– Высокой, спортивной и загорелой брюнеткой. С крутым нравом и жутко заносчивой, – вслух рассуждаю я.
Мейсон удивленно улыбается.
– И почему ты так думала?
– Не знаю. Наверное, мне казалось, что тебе нравятся девушки такого типа.
Мейсон только хмыкает, ничего не ответив.
– Значит, тебе нравятся блондинки? – Я поджимаю губы: не то, чтобы меня сильно беспокоит, что я не соответствую идеалу его девушки, но… Может самую малость.
– Думаешь, если моя бывшая жена светловолосая, я предпочитаю блондинок? – Похоже, его забавляет этот разговор.
– Это всего лишь предположение, – бормочу я, нахмурившись.
– Ладно, хочешь знать правду? – Мейсон сокрушенно вздыхает, прислонившись затылком к изголовью.
Я настороженно вздергиваю брови.
– Какую?
– Я не всегда был парнем, от которого девушки теряли голову. – Его лицо сохраняет непроницаемое выражение, хотя я знаю, что он шутит.
– Серьезно? – Я ему подыгрываю. – Неужели находились такие, кто тебя отшивал?
– Я был ботаном, Лиса. Странным парнем, который вечно торчит в книгах и говорит вещи, которые вгоняли девчонок в скуку или просто отпугивали их. Наша библиотекарша поздравляла меня с днем рождения, потому что думала, что мы друзья – так много времени я торчал в библиотеке.
Мне хочется засмеяться, но я держусь, стиснув губы. Это похоже на правду. Невероятную, но правду.
– Пем была похожей женской версией меня, и так как мы не были парой, а связывала нас исключительно постель, для меня не имело большого значения, как она выглядит.
– Вы просто были двумя фриками, да? – сочувствующе вздыхаю я.
Мейсон кивает, морщась.
Чуть отстранившись, я подозрительно смотрю на него.
– Она ведь не была твоей первой девушкой? Тебе ведь было двадцать три года.
– Нет, не была, – сухо отзывается он, а я, не выдержав, смеюсь.
Мейсон терпеливо ждет, когда я успокоюсь.
– Прости, но я должна была спросить после того, что ты рассказал, – не очень убедительно изображаю раскаянье я.
– Хочешь знать, как это было?
Я быстро киваю.
– Хочу! Расскажи, будь добр.
– Это было лето перед выпускным классом, и я поехал в научный лагерь. Я ездил туда каждое лето, – вспоминает Мейсон.
Боже, не думаю, что меня хватит надолго, и я протяну, чтобы не заржать! Я киваю, всеми усилиями держа постную мину.
– Ее звали Кети Ричардс. Она была из другой школы и увлекалась биологией. Она очень – очень – много знала о растениях и животных и постоянно выдавала какие-нибудь факты, особенно когда нервничала. После того, как мы переспали – мы оба были девственниками и не хотели попасть ими же в университет – она рассказала мне о желтом слизне. Помню, я тогда подумал, что мог бы еще некоторое время побыть девственником и обойтись без информации о слизнях.
Моя грудь начинает сотрясаться от придушенного смеха, но я давлюсь и смеюсь уже в голос, забив на то, как может отреагировать Мейсон.
– Ха-ха, да, смейся, – кисло произносит он, а затем так стремительно опрокидывает меня на спину и нависает надо мной, что я только и успеваю ойкнуть. Мейсон забирается сверху и заводит мои руки у меня над головой, удерживая их. – Значит, моя история тебя позабавила? – Его голос становится приглушенным и интимным.
Я ерзаю под ним, продолжая улыбаться, но мне больше не смешно.
– Уверена, ты был милым, сексуальным девственником, – шепчу я, облизнув губы. Я начинаю заводиться, чувствуя тяжесть его тела на мне и давление его твердого члена между бедер.
– Кстати, говоря о предпочтениях. – Мейсон наклоняет голову и игриво кусает мою нижнюю губу. – У меня их не было до того вечера, когда я увидел одну горячую красотку возле отеля Савой. – Его теплое дыхание скользит по моей коже, заставляя мои трусики становиться влажными с космической скоростью. – Это была самая сексуальная девушка, которую я когда-либо видел. И тогда я понял, что меня влечет к рыжим. Безумно влечет к одной восхитительной рыжей девушке. – Мейсон касается моих губ своими и мягко проталкивает язык в мой рот. Я издаю стон и вновь ерзаю под ним. Мой разум плывет. Прервав поцелуй, Мейсон отстраняется и его следующие слова лишают меня дыхания: – Я люблю тебя, Лиса. Я очень сильно тебя люблю.
Несколько мгновений мы смотрим в глаза друг другу и там, где слов недостаточно, взгляд становится выразительней любых фраз. Я знала, что когда он будет готов, то скажет это. И сейчас понимаю, что не может быть момента лучше. Мейсон готов это сказать, а я готова его услышать.
– Я тоже тебя люблю, Мейсон, – улыбнувшись, мягко откликаюсь я, тянусь и целую его.
– Доброе утро.
Голос Мейсона раздается совсем рядом. Открываю глаза и сонно улыбаюсь. Его губы касаются моих в легком, нежном поцелуе.
Мне нравится быть пробужденной таким способом.
– Ты куда-то собрался? – Я моргаю и сажусь в постели, заметив на нем куртку и обувь.
– Выйду и куплю нам кофе и пончики. Ты пока можешь собраться.
– Хорошо.
Я киваю и машу ему перед тем, как он выходит из номера. Сегодня мы снова поедем в больницу к Ханне, а вечером вернемся в Итаку.
Взяв свой телефон, я проверяю почту. Ничего интересного. Пишу Обри, чтобы узнать, как она.
«Отлично. Валяюсь перед телеком и объедаюсь вкусняшками».
Я улыбаюсь, пишу, что вечером буду дома и заставляю себя выбраться из постели. Закончив свои дела в ванной, я возвращаюсь в комнату и одеваюсь.
Мой мобильный звонит. Взяв телефон, я вижу, что это неизвестный номер.
– Алло?
– Да, алло! Мисс Лиса Монтгомери?
Голос на том конце провода принадлежит мужчине. Скорее всего, уже не молодому.
– Да, это я.
– Меня зовут доктор Джильермо Торес, я лечащий врач Ханны Эверет. – Доктор Торес делает паузу, по всей видимости, ожидая, что я как-то отреагирую. Но я не могу. Кажется, даже не дышу в этот момент.
Может ли быть совпадением, что лечащий врач Ханны позвонил мне на следующий день после того, как я сдала кровь, чтобы узнать, могу ли стать ее донором?
«С чего ему иначе тебе звонить, глупая?»
– Мисс Монтгомери? – зовет меня доктор Торес, убеждаясь, что я слушаю.
– Я здесь, здесь, – торопливо отзываюсь я.
«Не спеши радоваться. Возможно, причина его звонка не в том, что ты подходишь. Вероятность этого… ничтожно мала».
– Мисс Монтгомери, вчера в нашей больнице вы сдали кровь на типирование. Вы указали, что в случае совпадения хотели бы стать донором костного мозга для Ханны Эверет.
Земля под моими ногами начинает вертеться. Чтобы не упасть, я прислоняюсь к стене и свободной рукой обхватываю живот.
«Дыши. Дыши».
– Это правда, доктор Торес. – Мой голос звучит совсем неестественно.
«Господи, каковы шансы?»
– Мисс Монтгомери, ваши наборы генов и Ханны совпадают.
Я прикрываю глаза. Голос доктора Тореса несется откуда-то сквозь помехи.
– Мисс Монтгомери, вы понимаете, что это значит?
Я киваю, но тут спохватываюсь, что он не может меня видеть.
– Да, доктор Торес, я понимаю. Что мне… Что я должна делать?
Доктор говорит, что я должна приехать в больницу и там мы все обсудим. Потребуются дополнительные анализы, чтобы убедиться, что я действительно подхожу Ханне, и противопоказаний к донорству нет.
Пообещав, что сегодня приеду, я прощаюсь с доктором и только тут замечаю, что сижу на полу.
Как я здесь оказалась?
Когда вчера я решила сдать кровь, то не думала – на самом деле не думала – что есть хоть малейший шанс, что я подойду ей.
Нет, серьезно, какова вероятность? Один шанс на миллион?
Я сдала кровь, потому что это все, что я могла сделать для Ханны и Мейсона. Сделать хоть что-то.
А теперь мне как-то надо сказать об этом Мейсону.
О, господи!
Я подтягиваю колени к груди и прячу в них лицо. Меня начинает мутить. Когда слышу звук отпираемой двери, приказываю себе успокоиться и собраться с мыслями.
У Мейсона с собой большой бумажный пакет с завтраком. Его взгляд падает на меня, сидящую у стены на полу, и тут же становится обеспокоенным.
– Почему ты сидишь на полу? Все нормально? – Он ставит пакет на стол, подходит ко мне и опускается рядом. – Что-то болит?