Когда загруженный до нельзя рабочий день Джоаны закончился, она с радостью прыгнула в трамвай и поехала домой, держа в руках полные сумки. Позвякивая, трамвай с грохотом проехал большой рынок, миновал собор и повез ее мимо различных магазинов: булочной, цветочного, магазина шляп. Именно здесь она сделала одну из своих первых покупок после приезда в город. Это была черная шляпка с большими полями. С тех пор прошло четырнадцать месяцев, и за это время ее гардероб заполнился красивой одеждой, которую она с удовольствием носила.
Она все больше погружалась в свои мысли. Сейчас странно вспоминать, какое впечатление произвела на нее поездка в трамвае по Осло. Живя на ферме, она ни разу в жизни не ездила на поезде до того дня, когда села на паром, плывущий по фьорду в Андалснес, где находилась ближайшая железнодорожная станция. Для тех, кто жил в горной местности в развилке фьорда на западном берегу, переправы на пароме были таким же способом передвижения, как трамваи в Осло. Несмотря на трудные времена конца двадцатых — начала тридцатых годов, детство ее протекало беззаботно. В долине маленьких ферм люди жили как одна семья. Летом она бегала босиком, а зимой каталась на коньках и на лыжах. С самого рождения ее баловали отец и двое старших братьев, но мама воспитывала в строгости. Теперь, повзрослев, она удивлялась, как могли сосуществовать вместе двое людей с абсолютно разными характерами. Никогда она не видела своих родителей целующимися или обнимающимися, хотя отец, весельчак и шутник, всегда был любящим и нежным.
Джоане непросто далось решение уехать из дома, сначала чтобы поступить в колледж в ближайшем к фьорду городе, а потом отправиться на юг в Осло. Но ей необходимо было строить карьеру, устраиваться и становиться независимой, как ее братья. Она повзрослела, приехав в Осло. У нее появился надежный мужчина, который заполнил ее жизнь, но их отношения оборвались. Она ни о чем не жалела.
Трамвай въехал в Грефсен. Здесь стояли частные двухэтажные дома, у каждого был сад с фруктовыми деревьями и цветами.
— Грефсен! — выкрикнул водитель.
Джоана пробилась сквозь толпу пассажиров, вышла из трамвая, перебежала дорогу и ступила на посыпанную гравием тропинку, ведущую к дому Алстинов. Вот он показался из-за деревьев — добротно построенное здание, выкрашенное в цвет зеленого сочного яблока. На окнах за кружевными шторами виднелись цветы, которые Джоана поливала в отсутствие Анны.
Она открыла входную дверь и резко остановилась на пороге. До нее донесся запах свежесваренного кофе. Первое, что она подумала, — хозяева вернулись раньше времени, но немедленно откинула эту мысль, так как во всем доме не горел свет. Сейчас здесь мог находиться лишь один человек, и его присутствие было вовсе нежелательным. Выйдя на свет в холле, обитом деревянными панелями, она крикнула громко:
— Кто-нибудь дома?
Ответа не последовало. Она прошла на кухню и включила свет. Кофейник, в котором варился кофе, стоял на плите и был еще теплым. Две чашки с блюдцами поставлены на полку. Похоже, приходивший привел в дом гостя. Потом она увидела записку, подсунутую под солонку. Почерк был твердым и уверенным.
«Привет, Джоана Рейн. Я здесь на несколько дней, только что узнал, что Алстины уехали. Может, как-нибудь встретимся. Я взял ключ, оставленный под половиком. Стефен Ларсен».
Тяжело вздохнув, она смяла записку. После рабочего дня она не чувствовала в себе ни сил, ни желания общаться с незнакомцем, о котором знала только, что он Англичанин. Она узнала о происхождении его прозвища, когда приехала в Осло.
— Я называю его Англичанином с тех самых пор, как он появился здесь, — объяснил Виктор. Каждое слово ему давалось с огромным усилием. — Посмотри на фотографию. — Он щелкнул пальцами здоровой руки, указывая на большой портрет в рамке, висевший на стене в гостиной. — Ее сделали, когда он учился в Оксфорде. Чай, и сэндвичи на газоне, и красивые шляпы. О да, он Англичанин. — С того дня Виктор повторял эту шутку бесчисленное количество раз и всегда с таким видом, как будто произносил ее впервые.
Пройдя в гостиную, она увидела разведенный в камине огонь. Языки пламени освещали предметы старины, находившиеся в комнате, редкие фарфоровые статуэтки и несколько серебряных чашек восемнадцатого века, которые Виктор коллекционировал в прежнее, золотое для него время. Так же свет падал на стоящие в ряд трофеи, выигранные воспитанницей Анны в лыжных соревнованиях. В Норвегии найдется немного домов, где нет по крайней мере одного или двух таких же призов, полученных в местных, национальных или международных соревнованиях. Здесь бытует поговорка, что последние четыре тысячи лет норвежцы рождаются с лыжами на ногах. Ее взгляд остановился на фотографии Англичанина. Он радостно улыбался, победив в состязаниях по гребле; его сильные мускулистые руки держали весла, он был в шортах и белой футболке, темные волосы взлохмачены.
В прозвище был какой-то смысл, потому что мать Стефена Ларсена была англичанкой, она хотела, чтобы сын учился в ее стране. Его отец был морским капитаном. Успешный племянник богатой норвежской тетушки, заменившей ему мать после смерти родителей, находился на привилегированном положении, одной ногой находясь в Англии, где у него было много друзей, другой — в Норвегии, где он строил свою карьеру.
Так случилось, что дом его тети находился в Алесунде, на западном побережье, в городе, хорошо знакомом Джоане, так как совсем рядом тянулась долина, в которой она выросла. В этом городе жили ее предки. Она никогда не встречала его в Алесунде и не видела в доме Алстинов, хотя здесь у него была своя комната, где он останавливался, когда приезжал в столицу на деловые встречи. Он не любил гостиницы и не хотел приобретать квартиру, чтобы пользоваться ей несколько раз в году. В доме Анны он чувствовал себя комфортно. Будучи инженером-консультантом, он курировал крупные сделки и проекты в большей части Северной Норвегии, которая сейчас активно развивалась. Каким-то образом его занесло однажды в Осло, когда Джоана уже жила здесь, но тогда она как раз уезжала домой то ли на выходные, то ли в отпуск. Иногда Джоане казалось, что он умышленно приезжает сюда в те дни, когда она уезжает домой, предварительно позвонив тете, чтобы не сталкиваться с девушкой, к которой у него нет интереса. Его неожиданный приезд сегодня без предупреждения был странным. Может быть, он приходил с девушкой. Тетя Анна говорила, что в Осло у него есть подруга, англичанка, которая работала в британском посольстве. Анне она не нравилась.
— Скажите, почему вы не одобряете их отношения? — недоумевая, спросила Джоана. — Вы обычно радуетесь, когда молодые пары женятся.
— Когда женятся, да. Но к внебрачным связям я отношусь отрицательно. В любом случае она ему не пара. Надеюсь, они расстанутся. У нее слишком трудный характер.
— Наверное, у нее очень ответственная работа в посольстве. Женщинам, которые работают с мужчинами, приходится отстаивать свое мнение и быть сильными. Все же в этом мире главенствуют мужчины. Пока мы ничего не можем изменить. А как ее зовут?
— Делия Ричмонд.
— Красивое имя.
Но Анна и с этим не хотела соглашаться.
Джоана отвела взгляд от фотографии и пошла наверх в свою комнату. Она разделась и аккуратно повесила юбку. Живя в небогатой семье, она привыкла бережно обращаться с вещами. Когда она только приехала в Осло, зацепка на шелковых чулках вела к настоящей финансовой катастрофе. К счастью, то время прошло.
Ей нравилась комната, в которой она жила. Деревянные стены были покрашены в нежно-розовый цвет, на окне висели кружевные занавески, на полу расстелен плетеный ковер. Пышная перина на кровати накрыта льняным расшитым пледом, чехлы на подушках обшиты кружевами.
Джоана повесила на стену картину своего любимого художника Эдварда Мунка, на которой были изображены три девушки, стоявшие на мосту в Асгардстранде. Однажды в жаркий день она сама стояла на этом мосту. Еще комнату украшала маленькая картинка в серебряной рамке с изображением корабля викингов, когда-то принадлежавшая ее бабушке. В углу стояло купленное за несколько крон антикварное кресло-качалка с подходящими по стилю подушками. Свои цепочки и колечки она хранила в шкатулке с орнаментом, которую ей вручили в качестве приза за победу в лыжных соревнованиях, когда она еще училась в школе. Ее любимые книги стояли на книжных полках, вырезанных из дерева ее отцом. На туалетном столике она хранила семейную фотографию в рамке, покрытой эмалью. На ней ее родители и братья были сфотографированы около дома, который построили их предки больше двухсот лет назад.