– Что ж, если вы ради хорошего человека готовы сесть в тюрьму, воля ваша, – фыркнул Дворкин, – но Зиганшин-то почему должен страдать? Он тоже, в общем, неплохой. Или говорите правду, или идите в полицию и берите вину на себя, а не подставляйте честного офицера.
Миша еще немного подумал, но потом все же рассказал, что действительно никого не заметил на участке и вокруг него, но когда вошел в холл и увидел лежащего Иваницкого, то немного потерял самообладание. Инстинктивно отступив назад, он опрокинул стул, громко позвал Владимира по имени, потом наклонился к нему проверить признаки жизни и, не найдя оных, выругался. Словом, шум произвел изрядный и счел вполне естественным, когда из коридора, ведущего в гостевые спальни, вышла заспанная Клавдия и спросила, что случилось. Когда Миша показал на труп, девушка выказала вполне искреннее изумление. Она приехала вчера вечером по поручению Елены, та предлагала небольшой ремонт в городской квартире и хотела, чтобы Клавдия обсудила это с Владимиром и приступила к работе, пока Елена за границей, а сам Иваницкий обосновался в загородном доме. Машина у нее сломалась еще два дня назад, девушка добиралась на маршрутке, поэтому вполне естественно, что хозяин предложил переночевать. Они увлеклись сначала проектом, потом задушевным разговором и проболтали почти всю ночь. В благодарность за то, что Клавдия выслушала его исповедь и дала несколько бесценных советов по воссоединению семьи, Владимир предложил устроить ей выходной: пусть остается целый день в доме и делает, что хочет, а вечером он сам отвезет ее в город, все равно собирается по делам. Клавдия все утро плавала в бассейне, а потом физическая нагрузка плюс бессонная ночь дали о себе знать, и она заснула у себя в спальне, и спала, пока крик Михаила не разбудил ее.
Все это выглядело очень правдоподобно, и Миша думал, что девушка останется с ним ждать полицию и «Скорую», но Клавдия вдруг попросила выпустить ее и не упоминать о том, что она была в доме. Мотивировала она свою просьбу тем, что Елена обязательно решит, будто личная помощница спуталась с Владимиром, уволит Клавдию со скандалом, и больше она никогда не найдет себе хорошего места. Она может остаться, конечно, только зачем? Какой смысл пускать карьеру и репутацию под откос, если она все равно ничего не видела и не слышала и не сообщит ничего полезного, а кто убийца – и так понятно. Кроме того, она стала близкой подругой своей работодательницы и не хочет усугублять ее горе информацией, что муж перед смертью ей изменил. И совсем уж тонкий нюанс – если она останется, то придется самой звонить Елене и сообщать страшную новость, а сил на это нет. Пусть уж лучше официальные лица…
Все эти доводы показались Мише убедительными, и прежде, чем сообщить в полицию, он разрешил Клавдии уйти, не обыскав ее и даже не проверив сумочки. Он симпатизировал девушке, был признателен за горячее участие в судьбе дочери и искренне считал, что малышка осталась живой и здоровой только благодаря энергичным действиям Клавдии. Потом они же с ней были «одной крови» – оба наемные работники, вынужденные в поте лица зарабатывать свой хлеб, прислуживая праздным богачам. Естественно, убийца не она, бедная труженица, а противный подполковник полиции, который только и делает, что наживается на горе честных граждан, а защищать их даже и не думает, и настолько обалдел от собственной безнаказанности, что даже не потрудился как следует спланировать преступление.
Действительно, с чего бы вдруг Клавдия должна заиметь проблемы от того, что мент – убийца и дурак? О собственной участи простодушный Миша в тот момент не подумал, рассудив, раз он точно знает про себя, что не убивал, то же самое решат и все остальные.
– Вот и все, – вздохнул Лев Абрамович, – сейчас свяжусь со следователем, надеюсь, он сегодня вас допросит. Я, как вы понимаете, записал нашу беседу на диктофон, но не знаю, считается ли это. Мне, Миша, понятны ваши чувства, и очень может быть, что на вашем месте я бы тоже выгораживал девушку, но поверьте, Слава – хороший человек, солдат. Он заслуживает, чтобы не сидеть за то, чего не совершал.
– Я бы хотел прежде поговорить с Клавдией, – сказал Макс, – все же я несу за нее ответственность, и, думаю, будет правильнее, если я уговорю ее прийти с повинной. Тогда не придется беспокоить Михаила, а, допустим, обставить так, что девушка, хорошо знакомая с обстановкой, проскользнула мимо него незамеченной, чтобы ему не пришлось отвечать за лжесвидетельство.
– Слушай, и так уже все изоврались! – воскликнул Лев Абрамович.
– Я настаиваю, – повторил Макс мягко, но решительно, – я вел себя небезупречно по отношению к ней, нарушил врачебную тайну и должен помочь, когда на нее навалится машина правосудия. Иначе совесть меня загрызет.
Дворкин буркнул, что гнилая интеллигенция всегда найдет, как запутать прямую дорогу, но позвонил Фриде, чтобы она позвала Славку, а тот продиктовал номер Клавдии. О прорыве в деле он решил пока не говорить: вдруг вся найденная ими информация покажется Кнышу неубедительной?
Клавдия не отвечала, тогда Лев Абрамович набрал номер Елены. Та ответила любезно и даже чуть кокетничала, от чего у Дворкина рефлекторно выпрямилась спина, а лицо расплылось в глупой улыбке. Узнав, что он разыскивает Клавдию, Елена сменила тон на раздраженный и сообщила, что выгнала помощницу, как только узнала про ее хамское обращение с родителями.
– Спасибо, Лев Абрамович, мне страшно подумать, что если бы не вы, мы бы так с мамой и не помирились, – сказала Иваницкая с чувством.
– И где ее теперь найти?
– Понятия не имею. Я выставила ее за дверь, забрала детей, и мы поехали к родителям. Судя по тому, что она всю ночь бомбардировала меня сообщениями ВКонтакте со стационарного компьютера, наверное, дома.
– А сейчас?
– Сейчас не знаю. Пока тон сообщений был приемлемым, я пыталась ей отвечать, но потом полезла такая агрессия, что я ее заблокировала.
Лев Абрамович записал адрес, по которому они и выдвинулись на машине Макса. Славкин джип был, безусловно, лучше, но чем меньше они будут светить все, связанное с ним, возле фигурантов дела Иваницкого, тем лучше. На всякий случай Мишу взяли с собой, впрочем, он особо и не сопротивлялся.
Клавдия жила в доме, построенном совсем недавно, но отлично вписавшемся в старый городской ландшафт. Здание легких линий, с огромными окнами придавало кварталу свежесть и нарядный вид. Лев Абрамович и раньше обращал внимание на эту красоту, и ему было любопытно, как там внутри все устроено, так ли хорошо, как и снаружи? Несмотря на расположение почти в центре города, жилье, видимо, числилось не самым элитным, потому что из мер безопасности присутствовали только кодовый замок и домофон на входной двери. Клавдия не отвечала на звонок, Дворкин решил, что ее нет дома, и собрался ждать в машине, но тут вышел собачник, и не только не насторожился, но и любезно придержал дверь для маленького старичка. Лев Абрамович обрадовался оказии, дождался Макса и пошел к лифту, высчитывая, на какой этаж им следует подняться. Миша предпочел остаться в машине.
В подъезде оказалось чистенько, но весьма скромно, а в лифте наблюдались красноречивые следы от проб пера местных детей. Очень средний класс, вздохнул Дворкин. Приятно ли было Клавдии приходить на работу в роскошный дом и каждый вечер возвращаться в свое скромное жилище?
Подойдя к нужной двери, они позвонили, ни на что особенно не надеясь, и действительно, никто не ответил. Лев Абрамович поморщился. Елена сказала, что Клавдия была крайне разгневана своим увольнением, пыталась вернуть утраченные позиции мольбами и угрозами, а когда Иваницкая ее заблокировала, наверное, пошла в бар и теперь может оказаться где и с кем угодно, и вернется черт знает когда. Тут открылась соседняя квартира, на лестницу вышла сухонькая старушка и хлопнула дверью с неожиданной силой. Лев Абрамович заметил, что от удара дверь Клавдии шелохнулась так, как никогда бы не смогла, будь закрытой. Он потянул ручку и вошел.
– Клавдия? – крикнул он. – У вас дверь открыта!
Никто не ответил. Дворкин переглянулся с Максом и хотел призвать в свидетели старушку, но та уже уехала на лифте.
– Ну а что такого? Пришли, а дверь нараспашку. Было бы даже странно, если бы мы не заглянули, – сказал Макс и переступил порог.
Лев Абрамович решил все-таки привлечь соседей и начал звонить во все квартиры, цыкнув Максу: «Стой где стоишь!», но тот то ли недослышал, то ли не послушался, но вошел внутрь. Прошло секунд тридцать, прежде чем он снова показался на лестнице.