Жасмин Майер - Эгоист

Мы медленно двигались вперед, как будто заново выстраивая отношения. Так что если мы и прекращали разговаривать, то только для того, чтобы начать целоваться.

Его поцелуи словно поджаривали меня заживо. Когда он отстранялся, мне казалось, что я взорвусь. Джек не заходил дальше, и было понятно почему.

Ему ведь плохо, в конце-то концов. Нужно просто потерпеть, пока он придет в себя. Джек уже никуда от меня не денется — в этот момент я даже слышала злодейский смех за кадром. Он был только мой. А значит, мне оставалось только смирять свою плоть. До поры, до времени.

Но получалось плохо. После очередной дозы медленных распаляющих поцелуев перед сном я долго лежала в темноте, призывая собственное тело к спокойствию. Но оно не слушалось.

Соски аж зудели, зубы ломило, между ног все горело, пока я лежала тихой мышкой, глядя на то, как двигаются тени на полу.

Наконец, я дождалась, пока дыхание Джека выровняется, и он гарантировано заснет.

Стараясь не шуметь, скользнула руками по собственной изнывающей груди. Пульсация между ног только усилилась.

Сдалась и запустила пальцы под резинку пижамных шорт, ахнув сквозь стиснутые зубы, настолько влажной я была. Снова вспомнила его вкус, запах и руки на моем теле, пока собственный палец быстро двигался между ног, подталкивая меня за край.

И тогда я услышала:

— А ты, оказывается, тоже эгоистка, Элен?

Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда я поняла, что Джек не спит. Приподнявшись на локте, он смотрел на меня бездонными темными глазами, на мои приспущенные шорты, разведенные в стороны бедра и быстрые движения ладони.

В легких резко кончился воздух. Я вспыхнула вся от стыда и возбуждения, которое подскочило до потолка. Осознание всей порочности момента только подбросил дров в сжигающее меня пламя. Остановиться было уже невозможно.

А еще тот самый британский акцент, хриплый от возбуждения мужской голос и наглое, бесстыдное разглядывание.

Я задрожала, сведя вместе бедра, и со сдавленным стоном кончила.

Туман удовольствия, впрочем, спал достаточно быстро. Я так и осталась лежать, зажмурившись, с одной рукой между ног, не в силах открыть глаза, натянуть обратно шорты. Как будто после всего я могла просто пожелать Джеку спокойной ночи и повернуться на другой бок. Но и что делать дальше, тоже не знала.

Всем телом я ощутила, как Джек аккуратно подвинулся ближе.

— Я, значит, сдерживаюсь, потому что хоть раз в жизни пытаюсь быть хорошим парнем, а ты вот как со мной?… Плохая похотливая девчонка Элен.

Я задышала глубоко и часто. Поняла, что все равно опять возбуждаюсь. Мы два чертовых лингвиста-эротомана, точно нашли друг друга. Если его заводил русский, то я растекалась лужицей от его английского. И развратной речи, в которой он себя никак не сдерживал.

Я охнула, все еще лежа с закрытыми глазами, когда почувствовала его руку поверх своей. Пальцы скользнули по нежной коже бедер, погладили ягодицы, и я подалась к нему, еще шире разводя ноги.

— Хочешь еще раз? На этот раз вместе со мной? — прошептал он, облизывая мочку моего уха.

Боже. Я думала, что порочнее варианта, чем оказаться застуканной за самоудовлетворением уже быть не может. А оказалось — еще как может! Сделать это еще раз, вместе с ним.

— Двигай своими пальчиками выше, Элен, а я… Буду трахать тебя своими.

На этот раз я застонала в голос. Он тут же без труда ввел в меня, кажется, сразу два пальца. Еще бы. Я была слишком влажной, но мои пальцы меня не слушались.

— Давай. Ты же делала это секундой раньше. Что изменилось?

Ну, теперь он смотрел на меня. Я была уверена в этом, хоть и лежала, по-прежнему зажмурившись.

— Будь собой, — прошептал он. — Ты со мной… Никто тебя не видит, а я никогда не буду осуждать твои желания. Отпусти себя, Элен… Дай мне сделать тебе хорошо, раз я пока не могу иначе.

И я позволила ему это.

Второй оргазм накрыл меня с головой, очень быстро, а хотелось, чтобы это порочное действо длилось бесконечно. Джек и сам хрипло застонал, когда я стиснула бедрами его руку, а после целомудренно вернул мои шорты на место и обнял левой рукой, пока я лежала, пытаясь выровнять дыхание и вообще прийти в себя.

Все еще отыгрываете роль хорошего парня, капитан Картер? Может, хватит уже.

Отдышавшись, я сама поднялась на коленях и откинула одеяло в сторону. Полумрака в комнате хватило, чтобы увидеть его стояк. Джек напряженно ждал, не подталкивая, ни на что не намекая. Отдавая себя целиком в мою власть. Будет так, как я решу.

И я решилась.

Стянула с себя шорты, перекинула ногу через его живот и потерлась о член через боксеры.

— Ты довел меня до ручки своими поцелуями, прикидываясь хорошим парнем, Джек Картер, — прошептала я в его губы. — С меня достаточно. Пусть возвращается тот плохой парень, каким ты всегда был.

Я не теряла голову, пока нависала над ним на вытянутых руках. Если рухну на его ребра, то секса мне еще месяц не видать. Джек только начал сидеть нормально.

Я стала целовать и облизывать его грудь, спускаясь все ниже.

Как он говорил в тот раз, когда я попыталась в первый раз сделать ему минет? «Когда-нибудь потом, но не сейчас»? Что ж, думаю наступило самое лучшее время, чтобы попытаться сделать это снова.

Я провела носом по ткани боксеров, и его член дернулся мне навстречу. Ткань была влажной. Тянуть с прелюдией сейчас было бы равносильно пыткам.

Стянув с него боксеры, я и сама не сдержала стона. Боже, это лучший и самый идеальный член, который я когда-либо видела. Ему так шло быть обрезанным, ровным и быть не таким, как все привычные до него в моей жизни.

Особенный. Только мой.

И я могла делать с ним все, что захочу.

Впервые в жизни я совсем не парилась насчет правильной техники, или о том, что будет, когда Джек поймет, что уровень моих способностей равняется практически нулю. Я просто отдалась этому процессу, растворяясь в его глухих стонах и в своей власти над ним, превосходстве… И своей любви к нему.

Да, черт возьми. Я любила этого мужчину так сильно, как никого в целом свете. И с самого начала он был прав, что рядом с ним мне будет охрененно.

Я обязательно скажу ему об этом, как только смогу. Как только придет время не только стонать и наслаждаться им. А пока буду только рада подарить ему всю себя. И принять его целиком таким, какой он есть.

От первого и до последнего дня, что нам отведены.

И до самой последней капли.

Достигнув дна, я смог не захлебнуться. Оттолкнулся из последних сил ради той, что была для меня светом и теплом там, за пределами стылого дна, и поднялся на поверхность.

Теперь я знаю, что шанс есть всегда. Просто не всем хватает сил его разглядеть.

Сколько таких, кто успевает отчаяться и больше не хочет лезть наверх? Кто сдается в борьбе? Много. Теперь я знаю, что тех, кто только начал жить, а уж сдался, — очень и очень много.

Я встречаюсь с ними по четвергам на территории Бринсфордской тюрьмы — одной из восьми других тюрем Англии и Уэльса, где содержат несовершеннолетних в возрасте от пятнадцати от семнадцати лет. Среди кирпичных стен и ухоженных газонов, выстриженных, как по линейке, я впервые без прикрас рассказывал этим бритым под ноль пацанам, чем занимался в своей жизни.

И что не было в этом ни черта хорошего. И крутым меня это тоже не сделало.

В Бринсфорде я оказался по отработке условного срока, который вынес суд Туниса за нелегальные полеты, во время которых я был за штурвалом. И только. Меньшее из всего, что светило мне за то, в чем я участвовал.

После экстрадиции домой, в Британию, мне предложили этот срок даже сократить, если я соглашусь на отработку на добровольных началах в тюрьмах для малолетних преступников.

Поначалу я эту повинность действительно только отрабатывал, но после нескольких визитов решил, что хочу приезжать в Бринсфорд и дальше, уже просто так, каждый четверг, ведь слушателей у меня только прибавлялось с каждой неделей.

Забитые, склочные, обозленные, бледные мальчишки. Кто-то уже накаченный настолько, что не каждый коп рискнет подойди к нему на улице. Кто-то до сих пор не умеет ни читать, ни писать, зато может определить соотношение кокаина и мела в пакете с наркотой только на вкус.