Мария Баррет - Элли

Ник закрыл глаза. До сих пор он ощущал нежный аромат ее кожи. Открыв глаза, он погладил ее счастливое невинное лицо, а потом осторожно положил фотографию обратно.

Иногда воспоминания наплывали столь явно, что казалось, все это происходило только вчера. Они были такими сильными, что печаль и боль постоянно терзали его.

И с этим он жил всю свою жизнь.

Самолет приземлился на мокрую посадочную полосу «Хитроу», и Эдвард увидел серое небо Лондона. Мелкий дождь умывал скучные здания аэровокзала, все было мрачным и гнетущим. Эдварду хотелось смеяться.

«Я дома», — подумал он, достал свой непромокаемый плащ и вышел в проход для пассажиров первого класса.

Он подхватил свой багаж и влился в тонкую струйку пассажиров, текущую к выходу. Спускаясь к автобусу, он подставил свое лицо холодному влажному ветру Англии. Впервые за четыре года он был по-настоящему счастлив.

Сэр Джош стоял у выхода вместе с другими встречающими, с нетерпением ожидая сына. Медленный поток усталых сонных людей вытекал из таможни, и радостные крики встречающих отвлекли его внимание.

Вдруг он заметил Эдварда. Сэр Джош махнул ему рукой и, крикнув, стал торопливо пробираться к концу барьера. Эдвард увидел отца, и его лицо засветилось улыбкой.

— Папа!

— Эдвард!

Секунду они стояли, вглядываясь друг в друга, а потом крепко обнялись.

— Добро пожаловать домой, сын, — взволнованно проговорил сэр Джош, еще крепче обнимая его. — Добро пожаловать домой!

— Я до сих пор не верю в это! — Эдвард покачал головой, просматривая старые газеты. — Почему ты сразу не позвонил мне и не рассказал обо всем?

Отъезжая от аэропорта, сэр Джош маневрировал своим «даймлером», все время оглядываясь через плечо.

— Потому что… — Он подождал, пока не присоединился к основному потоку автомобилей. — Потому что не хотел тебя вмешивать, Эдвард. К тому же я подумал, если Элли нуждается в твоей помощи, то она должна сама попросить тебя.

Эдварда удивили нотки презрения, звучащие в голосе отца.

— Но как это случилось? Я думал, что в больнице очень внимательное отношение, почему же никто не заметил?!

— Эдвард, ты забываешь, насколько умен был Чарльз Тейлор. Он точно рассчитал, сколько потребуется времени, чтобы вливание стрептокинеза убило его. Он выждал, когда уйдет медсестра, а затем увеличил дозу. Это заняло пятьдесят пять минут. Я не знаю… — Сэр Джош пожал плечами. — Возможно, так даже лучше. Ведь его репутация была погублена, и всю оставшуюся жизнь он прожил бы в унижении.

Несколько минут он молчал.

— Но что бы он ни делал, он был прекрасным человеком, Эдвард, и хорошим другом.

Эдвард посмотрел на отца.

— Я знаю, — просто сказал он, заканчивая беседу.

При въезде в город скорость движения замедлилась, и Эдвард неожиданно открыл глаза.

— Черт, прости, я немного задремал.

Он сильно потер лицо руками.

Сэр Джош улыбнулся:

— Ты отвык от холода.

Они свернули на дорогу, ведущую в Кенсингтон.

— Ты уверен, что нужно сразу ехать на Эдвард-сквер? Может быть, лучше отдохнуть с дороги? Если хочешь, я отвезу тебя на квартиру в Гросвенор-сквер?

Эдвард почувствовал в голосе отца осуждение.

— Нет, со мной все прекрасно.

Сэр Джош не стал продолжать эту тему.

— Как бы там ни было, ближе к вечеру я собираюсь быть дома. Не могу отказаться от обеда в Истлее.

— Хорошо! А то мама совсем заждалась тебя.

Сэр Джош остановил машину рядом с домом Элли и выключил двигатель.

— Ты зайдешь? — вдруг занервничал Эдвард, сомневаясь в правильности своего поступка.

Сэр Джош покачал головой:

— Нет, я должен ехать.

— Ладно, увидимся позже. Спасибо, что подвез меня. — Эдвард взял плащ, кейс и распахнул дверцу машины.

— Эдвард?

— Да?

— Будь осторожен, не… — смутившись, сэр Джош замолчал, но потом продолжил: — Не дай себя провести. Пожалуйста.

Эдвард опустил глаза. До него дошло, каким дураком он кажется.

— Я знаю, что делаю, папа.

— Надеюсь, что так, Эдвард.

«Даймлер» отъехал, Эдвард помахал ему вслед.

— Спасибо, папа! — крикнул он и увидел ответный жест отца. Потом наклонился, взял кейс и повернулся к дому.

Элли стояла у окна и смотрела, как он шел по дорожке. У нее сдавило грудь. «Совершенно не изменился», — подумала она. Загорелый, с выгоревшими на солнце короткими волосами, он двигался с той же грацией и излучал такую силу, что она ощущалась на расстоянии. Это потрясло ее. Она отвернулась и, обхватив себя руками, вдруг почувствовала свою слабость и беззащитность.

Внизу Тио провела Эдварда в холл, взяла у него пальто. Услышав глубокий теплый голос, Элли впала в панику. Через секунду, когда он вошел к комнату, она уже ни о чем не могла думать. Повернувшись к нему, она пыталась улыбнуться, но лицо почему-то не повиновалось.

— Привет, Эдвард, — выдавила она.

Он все еще стоял у двери и смотрел на нее. Она выглядела бледной и слабой, но глаза горели фиолетовым пламенем. Ее красота казалась почти бесплотной.

— Привет, Элли.

Какое-то время они молча рассматривали друг друга, пока она не отвела взор.

— Как ты? — Сердце ее так громко стучало, что она была уверена в том, что он тоже слышит его.

— Хорошо. А ты?

— Со мной… нормально. — У нее пересохло в горле.

Со времени его звонка она все дни думала об этой встрече. О том, что она должна сказать и как сказать. А сейчас она растерянно стояла и, нервно поправляя прическу, не знала, с чего начать.

Эдвард почувствовал ее замешательство.

— Интересно, в этом доме меня угостят кофе? Путешествие было долгим. — Он улыбнулся ей, напряжение спало.

— О, конечно! Извини, я сама должна была догадаться. Пожалуйста, присядь, а я схожу попросить Тио, чтобы она приготовила.

Элли направилась к двери. Уступая ей дорогу, Эдвард так захотел дотронуться до нее, что крепко прижал кулаки к бедрам.

— Я не задержусь, — предупредила она и исчезла в холле, оставляя за собой нежный запах духов.

Эдвард сел на диван, положил рядом с собой кейс и дождевик, а потом обвел взглядом кремовую гостиную. Без сомнений, эта комната принадлежала Элли. Он отметил мелочи, которые были свойственны только ей: вазу со свежими цветами — анемонами и нарциссами; сочные цвета красных, алых и лиловых подушек на кремовом диване; коллекцию коробочек, покрытых ручной росписью.

Эдвард вдруг вспомнил девочку из Оксфорда: если бы она тогда знала, как далеко пойдет! Он встал и шагнул к восьмиугольному столу из палисандрового дерева. Ему захотелось поближе рассмотреть изящные старинные коробочки. Неожиданно его взгляд натолкнулся на фотографию в тяжелой серебряной рамке. Эдвард взял ее в руки.

Это была свадебная фотография. Никогда еще ему не приходилось видеть такой прелестной новобрачной. Элли сидела, улыбаясь в камеру, ее муж стоял, обнимая ее за плечи и глядя так, будто получил долгожданную награду. Это была хорошая счастливая фотография, хотя в улыбках чего-то не хватало. Эдвард вгляделся в глаза юной жены и увидел, как они печальны и грустны «Почему? — прошептал он. — Почему ты сделала это, Элли?» Поставив фотографию на место, он вернулся к дивану, уже не надеясь что-либо понять.

Когда Элли открыла дверь, то на мгновение остановилась, не веря, что он здесь.

— Тио принесет нам кофе, когда он будет готов, — проговорила она, садясь напротив него.

Она нервно поправила рукава, и он заметил, какие тонкие у нее запястья.

— Мне нравится твоя новая прическа, — просто сказал он. — Когда ты постриглась?

— Когда вышла замуж, — ответила она, вспомнив, что специально изменила прическу, чтобы ничто не напоминало ей о прошлой жизни.

— Тебе идет.

— Спасибо.

Он видел — волосы ее стали намного короче, и не знал, что почувствует, если коснется их. Длинные золотые шелковистые пряди всплыли в его памяти.

В комнату вошла Тио с подносом.

— Поставь на стол, Тио.

Тио оставила поднос и незаметно исчезла. Элли разлила кофе по чашкам и передала Эдварду, стараясь не коснуться его.