– Мне кажется, ты слегка драматизируешь, – сказала Грэйс, уперев руки в бока, – я видела вас вместе. Ты ему нравишься.
– Я не нравлюсь парням, Грэйс. Это просто факт, с которым я уже смирилась.
– Фигня! – закричала Грэйс так громко, что даже сама поежилась, когда ее крик эхом пронесся по коридору. Мы уже на самом деле не скрывали своего местонахождения. – Ты чемпион по отталкиванию людей до того, как им удастся сказать, что ты им нравишься. Чемпион по отверганию первой, чтобы не быть отвергнутой самой.
– Неправда. Ни один человек никогда не звал меня на свидание.
– Потому что ты никому не даешь этой возможности! Ты всех останавливаешь, говоришь им о том, какими отличными друзьями вы будете, и даже о том, как ты навсегда останешься одна. Это мало похоже на приглашение позвать кого-то на свидание, не правда ли?
– Если бы я выглядела как ты, они, возможно, все равно бы попытались.
Грэйс помолчала немного, а потом спросила:
– О чем ты вообще говоришь?
– Я смирилась с тем, как я выгляжу. И мне нелегко. Но поверь, я никогда не стану ратовать за такое кардинальное изменение своего тела, как моя мама, ради того, чтобы добиться чьего-либо внимания. Однако как только с парнем расстаешься ты, сразу выстраивается целая очередь из других парней, готовых позвать тебя на свидание. Ты же осознаешь это, правда?
– Дело не в том, как я выгляжу, Савви, а в том, как я веду себя с людьми. В том, что я открыта для того, чтобы впустить новых людей в мою жизнь.
Я тряхнула головой, чувствуя, как гнев начинает закипать у меня в груди. Если бы мы остались на месте, горячие слезы брызнули бы у меня из глаз. А слезы недопустимы на тренировке по бейсболу.
– Я впускаю новых людей в свою жизнь. Проблема не в этом, – сказала я.
– Не в этом? – переспросила она. – И это говорит девушка, которая отталкивала святого Джорджа первые несколько недель, испугавшись того, насколько легко они сразу поладили?
Как ни обидно мне было это признавать, в ее словах была доля правды. Я действительно отталкивала Джорджа в начале нашей дружбы, и именно по этой причине. Обычно я не схожусь с людьми так легко. И если честно, меня это напугало.
– Возможно, ты и права, – согласилась я.
– Ты заставляешь людей тушеваться!
– Шутишь? – фыркнула я.
– Вовсе нет! Ты такая умная и всегда знаешь, что сказать, а твой подход «Савви против всего мира» даже мне создает сложности, и я иногда не знаю, что тебе ответить. Видимо… мне бы хотелось, чтобы ты верила в себя настолько, насколько это кажется со стороны, потому что ты неистовая, веселая и чертовски верная. Нет никого на этой планете, кого бы я предпочла видеть вместо тебя на своей стороне.
– Только на этой планете? – поддразнила я.
Она толкнула меня в плечо, смеясь:
– Вот видишь? Опять.
– Думаешь, я его навсегда отпугнула? – чуть помолчав, спросила я.
– Ни в коем случае, – замахала руками Грэйс. – Но я думаю, что он человек редкого типа, который не всегда делает первый шаг. Пригласи его, спроси насчет танцев, и я уверена, что он согласится.
– Ты уверена? – переспросила я.
– Хорошие друзья не врут. А я надеюсь, ты считаешь меня хорошим другом, – сказала она, облокачиваясь на мое плечо.
– Это так, – сказала я, беря ее за руку. Мы сидели так некоторое время, вдыхая мускусный запах, распространяющийся из мужской раздевалки в другом конце коридора. Этот специфический запах, который я никогда не забуду и всегда буду связывать с отвратительным тренером Триадом. Интервью с ним до сих пор вызывало во мне дрожь.
– Ну что, пора приступить к суперрасследованию? – спросила Грэйс. Она встала и протянула мне руку, помогая подняться на ноги.
– Точно, – сказала я, принимая ее руку и позволяя ей вытянуть меня вверх.
Мы решили, что лучше всего будет пробраться в женскую раздевалку и оттуда к пожарной лестнице в углу спортзала. Там мы сможем забраться на верхние ряды сидений, и у нас будет шанс спрятаться за электронным табло.
Примерно на середине невероятно крутой лестницы, ведущей к верху амфитеатра, я жутко пожалела об этом решении. Я не очень дружила с высотой и сейчас почувствовала, что если посмотрю вниз, то меня может вырвать прямо на безупречно чистый пол спортзала. Хорошо, что Грэйс лезла первая. По крайней мере, на нее не попадет.
– Долго еще? – спросила я. В глазах у меня начинало темнеть. Если мы не заберемся вверх по лестнице достаточно быстро, я рискую шлепнуться на пол и тогда нас точно застукают за тем, что мы следим за Триадом.
– Еще три уровня! – прошептала мне сверху Грэйс. Мне приходилось все время жмурить глаза, и причин было две – страх падения вниз и неминуемой гибели и то, что Грэйс сегодня решила надеть мини-юбку.
Наконец мы очутились на верхней площадке, и я готова была распластаться на ней, но Грэйс тянула меня дальше по ряду. К счастью, команда тренировалась в беге по залу, так что никто не слышал, как мое тело протискивалось мимо сидений, пока Грэйс управлялась со мной.
– Ты в порядке? – прошептала она.
Мне с трудом удалось поднять вверх большие пальцы. Грэйс восприняла это как сигнал начать делать заметки и следить за происходящим, пока я прихожу в себя.
– Мелинда сказала, что они будут здесь к этому времени, – прошептала она.
Следующие пять минут мы слышали только, как тренер Триад орал на бейсболистов, чтобы они ускорили темп и бежали быстрее, и я решила, что это мой личный ад – сидеть на верхотуре, слушая, как тренер-женоненавистник орет на людей, пока сам сидит на своей заднице. Точно. Мы с Грэйс были в персональном аду Саванны.
– Блин, кажется, меня кто-то заметил, – сказала подруга.
Она нырнула вниз, и я почувствовала себя так, словно слилась со спортзалом. Наступила моя очередь выглянуть и посмотреть вниз. Я увидела, как под нами открылась дверь и из нее вышли Мелинда, а следом за ней и вся танцевальная команда.
– Представление начинается, – сказала я, хлопнув Грэйс по ноге.
Джолин Фостер, тренер Танцевальной команды, подошла к Триаду и протянула ему листок бумаги. Он смотрел на него несколько секунд, потом вернул ей и… просто отмахнулся от нее. Она опять показала бумагу, и мне очень захотелось, чтобы бейсболисты перестали, наконец, бегать и мы смогли услышать, о чем разговаривают тренеры.
– Нам нужно вниз, – сказала я, – мы должны знать, что она говорит.
И, прежде чем Грэйс смогла меня остановить, я двинулась по направлению к лестнице.
– Савви, – прошипела она мне вслед.
На полпути вниз черные точки снова появились у меня перед глазами и тошнота подступила к горлу. Я понимала, что мне нужно как можно быстрее преодолеть остаток лестницы, пока ничего не случилось.
Все звуки вокруг меня внезапно стали раздаваться как будто под водой. В глазах совсем потемнело, и я услышала, как Грэйс зовет меня по имени. Тренер Триад наконец обнаружил, что мы прокрались внутрь, и, вскочив с места, изрыгал проклятия. Последнее, что я слышала, – это высокий крик: «Саванна!» А потом я отключилась.
– Вы не имели права приходить на мою тренировку без предупреждения. Я бы дал вам разрешение на посещение с официальным пропуском для прессы через директора, если бы вы попросили. Не надейтесь, что это вам сойдет с рук, – слышала я голос Триада.
Мои глаза были закрыты, и меня все еще окружала темнота.
– Простите, сэр, – услышала я голос Грэйс, – но у нас было твердое убеждение, что нам не удастся увидеть типичную тренировку, если мы предупредим вас о визите, а нам хотелось получить как можно более достоверное впечатление о том, каково это заниматься бейсболом в Спрингдейле.
Я почти слышала, как она хлопает ресницами перед ним. С ней это могло сработать.
– Тогда как вы объясните это? – спросил он. – Предполагается, что это я?
– А… – начала Грэйс.
Но тут я открыла глаза и увидела тренера Триада, Джолин Фостер и Грэйс, стоящих надо мной.
– Я больше карикатурист. И склонна к преувеличениям, – сказала я.
Все пристально посмотрели на меня. Грэйс присела на корточки и обняла меня, помогая сесть. Каждая частичка моего тела ныла, и я была уверена, что превратилась в один гигантский синяк. Я поморщилась, и она опустила меня снова вниз.
– Почему ты не дала мне пойти первой! Боже мой, это могло закончиться совсем плохо, – сказала она.
Тренер Триад все еще держал в руках мои заметки, где я нарисовала его очень правдоподобный портрет с нахмуренным лицом. Джолин Фостер повернулась ко мне, и было видно, что она еле сдерживается, чтобы не рассмеяться.