Элизабет Торнтон - Если полюбишь графа

Рэтборн изобразил изумление:

– Наказать? Ты заблуждаешься, Уэндон. Скорее это можно назвать принятием решения. Ты извинишь меня?

Дейрдре скорее почувствовала, чем увидела приближение Рэтборна. Она внутренне вся напряглась, но внешне продолжала сохранять спокойствие, беседуя со спутницей, и с ее губ не сходила улыбка. Вскоре она заметила изумленный взгляд своей тетки, устремленный куда-то чуть выше ее головы, осторожно обернулась, чтобы бесстрастно взглянуть в знакомое лицо, столь упорно преследовавшее ее в часы бодрствования и сна с тех пор, как граф стремительно ушел от нее в ту последнюю их незабвенную встречу.

Он буквально навис над ней, давя своим присутствием, и Дейрдре пришлось приложить немалые усилия, чтобы сдержаться и не отшатнуться. Его взгляд, полный холодной учтивости, заставил ее внутренне содрогнуться в тот момент, когда они встретились глазами.

– Рэтборн к вашим услугам, мэм, – услышала Дейрдре его глубокий баритон. Рэтборн почтительно поклонился, обратившись к тетке. Дейрдре уже почти забыла этот хрипловатый голос. Он мог быть разным: мягким, успокаивающим или обольстительным. – Полагаю, что эта дамская деталь туалета принадлежит вам? Вы уронили ее, входя сюда, а я подобрал.

Тетка Дейрдре, леди Фентон, оглядела доброжелательного джентльмена, возвышавшегося над ней. Его присутствие требовало внимания. Темные, с рыжеватым оттенком, волосы спускались на воротник, узкий черный сюртук высшего качества и модного покроя облегал широкие плечи. Загорелое лицо, белозубая улыбка были великолепны, но больше всего ее поразили глаза – янтарные, с золотистыми вкраплениями, как у тигра. Мужчина стоял рядом и пока он терпеливо ожидал ответа.

– Покорнейше благодарю, сэр, но я не узнаю платок. Леди Фентон повертела вещицу в руках, внимательно ее рассматривая:

– Возможно, он принадлежит какой-нибудь другой леди... Это не твой, Дейрдре?

Дейрдре уловила застарелый запах, исходивший от кружевной тряпицы, и глаза ее сердито сверкнули.

– Полагаю, вам следует попытать счастья с другой леди, – холодно и решительно произнесла она.

Тетка бросила на племянницу вопросительный взгляд, но Дейрдре отвела глаза.

– В таком случае прошу извинить мое вторжение, мисс... – Рэтборн замолчал, ожидая, когда она представится.

Дейрдре хранила каменное молчание, но ее тетка, вероятно, обескураженная скверными манерами племянницы, поспешила сказать вместо нее:

– Позвольте представить мою племянницу мисс Дейрдре Фентон. Я леди Фентон.

– Я в восторге, – ответил граф, поднося к губам пальчики леди Фентон. – Мисс Фентон? Я припоминаю это имя. Кажется, я имел удовольствие быть представленным вам раньше, перед тем как отправиться в Испанию. Это было около пяти лет назад. Как я припоминаю, ваша матушка в то время начала вывозить вас в свет.

Рэтборн взял руку Дейрдре и поднес ее к губам:

– О, кто мог бы забыть этот ослепительный изумруд? Вижу, вы его все еще носите.

Леди Фентон почувствовала что-то неладное. Дейрдре, до сих пор сидевшая на месте как изваяние, со щеками белее полотняной скатерти на столе, подняла голову и посмотрела на графа пылающим от гнева взором:

– Я считаю это кольцо своим счастливым амулетом. Она решительно вырвала свою руку.

– Правда?

Граф намеренно неторопливо дотронулся до шрама на щеке, и Дейрдре, неожиданно смутившись, снова уставилась на соусники.

– Вы суеверны, мисс Фентон?

– Едва ли, сэр. Я ношу кольцо, потому что оно принадлежало когда-то моему покойному отцу. Вот и все.

– Это трогательно. Прошу меня извинить, я отнял у вас слишком много времени. Леди Фентон, надеюсь, вы позволите мне нанести вам визит в городе? Мисс Фентон, я к вашим услугам, мэм.

Этот час, как показалось Дейрдре, был едва ли не самым длинным в ее жизни. Она с трудом могла бы вспомнить потом, что ела, о чем говорила с теткой. Все ее мысли были заняты Рэтборном. Дейрдре всеми силами старалась удержаться и не смотреть в его сторону. Когда Рэтборн собрался уходить, стойко проводила его глазами и кивнула в ответ на его прощальный поклон. И наконец вздохнула с облегчением, избавившись от столь опасного соседства.

Пересекая небольшой вымощенный двор гостиницы «Белый лебедь», Дейрдре украдкой оглянулась через плечо, почти ожидая, что Рэтборн залег в засаде и сейчас прыгнет на нее... И что же? – спросила она себя, задыхаясь от волнения, не решаясь продолжить эту мысль. Но даже Рэтборн не осмелился бы напасть на нее при ярком свете дня, когда ее держала под руку тетка, а рядом стояли конюхи и грумы. Однако Дейрдре не могла отделаться от мысли, что Гарет Кавано, граф Рэтборн, способен на все.

За пять лет в нем произошли удивительные перемены. Лицо похудело, казалось обветренным и утратило былую мальчишескую красоту. Теперь в нем было больше мужественности, обретенной, как могла предполагать Дейрдре, благодаря службе в армии. Его прежний пыл умеряли выдержка и сила воли, и благодаря им он казался менее устрашающим.

Однако эти глаза, эти необычные, янтарного цвета глаза, Дейрдре узнала безошибочно. Рэтборн мог привести ее в ужас одним взглядом.

Он всегда обладал той силой, которая заставила ее почувствовать неуверенность, осознать свою женскую натуру, и это очень раздражало Дейрдре.

Ей было известно, что Рэтборн вернулся в Англию. По правде говоря, она тайно узнавала о его передвижениях, местонахождении, слегка недоумевая, зачем ей это нужно. Ведь, собственно говоря, граф ничего для нее не значил! И она полагала, что, если бы их жизненные пути вновь пересеклись, он бы не признал факта их знакомства и, возможно, даже не вспомнил ее. Но он ее помнил, это было совершенно очевидно, и Дейрдре была рада этому. Конечно, она оставила ему кое-что на память – этот шрам, который он погладил с явным намерением показать, что не забыл, и чтобы вызвать воспоминания, которых она не хотела. Дейрдре вздрогнула, когда карета тронулась. Тетка успокаивающе похлопала ее по колену:

– Ты продрогла, моя дорогая? Не накрыть ли тебе ноги пледом? Кирпичи у тебя в ногах не остыли?

Дейрдре усилием воли заставила себя ответить бледной улыбкой:

– Все прекрасно, тетя Розмари, благодарю вас. Просто подуло из окна, но теперь оно плотно закрыто. Как мило, что вы так заботитесь обо мне.

На лице леди Фентон затеплилась нежная улыбка. – Чепуха, ты заслуживаешь, чтобы тебя немного побаловали, – проговорила она с чувством. – Твой дядя того же мнения. Моя дорогая, надеюсь, что мы уговорим тебя изменить намерение и остаться с нами. Не каждой девушке выпадает на долю счастливый случай попутешествовать по миру. Подумай, Дейрдре, – Вена, Париж, может быть, Брюссель. Сэр Томас не знает, куда еще занесет его судьба и обязанности дипломата, но такая возможность выпадает раз в жизни. Не передумаешь, дорогая? Конечно, понимаю, что я эгоистка. Но ты оказала бы мне неоценимую помощь. Ты же знаешь, как я опасаюсь общества чужих людей.

– Разве можно вас обвинить в эгоизме? – мягко пожурила тетку Дейрдре. – Я всем сердцем желаю принять ваше предложение, тетя Розмари, но вы ведь видите, что я не могу руководствоваться только собственными желаниями. Я обещала себе, что уговорю Армана вернуться со мной домой. Если бы все обстояло по-другому, ничто не заставило бы меня отказаться от поездки с вами. Но сейчас это невозможно.

Леди Фентон смотрела невидящим взором минуту-другую на темнеющий за окном пейзаж и долину Темзы, словно пыталась найти более убедительные слова для задумчивой девушки, сидевшей напротив. Наконец приняла решение:

– Дейрдре, сколько еще ты собираешься нянчиться со своим братом? У тебя есть собственная жизнь. Ты не мать и не опекунша Армана.

Резкие нотки в голосе тетки больно задели Дейрдре.

– Тетя Розмари! Это нечестно! У Армана никогда не было опекунов, ну, в полном смысле этого слова! Брат моего отчима понятия не имеет о том, как следует опекать молодого человека! Он никогда не утруждал себя ради Армана ни в малейшей степени. Ведет себя как старый отшельник, отрезанный от мира и мечтающий только о том, чтобы во Франции все было по-иному. Другие эмигранты попытались использовать возможности, предоставленные им Англией. Но Сен-Жан никогда не имел никаких честолюбивых планов.

Дейрдре поджала губы, будто решила, что сказала уже больше, чем следовало, и продолжала более спокойно:

– Менее чем через год Арман станет совершеннолетним. И вполне естественно, что я о нем беспокоюсь. Вы знаете наши обстоятельства. Мое состояние вполне приличное, но никак не располагает к неумеренным тратам. Что станет с ним? – В голосе Дейрдре прозвучало отчаяние. – Он должен подумать о будущем и занять какое-нибудь достойное место, которое обеспечит ему хотя бы кусок хлеба. Я не могу от него отвернуться. Мне следует попытаться заставить его изменить образ жизни.