую до денег. Только вот с Киреевой Марка связывало кое-что куда более серьезное.

Скольников встретился с Настей этим летом, случайно. В лифте торгового центра. Подумать только, они не виделись почти двадцать лет. Он даже не узнал ее сначала, она сама его окликнула, они разговорились прямо там, в лифте, и только потом продолжили общение в ресторане, вспоминая прошлое, и Марк решил ей помочь. В память.

Да, именно в память. Он как раз в то утро уволил директора по маркетингу и связям с общественностью, и у него в голове словно что-то щелкнуло, как только Настя показала фотографию дочери, а затем рассказала о своей должности на работе.

Это назначение стало для многих неожиданностью, но Киреева оказалась толковым специалистом с единственным минусом: она не умела командовать, и если в ближайшее время она не привыкнет к новой должности и положению, то ему придется ее понизить. Увольнять, конечно же, ее не будет, но…

Он надеялся, что Кристинка его за это простит.

Настя назвала дочь в честь погибшей младшей сестры. Удивительно. А еще удивительно, что девочка была скорее похожа на Настину сестру, чем на саму Настю. Марк словно на пару мгновений потерялся в прошлом и настоящем, увидев фотографию девочки.

Наверное, поэтому Скольников и решил помочь Насте. Вспомнил свою молодость и первую да и, пожалуй, единственную любовь. Он мысленно пообещал Кристине хотя бы выправить финансовое положение ее старшей сестры. Нелегко в наше время было поднимать ребенка на ноги в одиночестве. Но летом Скольников даже предположить не мог, что спустя пару месяцев встретит девушку, еще более похожую на Кристинку.

Словно одно лицо.

________________________

Марк тогда вернулся поздно ночью из очередной деловой поездки, а потому поехал в дом, который был ближе всего к аэропорту, просто чтобы лечь и уснуть. Да, у него было много недвижимости. Квартиры в каждом его построенном жилом объекте он даже не считал. А вот в дома за городом и за границей он вкладывал любые свободные деньги. Это было его странным пунктиком, что, в общем-то, не особо удивительно для генерального директора строительной компании.

И Марк никак не ожидал наткнуться на студенческую вечеринку, но разгонять молодежь не стал, просто молча поднялся в свою спальню. Звукоизоляция была первоклассной, потому за свой сон он и не думал переживать, но даже предположить не мог, что в душе его ждала Кристина.

В первый момент он решил, что его посетила белочка. Такие живые глюки. Молодая, красивая и голая Кристина. Когда она потянула к нему руки и тут же набросилась на его губы, Марк осознал, что она все же живая, а раз живая, значит, это была не Кристина. Но вот девушка начала гладить его грудь, (он же тоже был голым, не идти же в душ одетым), а потом прижалась к нему своим юным трепещущим телом, и все. У него сорвало все предохранители. Любые тормоза полетели к чертям.

Он впервые за двадцать лет не подумал ни о защите, ни о том, кто вообще эта девушка такая и как она тут оказалась. Мыслей не было никаких. Даже тогда, когда он понял, что лишил ее девственности. Неожиданно. Он все равно не смог остановиться. Унес ее в спальню и все же рассмотрел внимательнее, когда брал в следующий раз, более медленно, более тягуче. Смакуя удовольствие.

Тогда он понял, что девочка всего лишь похожа и так же молода, как и Кристина, когда он видел ее в последний раз. Девушка же в его постели цеплялась за него как обезумевшая, желая его и даря ему свое тело.

Он забыл о том, что собирался выспаться и вообще хотел спать, полностью утонув в испепеляющей разум страсти, но все же его срубило, а наутро никого рядом с ним не оказалось. Ни единого, мать его так, следа.