— Не тряси головой, будет только хуже. — Кирилл крепко держит меня за плечи. — Господи, ну что мне с тобой делать?..
Извинившись перед парнями, парень берёт меня на руки и куда-то тащит.
— Ты был прав, когда говорил, что после алкоголя желание заняться сексом повышается, — смеясь пробормотала я, глядя в любимое лицо. — Но я не могу отбирать у тебя личное время, которое ты собрался провести в кругу друзей. К тому же, ты скоро будешь принадлежать только мне.
— Я и так уже твой, — хрипло отвечает парень. — Так же, как и ты — моя.
Его слова эхом отдавали в голове, словно мячик отскакивая от стенок черепной коробки.
— Почему ты не разрешил мне напиться? — наигранно недовольно ворчу я, перебирая пальцами его мягкие волосы.
Парень вздохнул.
— Потому что тебе это ни к чему.
— Но ведь ты же пьёшь!
— Я — другое дело. Бухло уже давно часть меня, а ты слишком чиста для такой дряни.
— Ещё скажи, что я невинна!
От его горящего взгляда меня пробрала дрожь.
— Это уж точно нет. Помнится, я лично это исправил.
Толкнув дверь в теперь уже нашу комнату, Кирилл не спешил меня отпускать. Даже когда я выгнулась дугой, чтобы вырваться из его объятий, ему каким-то чудом удалось удержать меня.
— Нет, моя дорогая, — покачал он головой. — Ты уже очень давно меня провоцируешь.
Я попыталась не рассмеяться.
— А как же твои друзья? Они будут плакать, если ты не придёшь!
Не помню, чтобы я когда-то так неприкрыто над ним издевалась, но доза алкоголя сделала своё дело, сорвав ограничители в моей голове и развязав язык.
Кирилл швырнул меня на кровать. Это могло бы выглядеть грубо, но я подпрыгнула на мягком матрасе, и это заставило меня рассмеяться. Парень тоже усмехнулся, вот только усмешка его была чересчур плотоядной, а глаза горели таким азартом, словно он на охоте, и сейчас загнал жертву в угол. Правда, жертва была совсем не против того, что бы её скомпрометировали.
Пока парень думал, что именно он собирается сделать, я воспользовалась моментом и подползла ближе затем, чтобы рвануть на нём рубашку. Вырванные с мясом пуговицы звонко застучали по полу, и это был самый громкий звук во всей комнате.
— Тебе потом придётся пришивать их обратно, — прищурившись, произнёс Кирилл.
Я лишь хмыкнула.
— Непременно.
Я потянула парня за шею, и он улёгся прямо на меня, придавив к постели. Его жалящие поцелуи нещадно заставляли меня гореть и желать большего, неистово царапать его спину и, не умолкая, произносить его имя.
В этот вечер к друзьям Кирилл так и не спустился.
Не знаю, была ли в этом моя вина, но за всю следующую неделю Кирилл виделся с друзьями исключительно в стенах универа. Как только заканчивались пары, он тут же всецело переключал своё внимание на меня, не отвлекаясь даже на помощь родителям в их семейном бизнесе. Мне было дико стыдно за то, что он в который раз менял ради меня свои привычки, однако на все мои попытки переубедить его он лишь категорично качал головой и просил меня «не брать в голову подобные мелочи».
Единственным поводом для приятного волнения за последние две недели стала для меня примерка свадебного платья. Мы с мамой и моей почти что свекровью пересмотрели, наверно, миллион вариантов, но все они то не нравились мне, то приходились не по вкусу моим родственницам. Я мерила и пышные в пол; короткие по колено; прямые с длинным шлейфом; одновременно укороченные спереди и удлинённые сзади, но всё казалось мне каким-то неподходящим. В памяти всплыло воспоминание о бале, на который меня пригласил Кирилл, когда мы ещё официально не встречались. Его реакция в тот вечер показала мне больше, чем парень готов был признаться, и я сразу же поняла, в чём именно хочу видеть себя на свадьбе. Как только образ сформировался в моей голове, я тут же начала отметать все варианты, которые предлагали мне консультанты дорогих бутиков и мои любимые мамы.
Мы пересмотрели уже с десяток свадебных салонов, и мои спутницы удивлённо переглядывались, не понимая, что я ищу. Наконец я увидела его, — смесь белого шёлка, атласа и кружев, настолько лёгкое и невесомое, что тут же без оглядки влюбилась. Платье село как влитое, словно было создано именно для меня, как бы банально это ни звучало; я едва ощущала его на себе и вместе с тем не испытывала дискомфорта и не чувствовала себя голой. Девушка-консультант любезно одолжила мне туфли на высокой шпильке, и я тут же почувствовала себя на вершине мира — в буквальном смысле слова.
Когда я осторожно выплыла из примерочной, мама и Кира восторженно ахнули, а я скромно потупилась и невольно покраснела, но всё же ощутила невообразимый восторг. Поддавшись порыву, я достала из сумочки телефон и сделала пару снимков на память. Был соблазн отправить их Кириллу, но по традиции жених не должен видеть платье невесты до свадьбы; к тому же, ожидание всегда приятнее, чем сам сюрприз, а я была уверена, что парень оценит мой внешний вид по достоинству.
С выбором туфель проблем не возникло, потому что я сделала выбор сразу же, как только увидела их в витрине магазина: белые лодочки на золотой шпильке, которая по виду напоминала дерево, листья которого крепились непосредственно к подошве и плавно обвивали заднюю часть. Выглядело очень красиво и необычно.
От перчаток и фаты я категорически отказалась: одевать фату имели право исключительно невинные девушки, а я под эту категорию больше не подходила, ну а перчатки просто не хотела. Слишком громоздким получится образ, на мой взгляд.
Кира настояла так же на покупке украшений. Я была полна решимости отказаться, потому что кроме свадьбы мне больше некуда было их одевать, а покупать вещи на один раз не имела привычки, Уж очень это было непрактично. Но Кира в свойственной ей манере пригрозила мне расправой, если буду и дальше вести себя «как неродная». Но её слова о том, что я могу считать это подарком на свадьбу от неё и Андрея Николаевича, произвели на меня больший эффект, и я покорно согласилась.
С выбором украшений мама и свекровь провозились, пожалуй, даже больше чем с платьем, с той лишь разницей, что в этот раз права выбора мне не дали, раз уж это подарок. Попросив довериться её безупречному вкусу — «скромностью» Кирилл явно пошёл в свою мать — Кира спровадила меня в небольшое кафе на втором этаже торгового центра «Фортуна», в котором мы сегодня, кажется, застряли. Если честно, уже к трём часам дня я потеряла всякую надежду выбраться из этой суматохи и попасть домой.
Сгрузив пакеты с покупками на соседний стул, я уселась за столик и заказала себе греческий салат и чашку кофе — нормально поужинать решила дома. И уже допивала кофе, когда получила сообщение от любимого.
«Я тебя сегодня увижу, или ты ушла от меня?»
Фыркнув, я застучала пальцами по экрану.
«Вообще-то, это ты предложил подождать две недели и рассказать обо всём родителям, так что не имеешь права возмущаться».
«Да, но ты ведь согласилась, так что твоя вина тут тоже есть».
Я нахмурилась.
«Вот как? Если я правильно помню, я предлагала расписаться завтра же. Идея «дать возможность развести сырость» принадлежала тебе».
Телефон молчал минут пять — очевидно, кое-кто пытался придумать отговорку.
«Я же не виноват, что люблю тебя, — пришёл наконец ответ. — И не хочу, чтобы ты пропустила самый важный день в своей жизни».
До этого момента мне казалось, что любить Кирилла сильнее просто нереально. Оказывается, ещё как реально. Меня буквально разрывало изнутри от любви к человеку, которого ещё до недавнего времени я не воспринимала всерьёз. Мечтала о нём, конечно, но как о чём-то далёком и несбыточном: наверно, точно так же женщины, лишённые возможности производить на свет новую жизнь, мечтают иметь детей. И вот через четыре дня я стану его законной женой, и вовсе не потому, что так надо или кому-то выгодно. Всё до смешного просто: я искренне люблю и так же искренне любима.
Доношу до него весь спектр своих чувств в сообщении, насколько это позволяют сделать сухие безликие буквы. Ответ приходит незамедлительно:
«Я тоже безумно люблю тебя, малышка. Не было ни одного дня, чтобы я пожалел о том, что предложил тебе встречаться. И, если когда-нибудь в будущем я буду отрицать тот факт, что схожу по тебе с ума, — не верь. Это будет неправда. Не забывай об этом, пожалуйста».