Мэгги Энн Мартин - Если честно

– Для чего это? – спросила я.

– Это то, с чего начинается учеба. Тебе нужно потрудиться, чтобы достичь уровня Аделаиды, – сказал он.

Он протянул мне мундштук и начал подробно объяснять, каким должно быть правильное положение губ и как язык должен касаться язычка кларнета. И нужно признаться, все эти разговоры про губы и языки в присутствии Джорджа не добавляли мне сосредоточенности. Я кивала и улыбалась, наблюдая, как движутся его губы, но представляла себе другие, запретные для детей до тринадцати сценарии с губами Джорджа.

Оглушительный скрип вырвался из мундштука, когда я подула в него в первый раз, и я пожалела за нас обоих, что у меня не оказалось этих нескольких лишних секунд, чтобы тихо сбежать за стеклянные двери. Мы оба застряли в ситуации, в которой ни один из нас не хотел находиться, потому что нужно было «не потерять лицо».

– Из положительного стоит отметить, что ты, возможно, побила мой рекорд на самую громкую первую попытку, – сказал он.

– Я иногда не осознаю своей собственной силы. Покойтесь с миром, мои барабанные перепонки и все остальные барабанные перепонки в радиусе одной мили.

– Давай попробуем еще раз. Но теперь… с меньшей силой, – попросил он.

При следующей попытке звук получился меньше похожим на скрип и больше – на странный гул, но я приняла это за хороший знак. Джордж снова открыл футляр от кларнета и начал собирать остальные детали.

– Как часто ты даешь уроки? – спросила я.

– Сейчас ко мне приходят три ученика. По большей части малышей приводят заниматься на кларнете, потому что обычно игре на нем учат до того, как переключиться на саксофон. Это просто мелочь, чтобы заработать дополнительные деньги там и сям. Плюс это хорошая практика, так как я все равно хочу стать учителем музыки, – объяснил Джордж.

Он протянул мне кларнет. Приладив мундштук, я несколько секунд подержала инструмент на коленях и почти почувствовала себя настоящим музыкантом. Почти… пока не вспомнила, каким ужасным получился первый извлеченный мною звук.

Прежде чем я успела выпалить еще что-нибудь такое же нервное, Джордж подвинулся ближе, лишая меня дара речи (что, заметьте, весьма непросто), взял кларнет с моих колен и поднял его на вытянутых руках перед собой.

– Видишь, как ты держишь большие пальцы? Надо держать вот так, – объяснил он.

Я забрала кларнет и поместила на него свой большой палец. Джордж приподнял брови, безмолвно спрашивая, может ли он поправить положение моих рук, и я кивнула. Его пальцы коснулись моих, когда он поправлял положение моего большого пальца, и я подумала – а почувствовал ли он ту же самую искру, что пробежала по кончикам моих пальцев.

– Итак, нота соль получается, если дуть так же, как ты делала до этого, но только через инструмент. Просто, правда? – спросил он.

– Для большинства людей да. Но у меня точно что-нибудь пойдет не так.

– Возможно, но только не со мной рядом. Сохраняй наклонное положение, да, вот так.

На этот раз раздался более изящный музыкальный звук, и я сделала это первый раз в жизни. Конечно, моим эталоном была восьмилетка, выполняющая то же самое задание быстрее и лучше, но мне все равно это удалось. Джордж на самом деле, должно быть, прекрасный учитель.

– У меня получилось!

– Неужели Саванна Алверсон искренне поражена чем-то? Никогда не думал, что доживу до этого дня.

– Похоже, это постоянно происходит, когда ты рядом.

– Это плохо? – спросил он, приподнимая брови. Его рука лежала на спинке моего стула, и я неожиданно почувствовала, насколько близко мы сидели друг к другу.

– Точно не плохо.

Пространство вокруг нас потрескивало и искрилось энергией. Казалось, что мы, скорее всего, были в середине момента, который не мог длиться слишком долго в моей неудачливой вселенной.

– А, вот ты где! – сказала миссис Смит от двери. – Я уже начала волноваться, что ты долго не возвращаешься. Но, я вижу, ты нашла Джорджа.

– Да, все отлично, мам, спасибо, – сказал Краснеющий Джордж.

– Саванна, ты останешься на ужин? – спросила миссис Смит.

– Большое спасибо за предложение, но я сегодня встречаюсь с Грэйс. Нам надо обсудить один школьный проект.

– Тогда в следующий раз! Тебе мы всегда рады, дорогая!

– Спасибо, – сказала я, улыбаясь.

Джордж молча сидел в кресле рядом со мной. Я посмотрела на него, но он отвел глаза. Миссис Смит ушла, и Джордж начал разбирать кларнет, чтобы убрать его в футляр.

– Ну… тогда увидимся в школе в понедельник? – спросила я.

– Ага, – откликнулся он, все еще избегая моего взгляда.

– Спасибо за урок. Сколько я тебе должна? Я могу расплатиться пиццей или рэп-выступлениями. Тебе решать.

– Ага, я вышлю тебе счет, – сказал он, через силу подыгрывая мне.

– Хорошо, увидимся завтра, – сказала я.

– Увидимся, – эхом отозвался он, закрывая футляр и вставая, чтобы убрать его.

Я подождала несколько секунд, не обернется ли Джордж, но он продолжал механически перекладывать вещи в шкафу. Я повернулась и вышла, втайне надеясь, что он все же окликнет меня и мы продолжим наш флирт с того же места, на котором остановились, но он молчал. На футлярах от кларнета надо поместить предупреждение: «Осторожно! Может вызывать сексуальное напряжение».

На следующее утро, когда ко мне вернулось самообладание, я решила списать «инцидент» с кларнетом на одностороннее обожание с моей стороны. Это была не первая моя вылазка в Страну Неразделенных Чувств. Можно сказать, у меня туда был постоянный пропуск. Каждый раз, когда мне кто-то нравился, я обнаруживала себя в этой стране с билетом на экстренный доступ в руках, надеясь, что кто-то, кто не испытывал ко мне никакого интереса, откроет, наконец, свои глаза и увидит меня, стоящую прямо перед ним.

Обсуждать Страну Неразделенных Чувств с Эшли или Грэйс было бесполезно, потому что они там никогда не бывали. У них никогда не было сложностей с тем, чтобы найти кого-то, кому бы они нравились, – наоборот, стоило им только расстаться с кем-то, тут же появлялся очередной заинтересованный в них кандидат. Такое впечатление, что они посылали постоянный сигнал, который провозглашал: «Cо мной очень классно встречаться!» А я, похоже, сигнализировала: «Посмотрите лучше на этих двоих рядом со мной».

Так что я в очередной раз сидела на переднем сиденье американских горок очередной френдзоны и при этом не была уверена, вынесет ли мое сердце такой аттракцион. По какой-то причине в этот раз мне было больней, чем в предыдущие. Возможно, потому что это был первый раз, когда я действительно поверила, что Джордж может стать моим пропуском в парк физических и эмоциональных развлечений, который все вокруг меня посещали годами. Может быть, я относилась к категории тех людей, которым предназначено доехать до верха горки, посмотреть на всех на другой стороне, но так к ним и не присоединиться.

Фиеро и я уютно устроились на диване с двумя ломтиками бананового тоста с арахисовым маслом и смотрели невероятно информативный документальный фильм про Lady Gaga. Я тайком скармливали Фиеро маленькие кусочки банана с тонким слоем арахисового масла. А я-то еще дразнила Эшли, что она его балует. Боже, какой я стала размазней.

Было раннее воскресное утро, и я думала, что у меня есть еще несколько часов, прежде чем объявится мама. Она работала в своей пиар-фирме, всегда соглашаясь остаться позже, чем необходимо, чтобы компенсировать то время своего отсутствия, что проводила на съемках в «Сбрось вес». Первый раз вернувшись со съемок «Сбрось вес», мама торжественно объявила, что использует все свои связи и влияние, чтобы стать интернет-знаменитостью, и поклялась не возвращаться в адскую дыру, которой посвятила столько лет своей жизни. Но после того, как два серьезных спонсорства в Инстаграме провалились, ей пришлось пойти к своему бывшему боссу, поджав хвост, чтобы продавать по контракту частичку своей души.

В любом случае я не могла сказать с уверенностью, как будет проходить наше общение, когда она проснется. Наши отношения все еще оставались зыбкими после моего восстания против нее, когда я на прошлой неделе вернулась от Джорджа, и с тех пор мы едва разговаривали. Это не было для нас чем-то новым. За последние годы мы пережили череду ссор с долгими периодами молчания, но в этот раз ситуация казалась более серьезной из-за отсутствия Эшли, которая возвращала нормальный шум в нездоровую тишину, воцарявшуюся в доме.