Одри Керлинг - Эхо любви

— Я хочу быть только женой Гарри, — упрямо и твердо заявила Анна.

— Вздор! Ты скоро его забудешь, так что нет необходимости тебе напоминать, что сегодня мы уезжаем домой.

— Сегодня?!

— Как следует умойся и уложи свои вещи, мисс Анна. И ради бога, прекрати разводить сырость! — Миссис Бейчер неожиданно засмеялась. — Вот будет новость для мистера Гордона! Он и так горит желанием жениться на тебе, но это еще больше подстегнет его. Увидишь, он поедет провожать нас в Фэрхем. Вели Пэтти принести мне перо и бумагу, мне нужно написать письма.

Анна поняла, что дальнейшие просьбы бесполезны. Лицо бабушки было непроницаемым и неумолимым. Пэтти, которая обычно всегда дежурила у дверей, робко вошла с пером, чернилами и бумагой, и Анна вышла следом за ней, бросив взгляд на свою безжалостную бабушку.

Анна едва слушала безыскусные утешения и ободрения Пэтти, стараясь изо всех сил запечатлеть в памяти голос Гарри.

«Наберитесь терпения, это еще не конец», — сказал он. Чтобы эти слова оправдались, необходимо противопоставить свое терпение амбициям бабушки, упорство которой в достижении своей цели было Анне хорошо известно.

Мягкое золотистое сияние Бата никогда не казалось Анне таким чарующим, как сейчас, когда она покидала его. Карета громыхала мимо мест, оживлявших милые воспоминания, которые усиливали ее страдания. Вот здесь они с Гарри остановились, поджидая отставшую Эстер, там они сбавили шаг, переходя дорогу, а вон там он дал попрошайке денег.

Слезы стояли у горла, но гордость сдерживала их, поэтому она обливалась слезами в душе, повторяя про себя его имя словно заклинание. Порой ей казалось, что бабушка услышит ее скрытые отчаянные рыдания, но миссис Бейчер, прямая и неприступная, сидела в углу, насупив красивые брови и стиснув руки на набалдашнике трости. Бедная Пэтти сжалась в комок в своем углу, не смея шелохнуться.

Когда они добрались до Фэрхема, миссис Бейчер похлопала Анну по руке и тоном, не допускающим возражений, произнесла:

— А теперь, мисс Анна, выслушай меня. Эта достойная презрения история позади, и я не стану тебя попрекать. Все кончено и забыто, и я не желаю говорить об этом, так что и ты помалкивай. Надеюсь, я выразилась вполне определенно и понятно.

Анна кивнула, но ничего не сказала.

Было уже поздно. Генриетта и Мария спали, а мисс Бейчер сидела в гостиной за книгой и едва успела ее спрятать. Она была поражена их неожиданным возвращением, и, поздоровавшись с матерью, горячо обняла Анну.

— Все в порядке, дорогая? — спросила она. — Выглядишь усталой, но это из-за дороги. Ну, поскорее расскажи мне все про Бат.

Мисс Бейчер не терпелось узнать о своих старых друзьях и о том, понравился ли Анне ее первый бал, но, прежде всего, ее интересовала причина их раннего приезда.

— Ответ на это, мисс Бейчер, кроется в том, что для твоей племянницы Бат оказался слишком серьезным испытанием. Она еще слишком молода для таких развлечений, что сказалось на ее самочувствии, — ответила миссис Бейчер.

— Не знаю, почему бабушка так говорит, — возразила Анна, обращаясь к тете. — Я восхищена Батом и никогда еще не чувствовала себя так хорошо, как сейчас.

— Хороший ночной отдых вернет тебе и румянец, и здравый смысл, — сурово заявила бабушка.

Мисс Бейчер сразу поняла, что между ее матерью и племянницей возникло какое-то недоразумение, и не стала больше задавать вопросов. Она давно опасалась возникновения конфликта, который неминуемо произошел бы, подвергни сомнению кто-либо из девочек авторитет миссис Бейчер. Но Генриетта и Анна уже давно не дети. Анна в особенности. С ее редкой красотой и страстной натурой она никогда не подчинится властности миссис Бейчер, если, конечно, дело дойдет до сердечных увлечений.

— Ну, что же ты стоишь, мисс Бейчер? Не намерена ли ты предложить нам перекусить? — язвительно поинтересовалась миссис Бейчер. — Если не возражаешь, бокал красного вина и бисквит мне не повредят.

Мисс Бейчер поспешно повиновалась.

На следующее утро Анна проснулась поздно и сначала подумала, будто она в своей комнате на Гэй-стрит. Когда осознала, что она дома, тяжкий гнет лег ей на сердце. Она лежала, устремив взгляд в потолок. Размышляла, что именно можно предпринять, но в каждом замысле она находила какие-либо изъяны.

Вспоминая о Бате и о минувших развлечениях, она едва не заплакала. Перед отъездом их навестили миссис Лайсет и Эстер, и, хотя ей не было разрешено повидаться с ними, из окна она видела, как они уходили, и позавидовала теплым и дружеским отношениям Эстер со своими родителями.

Анна не могла не думать о своем положении и мечтала о такой же доброй и понимающей матери, как миссис Лайсет. Все детство она с тоской ждала того дня, когда ее мамочка приедет из Индии, никому не рассказывая об этом ожидании, поскольку Бейчеры не скрывали своего недовольства поведением ее матери. При всей своей доброте и мягкости мисс Бейчер всегда переводила разговор на другую тему, стоило Анне спросить о ней. Поэтому она старалась сохранить хрупкие воспоминания о матери, делясь ими с Генриеттой, которая помнила мать гораздо лучше.

Когда, наконец, мама приехала, она оказалась совершенным воплощением того идеала, который создала себе Анна. Понимающая, умная, веселая и красивая, она приняла в свое сердце трех дочерей так, как будто никогда с ними не расставалась. За проведенную с ней в Лондоне неделю девочки вкусили свободу, которой прежде не знали. Но миссис Батлер, жена полковника Батлера, прежде всего, должна жить вместе с ним. А это означало, что ее дочери по-прежнему были вынуждены оставаться под недреманным оком миссис Бейчер.

«Я знаю, мама полюбит Гарри, — думала Анна. — О, поскорее бы она приехала!»

Стук в дверь возвестил о появлении Пэтти.

— Вчера я видела вашего джентльмена, мисс Анна, и передала ему вашу записку, — торопливо прошептала она, боязливо оглядываясь.

— О, Пэтти, почему ты не сказала об этом раньше! — сказала Анна, садясь в кровати.

— Я чересчур боялась хозяйки и поэтому всю дорогу в карете молчала. А она даже ни разу не задремала. Но я отдала ему вашу записку. Он прочитал ее и прямо стал сам не свой. Но вы не поверите, каким он был добрым, вежливым и…

— Но что он сказал? — нетерпеливо оборвала ее Анна.

— Ничего, только сел и написал вот это.

Пэтти задрала юбку и достала из чулка письмо. Анна прочла его. Письмо было написано наспех и переполнено чувствами. Гарри уверял ее в своей вечной любви, клялся, что никакая сила на земле не способна их разлучить, и умолял перенести с твердостью и мужеством это испытание их взаимной преданности друг другу. Он найдет способ соединиться, писал Гарри.

Дважды она с жадностью перечитала короткую записку и воспрянула духом. Как могла она роптать на свою судьбу, когда она любима таким мужчиной!

— Как он выглядел, Пэтти? Он был бледным? Встревоженным?

— Сначала он прямо вспылил, мисс Анна, но вы не поверите, как он ко мне отнесся. Как будто я леди! Поблагодарил меня за хлопоты и предложил сесть, пока напишет это письмо. И еще улыбнулся мне. У него такие прекрасные глаза! Этот мужчина прямо создан для вас, мисс Анна, и сомневаться тут нечего.

— Ты добрая девушка, Пэтти. Но мы должны быть очень осторожными, чтобы бабушка ничего не узнала. Ты так добра, что передала ему мою записку, и в награду я подарю тебе свою брошку из сердолика.

— О, мисс, я ни за что ее не возьму! Я сделала это не для того, чтобы получить награду! — воскликнула с жаром раскрасневшаяся от обиды Пэтти.

— Я это знаю, но все равно прими ее, доставь мне удовольствие.

— Для вас я сделаю все, что угодно, и для него тоже. А когда вы поженитесь, можно я буду работать у вас?

— Ну конечно, ты еще спрашиваешь! — заявила Анна. — А теперь мне нужно вставать, хотя я просто не знаю, как проживу этот день без надежды увидеть его!

Анна не провела внизу и пяти минут, как тотчас поняла: атмосфера в Фэрхеме заметно изменилась. Порядок жизни оставался прежним, но ее сестры преобразились. Пока она была в Бате, Генриетта жила некоторое время в Лондоне с матерью и полковником Батлером. Марии, младшей сестре, было всего тринадцать лет, но в ее поведении также появились кое-какие перемены, поэтому мисс Бейчер было велено отвезти ее на время к друзьям в Брайтон.