Кресли Коул - Если осмелишься

– Я намерен был вернуть его вам.

– Именно поэтому выбрали самого дорогого жеребца? Мы обнаружили его оседланным и гуляющим без присмотра.

– Нет, я выбрал его потому... – Он недоговорил. – Забудьте об этом.

– Почему? – Как он мог уехать, не сказав ни слова благодарности? Но ведь она хотела, чтобы шотландец покинул ее дом. И все же ей почему-то это было неприятно.

– Я же сказал – забудьте, не думайте об этом.

До чего же он упрям, подумала Аннелия, а вслух произнесла:

– Я требую, чтобы вы сегодня же покинули мой дом!

– Но вчера я не смог усидеть на лошади и еле добрался до своей комнаты!

– Это ваше дело. Можете просто скатиться с горы. Со дня на день за вами придут наемники Паскаля, и тогда мне и моим людям не поздоровится.

– В отличие от ваших людей я могу целыми днями бегать как горный козел. Но сейчас у меня переломаны ребра и еще не зажили раны.

– Если вчера ночью вы смогли выбраться из дома, вам не составит труда его покинуть.

Шотландец скрестил руки, глаза его потемнели.

– И если у вас нет других возражений, Маккаррик... – продолжала Аннелия.

– Нет, – произнес он, не дав ей договорить.

– Вот и хорошо.

– Нет – в том смысле, что я не покину этот дом.

«Не теряй хладнокровия, не поддавайся желанию расцарапать его наглую физиономию», – успокаивала себя девушка.

– Вы покинете его, потому что это мой дом.

– И кто же меня заставит сделать это? Ваш старый слуга? Или дети? Я не видел здесь ни одного настоящего мужчины.

Это была чистая правда. Он не покинет дом, пока сам не захочет.

– Ведь я спасла вам жизнь, и если вы джентльмен, то должны выполнить мою просьбу.

– Если я выполню вашу просьбу, то окажется, что вы напрасно меня спасали. Так что уж лучше мне не быть джентльменом.

Если первое сообщение Паскаля содержало только информацию, то второе было приговором. Ошеломленная, Аннелия стояла у стола, сжимая в руках письмо, которое стало влажным от ее ладоней.

Последние четыре дня были более волнующими, чем даже те, когда в ее школу приезжала карета, запряженная шестью лошадьми. Когда приезжал экипаж, никто не обращал на него внимания. Это означало, что кого-то из девиц увозили на день или два. Но, увидев карету, приходили в неописуемый ужас, рассматривая через окна семейный герб.

Появление большой кареты означало, что жизнь одной из девиц резко изменится. Так, как это произошло с Аннелией.

А теперь ее ждал Паскаль. Положение усугублял шотландец, бродивший по всему дому. Аннелия старалась не попадаться ему на глаза.

Генерал требовал, чтобы Аннелия присоединилась к нему на следующий день, и свадьба должна была состояться в конце недели.

Аннелия бросила письмо в камин, потом долго ходила по комнате, пока не устала. Она вспомнила, как, приехав ненадолго из школы, бродила по комнате. Отец с болью в глазах наблюдал за ней.

– Элизабет обычно делала то же самое, – произнес он.

И неудивительно, все говорили, что Аннелия – копия матери.

Когда она впервые попала в школу, одна из старших девочек шепнула другой:

– Посмотри на нее. Она из Кастилии.

Совсем еще юная, Аннелия не понимала, почему девочки смотрят на нее с таким уважением. Они не знали, что ее мать обнаружили в объятиях их бывшего конюха еще до того, как она вышла замуж за Лоренте, и после замужества тоже.

Аннелия невольно коснулась колье на шее. Оно ей о многом напоминало.

– Почему вы ходите взад-вперед?

Девушка вздохнула, стараясь не выдать своей досады, и посмотрела на шотландца. Она хотела уйти, но ей надоело прятаться в собственном доме, надоело терпеть этого наглеца, и она решительно села за стол.

– Что вы здесь делаете? – ответила она вопросом на вопрос.

– Захотелось выпить. Я подумал, что у вас наверняка есть виски.

Аннелия закрыла глаза, стараясь вернуть себе самообладание. Когда она их открыла, он стоял у шкафчика и с шумом открывал хрустальные графины, пытаясь по запаху определить качество напитка.

– Не лучше ли прочесть надписи, чем нюхать по очереди все графины? Конечно, если вы умеете читать.

– При таком освещении эти надписи трудно прочесть, – спокойно объяснил он.

Он прав. Аннелия купила их в Париже для Алекса, придя в восторг от выгравированных на них надписей, но скоро поняла, что их трудно прочесть даже при дневном свете.

Шотландец наконец нашел понравившийся ему напиток, налил солидную порцию в хрустальный стакан и поставил его перед Аннелией. Затем налил себе и, держа стакан, опустился в огромное кресло по другую сторону стола.

Аннелия вдруг заметила, что шотландец побрился. Как это ему удалось? Он нашел бритвенные принадлежности ее брата? И гипсовая повязка исчезла. Скорее всего остатки гипса у него под кроватью. Безмозглый нахал...

Однако после того, как она прочла письмо Паскаля, у девушки не осталось сил возмущаться, и сейчас она наблюдала за тем, как отражается в хрустале пламя свечей. Наконец он сделал первый глоток и с удовольствием вдохнул исходивший от напитка аромат.

Аннелия подняла стакан и взглянула на шотландца. Тот усмехнулся, видимо, был уверен, что она откажется пить.

Аннелии очень хотелось убрать усмешку с его лица. А почему, собственно, ей не выпить? Хотя раньше никогда не пила спиртного. Она вообще не делала того, чего ей не следовало делать. И в результате стала невестой генерала Паскаля.

Аннелия сделала несколько глотков и почувствовала, как огонь обжег внутренности.

Правила приличия требовали; чтобы девушка остановилась. Но она выпила все до последней капли.

– Будьте осторожны, – промолвил шотландец, снова наполнив ее стакан. – Женщина, которой нравится виски, может покорить мое сердце.

– И это все, что вам нужно от женщины?

– Нет, не все. Еще походка.

Он, говорил, как всегда, тихо, но сейчас в его голосе звучали теплые нотки. Девушка улыбнулась.

Корт произнес на английском фразу, которую она не смогла понять, и как-то странно взглянул на нее. Аннелия свободно владела английским, французским и испанским. Почему же она не поняла? Это задело ее за живое.

Шотландец внимательно посмотрел на нее. Аннелия слегка покраснела. Вдруг он спросил:

– Как называется камень, который вы носите на шее?

– Оливин. – Она провела рукой по колье.

– Никогда не видел такого оттенка. Он золотисто-зеленый. В тон ваших глаз.

Аннелия смутилась.

– Он принадлежал моей матери. Говорили, что это любимый камень Клеопатры.

– У вас есть что-то общее с Клеопатрой?

– Я не сказала, что мне этот камень нравится, – резко возразила она.

Он удивленно вскинул брови и сменил тему.

– А кому принадлежит виски, которым я наслаждаюсь? Вашему отцу?

– Нет. Отец давно умер.

– Значит, вашему брату? Этому великану хулигану, чьи вещи я ношу?

– Он вовсе не хулиган, – возмутилась Аннелия.

– Это такое выражение. Я не хотел его обидеть. Покраснев, Аннелия поднесла стакан к губам.

– Да, ему.

– И куда же он направился, оставив вас в одиночестве?

Она поставила стакан на стол. Ей казалось, что рука ее дрожала.

– Уехал по делам. В конце недели вернется.

– В конце недели? – В голосе его звучало недоверие.

– Совершенно верно, – с раздражением бросила она.

– Вы говорите по-английски, будто это ваш родной язык. На французском, немецком – это понятно. Но английский – язык королей.

– Я училась за границей и там выучила его. В благородном обществе он является языком общения.

На самом деле ей пришлось выучить английский, чтобы общаться со своими сверстницами в школе. Девочки из Британии и Америки на других языках ничего не понимали. Хуже всего было то, что янки пользовались сленгом и идиомами, зачастую непонятными.

– В какой школе вы учились? – спросил шотландец.

– В элитной. Вряд ли вы слышали о ней.

– И все же в какой?

– Школа называется «Вин».

– А, «Вин», это в окрестностях Парижа, в Фонтенбло.

Аннелия была поражена. Откуда он знает?

– Для аристократок и богатых наследниц, – усмехнувшись, добавил он.

– Да, – подтвердила Аннелия.

Вспомнив о школе, Аннелия затосковала по тому времени. Жизнь тогда была гораздо проще. Ей нравилось в школе, нравилось приобретать новые знания, но больше всего ее радовало ощущение связи со всем миром.