— То есть спрятаться? — тревожно спросила Одри.
— Не совсем. Но что-то вроде того.
— Значит, вы считаете, что вам грозит опасность, — сделала она вывод.
— Нет, не думаю. Но позаботиться о собственной безопасности следует, — ответил Джолли.
— И куда же мы поедем?
— К вам.
— В Талсу?
Он засмеялся.
— Нет, Одри. Всего-навсего к Грэму. Это ведь теперь ваш дом, не забыли? — Одри промолчала, и Добсон продолжил: — Едва ли кто-нибудь догадается, что мы там.
При мысли о том, что она впервые окажется в доме деда, у Одри гулко забилось сердце.
— Вы хотите сказать, что дом открыт и в него можно войти?
Джолли смерил ее насмешливым взглядом.
— Одри, дом принадлежит вам. Вы можете делать с ним все, что хотите. Но вообще-то у меня есть ключ от входной двери. Ваш дед дал мне его несколько лет назад.
То, что у Джолли есть ключ от дома, а у нее нет, должно было ей не понравиться. Но почему-то Одри не обратила на это внимания.
— Вы правы, — вздохнула она и уставилась в лобовое стекло. Усмешка Джолли только усилила возбуждение, от которого ее сердце колотилось как безумное. — Я еще не привыкла к мысли, что дом принадлежит мне.
— Я должен предупредить вас. Понимаете, дом пустует уже несколько месяцев. Электричество отключено. Это значит, что там нет ни света, ни отопления. А, как я уже сказал, идет похолодание. Но все будет в порядке. У меня есть фонари, а в доме имеется пара каминов и старая цистерна для воды. Ничего другого нам не нужно. Во всяком случае, на одну ночь.
— А ванная?
— Ванную пристроили позже, — ответил Джолли. — Но я не знаю, в каком она состоянии. Честно говоря, перед смертью ваш дедушка жил у меня и я давно не наведывался в его дом.
Дед должен был жить у меня, подумала Одри. Это я была обязана ухаживать за ним.
Слава Богу, сторожа ее чувств не сплоховали. Она сумела не выказать своих переживаний.
— А мебель там есть?
— Очень мало. Старый Грэм бывал там редко, да и вообще не слишком интересовался мебелью. Думаю, что все внутри в ужасном состоянии. Знаете… теперь я понимаю, что это не слишком удачная идея.
— Нет, пожалуйста, — быстро сказала Одри, кладя руку ему на плечо. — Мне очень хочется попасть туда. Думаю, я смогу навести в доме порядок. Поверьте, это я умею, — серьезно добавила она.
Добсон посмотрел на то место, к которому прикоснулась ее ладонь.
— Джолли, я не белоручка.
Он заглянул ей в глаза.
— Понимаю. Но кладоискательство совсем другое дело. Кажется, вы не понимаете, что это такое. Я думаю, что для начала нам придется отправиться в плавни Абминга. Вы когда-нибудь бывали в болотах?
Одри покачала головой.
— Нет.
— Я так и думал. Похоже, до вас не доходит, что неопытным людям там делать нечего.
— Послушайте… — Одри снова была вынуждена защищаться. — Конечно, я не так опытна, как вы, но я быстро учусь. Так что немного терпения, и…
— У меня мало времени, чтобы учить вас. Кроме того, я довольно нетерпелив. Если вы решили ехать со мной, то не хнычьте. Я с вами возиться не собираюсь, — предупредил он.
Одри долго смотрела на него, а потом сказала:
— Нисколько не сомневаюсь. Ну что, успокоились?
Джолли молча смотрел вперед. Испуганная его молчанием, Одри отодвинулась как можно дальше, откинула голову на спинку сиденья, закрыла глаза с намерением немного отдохнуть и незаметно для себя уснула.
Зато это заметил Добсон. Не желая признавать, что он отчаянно желает ее близости, Джолли убедил себя в том, что Одри грозит опасность, поскольку она прислонилась к незапертой пассажирской двери. Поэтому он обнял девушку и положил ее голову себе на плечо.
Он ехал через квартал дорогих бутиков. Его внимание привлекла витрина магазина женского белья. В ней стояли два длинноволосых манекена в белье из белого хлопка фасона начала века. Высокие вырезы, вышитые лифы и кружевные вставки оставляли место воображению. А, видит Бог, недостатком воображения Джолли не страдал. Особенно сейчас, когда к нему прижималась Одри.
Он представил себе Одри в крахмальном белом пеньюаре с мелкими пуговками до самого воротника. Ощущая сладкое томление, он расстегивает эти пуговки, скрывающие ее теплое, нежное тело и мешающие прикоснуться к нему. А потом… пеньюар распахивается, и он наконец-то овладевает Одри…
Черт побери, ему стало жарко при одной мысли о том, что они будут вместе.
В этот момент правые шины пикапа чиркнули о бордюрный камень. Толчок заставил Джолли вернуться к действительности. Проклиная себя за рассеянность, он снова вырулил на середину. Потом спустил стекло, высунул голову наружу и сделал глубокий вдох. Легкие наполнил прохладный вечерний воздух. Во что бы то ни стало нужно охладить разгоряченный мозг и заставить его переключиться на другие мысли. Более важные. Вроде выживания. Его выживания. Потому что стоило ему представить Одри даже в таких старомодных одежках, как его сердце начинало совершать немыслимые скачки.
А если говорить честно, Джолли чертовски пугало, что какая-то девчонка — хрупкая и тоненькая по сравнению с ним, наделенным сильным, мускулистым, тренированным телом, — может до такой степени выбить его из колеи.
Нет, этому безумию нужно положить конец. И немедленно.
Однако он вскоре понял, что это легче сказать, чем сделать. Образ Одри просто отказывался исчезать. Увидев вывеску, призывавшую отведать жареных цыплят по-кентуккски, Джолли подрулил к окошку для водителей и заказал две порции цыплят, картофельный салат, печенье и напитки. Пронзительный гудок интеркома, по которому продавщица связывалась с кухней, разбудил Одри, и она подняла голову, лежавшую на плече Джолли.
Она секунду смотрела на него, хлопая сонными глазами, а потом спросила:
— Где мы?
— Я покупаю еду. Мы можем поесть у меня дома, — ворчливо объяснил он. Голос Джолли был хриплым от внутренней борьбы с двумя мощными чувствами: невольным, но недвусмысленным желанием и растущим гневом на то, что он не может справиться с собой. — Нужно заекать ко мне и взять кое-что необходимое.
— Как, опять? Но ведь мы совсем недавно поели!
Одри снова отодвинулась на край сиденья. Она не помнила, когда успела положить голову ему на плечо. Наверное, он сделал крутой поворот налево, и она сползла. Лишь бы Джолли не подумал, что она нарочно прижалась к нему…
— Я-то поел. А вы нет, забыли? Я не желаю, чтобы вы внезапно заболели, когда мы окажемся черт знает где. Как только мы попадем в болота, вам понадобится уйма сил.
— Если клад зарыт там, — возразила Одри. — Но вы не можете этого знать.
— Уверен на девяносто девять и девять десятых процента.
— Впрочем, это неважно, — заявила Одри. — Вы можете не волноваться за меня. Я — тертый калач.
Джолли смерил ее пристальным взглядом от макушки до пят.
— Не сомневаюсь, — ответил он, снова выезжая на дорогу. — Ваша единственная слабость — это кофе, верно?
— Верно, — кивнула Одри.
И тут по какой-то неизвестной причине их взгляды встретились. Хотя постороннему человеку это показалось бы безумием, на какое-то короткое мгновение они почувствовали, что созданы друг для друга. Однако этот момент прошел так же быстро, как и настал, и оба отвели глаза.
Несколько минут спустя они подъехали к двухэтажному жилому дому, разделенному пополам. Войдя в квартиру с черного хода, Джолли поставил коробку с цыплятами на обеденный стол.
— Давайте поедим, пока не остыло, — сказал он, доставая из буфета приборы и кладя их на две маленькие плетеные циновки, украшавшие стол. Он знаком предложил Одри сесть, и та послушалась. — А потом я кое-что возьму наверху.
Когда они поели, Джолли включил телевизор, чтобы послушать сводку погоды. Одри помогла ему убрать со стола. Потом он пошел наверх. Решив, что ему может понадобиться помощь, Одри двинулась следом.
— А где инвентарь?
— Наверху, в гостевой спальне, — ответил Джолли, остановившись у подножия лестницы и повернувшись к Одри. — Это не займет много времени. Так что посидите.
— Я помогу.
— Мне не нужна ваша помощь.
— Но мне это нетрудно.
— А мне трудно! — рявкнул Джолли, но тут же смягчился. — Посидите пока, ладно?