Кира Шарм - Его заложница

– Кобра приказал подняться к нему, - отрывисто бросает одному из сидящих напротив.

   – Так ты и подымайся, - оскаливается он.

   – Нет, - качает головой, снова сжимая мое колено. – Я девчонку с вами одну не оставлю. Для себя приглядел. А вы ее порвете.

   Холодею, понимая, что ничего не обойдется. Он уже положил на меня глаз, а, значит, никуда мне не деться. Никто меня не отпустит, даже несмотря на то, что Юлька с Ликой оказались готовы ублажить их сразу всех.

   Один из них подымается, матерясь и направляется вверх по лестнице в углубление, которого я прежде не заметила.

   – Расслабься, сказал, - Иван, проследив за ушедшим взглядом, снова возвращается к моему колену. Сжимает, ползет рукой вверх.

   – Не надо, пожалуйста, - как заклинание повторяю я, пытаясь остановить руку и его самого, склонившегося над моим лицом, как для укуса.

   Мои тихие слова тонут в стонах, что раздаются из-за двери, за которой скрылась Лика с теми двумя. О, Господи!

Юлька тоже удаляется, - вернее, ее удаляет оставшийся за столом верзила, подхватив на руки под ее игривый визг.

   – Просто заткнись, - он нависает надо мной, и мне остается только зажмуриться, чтобы хоть как-то отгородиться от жуткой реальности.

   Но тяжелое, смешанное с алкоголем дыхание, как и рука, что уже добирается до моих бедер, не дают мне этого сделать.

   Распахиваю глаза, судорожно осматривая стол.

   Если я найду нож и сумею каким-то чудом воткнуть его в… да хоть в любую часть тела этого амбала, есть ли шанс тогда сбежать?

   – Со мной тебе будет лучше, чем с ними скопом, разве нет? – его дыхание удушает. Я вскрикиваю, когда огромная лапища до боли сжимает мою грудь.

   – Вооот, - довольно скалится урод. – Уже стонать начинаешь. И это только начало.

   – Перестань мять девку! – раздается грубый голос со ступеней, откуда-то сверху. – Кобра ее выбрал. Так что ты, друг, можешь только подрочить, слушая, как он будет с ней развлекаться! Своими мы хер теперь с тобой поделимся. Самим мало будет.

   – Жаааааль, - хрипит Иван, продолжая нависать надо мной лицом. – Такой десерт и мимо кассы… Хотя… Может, мне что-то потом и достанется…

  – А как же! – второй ржет так, что можно оглохнуть, направляясь уже к двери, за которую унесли Юльку. – Ты видел, какой на Кобру сегодня раж напал? Ни хрена тебе не достанется от девки. Лоскутки одни разве.

   - Последний поцелуй, - дергает меня к себе за шею, заставляя снова зажмуриться. – Перед смертью.

   Так и чувствую его сальный, омерзительный оскал. Противно до дрожи. Колотить всю начинает. Хоть вилку таки надо было со стола подхватить, сейчас бы хоть в шею бы всадила.

   - Эй, не нарывайся, - окрик второго громилы заставляет его остановиться, едва успев прикоснуться своим омерзительным ртом к моим губам. – Кобра хочет нетронутую девку. Или ты хочешь и сам, в кучу к ней сдохнуть?

   -  Блядь – хрипом мне в губы. – Ладно, пошли. Поднимайся давай.

   И сам меня рывком подымает, схватив за плечо.

Вариантов, конечно, нет.

   Да и глупость я полную придумала насчет ножа или вилки.

   Ничем такую шею не пробьешь. Вот совершенно! Она же не человечья, она же как у быка! Что у одного, что у второго! Никак не сбежать…

   В панике закусываю губу, тут же получая болезненный хлопок по спине.

   – Не порть то, что уже принадлежит Кобре, - рыком хрипит мне в волосы урод. – Он и сам неплохо с этим справится.

Ноги ватные, еле иду, голова совсем кругом.

   – Двигай! – толкает меня в спину, заставляя подыматься по ступенькам.

   Может, их главный этот, Кобра, он все-таки более адекватен, чем они? Может, мне удастся как-то поговорить с ним? Ну, не может же быть так, чтобы все здесь только на одних инстинктах звериных, животных жили! Поесть, выпить и … Насиловать, потому что даже сексом то, о чем они говорят, назвать невозможно!

   Шанс. Это мой шанс . – повторяю себе, подымаясь по узким крутым ступенькам.

   Здесь совсем нет освещения, чем выше мы подымаемся, тем темнее становится, и вот уже из полумрака я оказываюсь в практически полной темноте.

   Почти не замечаю, как они заканчиваются. Громила толкает дверь и вталкивает меня вовнутрь, тут же с грохотом их захлопывая.

   Похоже, он очень рассержен тем, что я не досталась именно ему. Зол. Крайне зол, хоть и не может ослушаться того, кто здесь главный.

   А, значит, если я достучусь до него, если сумею уговорить, убедить в том, что все это ужасная ошибка, что мы оказались тут случайно, и что я, как бы банально и по-идиотски это не звучало, не такая, то меня отпустят! И даже этот разъяренный Иван не сможет ослушаться, возразить, пойти поперек воли того, кто ему приказывает!

Чувствую, как от паники стучит в висках. Так громко, что мне кажется, будто этот стук слышен за пределами комнаты, в которую меня втолкнули.

   Оглядываю помещение, пытаясь рассмотреть хоть что-то.

   Довольно маленькая комната, намного меньше той, в которой накрыт стол.

   И тихо. Так тихо, что мне даже начинает казаться, что здесь на самом деле никого нет…

   Но, даже если это и так, - то не стоит обольщаться и обманывать себя лживой надеждой. Хотя…

   Сердце не просто стучит, оно прямо барахтается внутри, как будто хочет прорвать платье вместе с кружевом белья насквозь.

   Все ведь может быть, правда?

   Может, тот, кто сказал Ивану про этого таинственного Кобру – просто-напросто соврал? Может, у этих бандитов вражда какая-то и он просто решил ему слегка подгадить, вырвав чуть ли не из самого горла лакомый кусок в моем лице?

   Или этот их главный срочно отбыл по каким-то неотложным делам? Мало ли дел у бандитов в новогоднюю ночь, когда никто не ожидает нападений и еще чего-нибудь пострашнее! Вполне мог куда-нибудь уехать, или напиться до смерти и валяться где-то сейчас почти у меня под ногами!

   От этих мыслей сердце начинает по-настоящему трепетать.  А когда я понимаю, что холод, от которого я вся уже покрылась мурашками вовсе не от того, что меня морозит от страха, а на самом деле в этой комнате открыто настежь окно, то и вовсе дергается как птица, готовая вылететь из клетки, из которой уже почти и не видела выхода!

Иван запер за мной дверь, я отчетливо различила щелчок замка за спиной, - лихорадочно крутятся в голове соображения.

   Высота?

   Да, Боже мой, какая разница! Плевать! Тем более, что внизу очень высокие сугробы!

         Задыхаясь, резко рванулась к окну, чувствуя, как безумно колотится сердце.

      Свобода!

   Пусть мороз, пусть все, что угодно, со всем справлюсь, только бы выбраться отсюда!

   - Куда? – хрипло рявкает резкий голос прямо в ухо, как только я  оказываюсь у распахнутого окна.

А    шею сдавливает стальная рука. До темных вспышек перед глазами…

Откуда он взялся? Откуда?

Бешено забилось в висках, пока я обливалась липким потом ужаса, чувствуя, как ноги становятся ватными, как тело начинает подрагивать от этого мощного захвата.

Он развернул меня к себе, прожигая злым тягучим взглядом, и даже уже сорвавшийся из горла  хрип, так и застыл внутри.

Тот, кто оказался рядом со мной, был поистине ужасен.

Огромное лицо, все исполосованное шрамами,  настолько, что даже места живого на нем нет.

Бугрящиеся мышцы на голой груди, вздувающиеся, переливающиеся, как расплавленная сталь под натянутой кожей.

Но самое страшное – это его глаза.

Черные , узкие, пронзительно холодные, ледяные. Режут, будто ножом, заставляя замереть и похолодеть все внутри. Тот холод, что исходит от раскрытого окна – мелочь по сравнению с этим полосующим, будто ножом, льдом. Он словно впился в меня , прокручивая всю насквозь, до внутренностей пробирая, а я…

   Я перед ним, как кролик перед удавом или как живое существо, что заглянуло в глаза Василиску. Холодею от ужаса и дрожу мелкой дрожью, забывая обо всем на свете.

  Только одно остается во мне, охватывает, пробирает насквозь – нечеловеческий, леденящий ужас. Словно попала в логово настоящего монстра, чудовища – в этом лице, в этих глазах нет совсем ничего человеческого.