Оливия Дрейк - Если башмачок подойдет…

Аннабелл едва сдержала стон. Надо же было миссис Уикетт появиться именно в этот момент! Эта женщина и так уже считала, что Аннабелл хочет завлечь лорда Саймона в непристойные отношения. Как чертовски шокирующе должна выглядеть в ее глазах эта сцена с ними, стоящими так близко друг к другу, ладонь лорда Саймона на ее руке.

Миссис Уикетт сделала реверанс.

– Извините меня, милорд. Один из слуг доложил, что слышал какой-то шум здесь.

Лорд Саймон выпрямился. Холодное высокомерие застыло на его лице.

– Здесь была ворона, свободно летавшая по библиотеке, – сказал он. – К счастью, мисс Куинн поймала ее, и я выпустил ее через окно.

– Ворона… в доме! – Экономка задохнулась от ужаса. – Да ведь это предзнаменование смерти кому-нибудь здесь…

– Довольно, – оборвал ее лорд Саймон, слегка повысив голос, и взглянул на Николаса, который сидел на полу, скрестив ноги, с книгой на коленях.

Лорд Саймон решительно направился к экономке, Аннабелл последовала за ним. Затем он вполголоса обратился к миссис Уикетт:

– Чтобы я больше не слышал никаких разговоров об этих дурацких суевериях. Вам ясно?

На плоском лице пожилой женщины появилось подобострастное выражение.

– Конечно, милорд.

– Миссис Уикетт, – сказала Аннабелл, – вы, случайно, не знаете, кто перед нашим приходом закрыл дверь в библиотеку?

Лорд Саймон, нахмурившись, с недоумением посмотрел на нее.

– Закрыл дверь?

– Когда мы с Николасом пришли, дверь была закрыта. Я подумала, что, может, один из слуг увидел ворону и пошел за подмогой. Но никто так и не появился.

– Я ничего об этом не слышала, – пожала плечами экономка.

– Так выясните это, – приказал лорд Саймон.

– Слушаюсь, милорд. Но я искала вас совсем по другой причине. В гостиной вас ждут посетители. – Она скользнула холодным взглядом по Аннабелл. – Это леди Данвилл и ее дочь леди Луиза.

Держа за руку Николаса, Аннабелл остановилась возле старого кладбища позади церкви Святого Джерена. Невысокая каменная ограда, окружавшая погост, была увита лозами дикого винограда, как и расцвеченные яркими красками раскидистые дубы и буки. Резкий порыв ветра осыпал кладбище дождем красных и золотых листьев. Осень здесь, в Корнуолле, была значительно мягче, чем в Йоркшире, но Аннабелл была рада, что надела серую накидку поверх платья.

Она посмотрела на Николаса. С маленьким букетом в руке, наспех собранным в саду замка, он выглядел слишком серьезным для восьмилетнего мальчика.

– Все хорошо, дорогой, – сказала она. – Если вы передумали, то не обязаны делать это.

Николас вздернул подбородок с истинно герцогской гордостью.

– Я хочу отнести маме розы. Она их очень любила.

Аннабелл грустно улыбнулась ему.

– Тогда ведите меня, ваша светлость.

Отперев железную калитку, она пропустила мальчика вперед. Посещение кладбища не входило в ее планы на сегодня. Она собиралась оставить Николаса в замке и пойти за покупками в Кевернстоу. Но он вызвался сопровождать ее, спросив, можно ли ему посетить могилу родителей. Эта просьба глубоко тронула Аннабелл. Очевидно, никто не приводил его сюда после дня похорон около года назад.

Почему ей ни разу не пришло в голову задержаться после воскресной службы? Наверное, потому что она была слишком поглощена наблюдением за флиртом лорда Саймона с леди Луизой.

Отругав себя за то, что позволяет себе думать об этом мужчине, Аннабелл последовала за Николасом по вымощенной гравием дорожке. По обе стороны от них тянулись ряды надгробных плит. Некоторые из них покрылись мхом от старости, другие заросли ежевикой. Были и такие, которые часто посещали, судя по аккуратно подстриженной траве и свежим цветам на могилах.

Николас направился к мавзолею из белого мрамора. Величественное квадратное строение располагалось на видном месте под сенью древних дубов. Красные и золотые листья осыпали больших каменных ангелов, стоявших по обе стороны от входа с его железной дверью.

Мальчик остановился и посмотрел на нее.

– Я не хочу заходить внутрь. Думаете, мама не будет против, если я положу цветы прямо здесь?

– Я уверена, она решит, что это очень хорошее место.

Когда он положил букетик роз у ног одного из ангелов, Аннабелл еле сдержала слезы. Какая несправедливость, что ребенок должен горевать о потере матери и отца в столь юном возрасте. Возможно, в некотором смысле ей повезло, что она не знала своих родителей. По крайней мере у нее нет воспоминаний, причиняющих боль.

Опустившись рядом с мальчиком на колени, она помогла ему прочитать несколько молитв. Затем они повторили свой путь и вышли за ворота.

В попытке взбодрить его она сказала:

– Хотите прогуляться по главной улице, ваша светлость? Возможно, нам удастся отыскать булочную и купить вам сладостей.

Его лицо просияло.

– Шоколадный торт?

Аннабелл улыбнулась:

– Не могу обещать, но посмотрим.

Девушка также надеялась найти лавку, где продают ткани и прочие товары для шитья. Ей нужно было купить материал для бального платья, потому что она решила все же принять приглашение лорда Саймона на бал по случаю Самайна. Эта мысль подняла ей настроение. Жаль было бы упустить столь важное событие только из страха поощрить ухаживания хозяина. В конце концов, вряд ли он станет добиваться ее. Он будет занят танцами со своим гаремом леди-обожательниц из соседних поместий. Сама Аннабелл сможет наслаждаться праздником со своего места среди пожилых женщин. А может быть, даже станцевать раз или два с каким-нибудь престарелым джентльменом, который окажется достаточно добр, чтобы пригласить гувернантку. Кто знает, может, это единственный шанс в ее жизни попасть на такой великолепный праздник.

Когда они с Николасом проходили мимо старой каменной церкви с ее древней колокольней, Аннабелл заметила двух мужчин, беседующих в саду возле дома священника. Мистер Бантинг и мистер Тремейн.

Девушка замедлила шаг, сожалея о собственной недальновидности. Если бы она не погрузилась так глубоко в свои мысли, она бы могла заранее перейти с Николасом на другую сторону улицы и избежать встречи с этими двумя мужчинами. Но теперь было слишком поздно.

Мистер Тремейн поднял руку, приветствуя ее, и что-то сказал викарию. Мистер Бантинг обернулся, его темные глаза на лисьем лице злобно уставились на Аннабелл. Затем он стремительно повернулся кругом, так что его черная сутана взметнулась вихрем, и скрылся в доме.

Помощник не последовал его примеру.

Мистер Тремейн торопливо направился в их сторону, вынудив Аннабелл остановиться. В синем сюртуке и темно-бордовом жилете, с аккуратно причесанными каштановыми волосами, он выглядел слишком элегантно для духовного лица низшего ранга в сельской церкви.

– Подумать только, мисс Куинн! И ваша светлость! Какой неожиданный сюрприз встретить вас здесь, в поселке.

Поклонившись, он схватил ее затянутую перчаткой руку и поднес к губам.

Его восторженное приветствие заставило Аннабелл ощутить неловкость, и она с вежливой улыбкой отняла руку.

– Мы посещали кладбище. Наш кучер ожидает возле «Медной лопаты», чтобы доставить нас в замок.

Николас потянул ее за руку.

– Но, мисс Куинн, разве мы не зайдем в булочную?

Аннабелл едва сдержала стон. Она старалась создать впечатление, что у них нет времени на разговоры.

– Конечно, дорогой.

– Тогда я провожу вас, – заявил мистер Тремейн. – Такую прекрасную леди обязательно должен сопровождать джентльмен.

Николас неодобрительно взглянул на него, однако ничего не сказал, а пошел впереди них вдоль узкой улицы с ее очаровательными домиками и лавками. Несколько селян остановились, улыбаясь мальчику, потому что было непривычно видеть герцога Кеверна у себя в селении.

Аннабелл, поколебавшись, оперлась на предложенную мистером Тремейном руку. Хотя она видела его в церкви, впервые они оказались одни со времени того приема в замке, когда леди Милфорд приезжала с визитом. В тот раз он презрительно отозвался о леди Милфорд из-за ее незаконного происхождения, и его нетерпимость многое сказала Аннабелл о его натуре.

Но, наверное, ей не следовало так сурово осуждать его. Многие люди разделяют то же предубеждение. Было бы справедливо дать ему еще один шанс. Кроме того, ей не хотелось портить неприязнью такой прекрасный осенний день.

– Я рада вашему обществу, – сказала она. – Прошло немало времени с тех пор, как мы разговаривали.