Джоанна Линдсей - Это дикое сердце

Сначала нужно было принять ванну. Девушка спустилась вниз, чтобы убедиться, что Чандос и Калида ушли. Она вытерла разлитый кофе, пока грела воду для ванны. Мама вернулась из церкви как раз вовремя, чтобы помочь ей занести воду наверх. Кортни ничего не сказала ей о том, что произошло, упомянув только, что Чандос вернулся.

Она уже вымылась и собиралась спускать воду из ванной, когда без стука вошел Чандос. Она была не против, привыкнув к тому, что не могла уединиться, когда у него возникало желание побыть рядом.

Его состояние насторожило ее. Он выглядел не лучше, чем она, и держался за правый бок.

– Как раз то, что мне нужно, – сказал он, посмотрев на воду в ванне.

– Не думай, что можешь скрыть что-то от меня. Рассказывай, – твердо сказала она.

– Нечего рассказывать, – уклонился он от ответа, а потом вздохнул. – Я не убил его. Но я не мог просто отпустить его. Калида сбежала сразу, как только ты вышла из кухни, иначе я бы ее задушил.

– Но, Чандос, Марио ничего не сделал!

– Он прикоснулся к тебе.

Она была поражена. Это был ответ отъявленного собственника. Она уже хотела сказать ему об этом, но сказала другое:

– Кто победил?

– Можешь считать, что это была ничья, – сказал Чандос, со стоном садясь на кровать. – Кажется, этот сукин сын сломал мне ребро.

Она подошла и потянулась к его рубашке, чтобы расстегнуть пуговицы.

– Дай я посмотрю.

Он схватил ее за руки, прежде чем она прикоснулась к нему. Их взгляды встретились. В его ярко-синих глазах читалось столько чувства, но она не могла понять, что он ощущал, когда она прикасалась к нему.

Она отступила.

– Ты хотел принять ванну, – сказала она смущенно. – Я выйду.

– Можешь остаться. Я доверяю тебе, просто отвернись.

– Это вряд ли будет правильно…

– Останься, черт возьми!

– Ладно.

Кортни в смятении подошла к окну и села на стул. Ее спина была напряжена, а зубы стиснуты: она молча ждала.

– Как твоя лодыжка? – спросил он.

– Лучше.

Он нахмурился.

– Не дуйся, золотоглазая. Я просто не хочу, чтобы ты столкнулась с Калидой без меня.

Она слышала, как его одежда падала на пол, одна вещь за другой, и отчаянно пыталась сосредоточиться на том, что происходило за окном. Прихожане собирались маленькими группами, два паренька перебрасывались мячом. Маленькая девочка побежала за собакой, утащившей ее шляпку. Кортни все видела… но не видела ничего. Сапоги Чандоса упали на пол, она вздрогнула.

Это конечно хорошо, что он хотел держать ее в поле зрения, чтобы защитить, но тогда Кортни не оценила это. Разве он не знал, что она мысленно представляла каждое его движение? Как часто она видела его без рубашки? Она знала, как выглядит его тело, и прямо сейчас она ярко представляла его будто наяву. Пульс участился.

Вода расплескалась, и она услышала его вздох. Вода была холодной, и она представила, как побежали мурашки по его коже, по рукам и груди, а затем представила, будто гладит их рукой.

Кортни вскочила на ноги. Как он посмел так ее мучить? Она чувствовала, будто ее внутренности растворяются, а он беспечно принимал ванну, не думая о том, что делает с ней! Бесчувственное чудовище!

– Сядь, золотоглазая. А лучше – приляг и отдохни.

Его голос, низкий и хрипловатый, перекатывался по ней, будто лаская. Кортни села.

«Подумай о чем-нибудь другом, Кортни… о чем угодно!»

– Ты уладил свои дела в Парисе? – Ее голос был слабым.

– Э-э-э. Мне нужно в Сан-Антонио.

– До или после того, как ты доставишь меня в Уэйко?

– После, – ответил он. – И я должен поторопиться, так что нам придется нелегко. Думаешь, ты справишься?

– А у меня есть выбор?

Она съежилась, услышав обиду в своем голосе. Но она ничего не могла поделать. Девушка была уверена, что он придумал неотложное дело в Сан-Антонио как предлог, чтобы избавиться от нее как можно раньше.

– Что случилось, Кошачьи Глаза?

– Ничего, – сказала она с каменным выражением лица. – Мы уезжаем сегодня?

– Мне нужно немного отдохнуть. Не думаю, что ты много спала прошлой ночью.

– Нет.

Наступило молчание, и длилось оно, пока Чандос не заговорил:

– Можешь обмотать меня чем-нибудь, чтобы зафиксировать ребро?

– Чем?

– Нижняя юбка подойдет.

– Только не моя, – возразила Кортни. – У меня всего две. Пойду спрошу…

– Не надо, – отрезал он. – Вряд ли там перелом, просто ушиб.

Господи, она не могла выйти из комнаты даже на минутку?

– Мне что-то угрожает, Чандос? Есть какая-то конкретная причина, почему я должна остаться с тобой?

– Я думал, что ты привыкла быть только со мной, золотоглазая. Почему ты ни с того ни с сего начинаешь взбрыкивать?

– Потому что это не прилично: быть здесь, пока ты принимаешь ванну! – взорвалась она.

– Если это все, что тебя беспокоит, то я уже закончил.

Кортни оглянулась. Ванна была пустой, а Чандос сидел на краю кровати, почти голый – на нем было только полотенце, обернутое вокруг бедер. Она тут же отвела глаза опять к окну.

– Боже милостивый, надень что-нибудь!

– Боюсь, я оставил свое снаряжение на кухне.

– Я принесла твои сумки, – сообщила ему девушка. – Они там, рядом с бюро.

– Тогда пожалей меня, ладно? Не думаю, что смогу сделать еще хоть одно движение.

У нее внезапно сложилось впечатление, что он играет с ней, но она отбросила эту мысль. Нахмурившись, она взяла его седельные сумки и положила их на кровать, отводя глаза.

– Если ты так устал, – сказала она, – тогда ложись на мою кровать. Я могу перейти в другую комнату на одну ночь.

– Э-э-э. – Его тон не оставлял места для аргументов. – Эта кровать достаточно большая для двоих.

Она резко вдохнула воздух.

– Это не смешно!

– Я знаю.

Теперь она открыто посмотрела на него.

– Зачем ты это делаешь? Если ты думаешь, что я смогу спать, когда ты лежишь рядом, ты сошел с ума.

– Ты не занималась любовью на кровати, золотоглазая?

Чандос лениво улыбнулся, ей стало трудно дышать. Колени обмякли, и она прислонилась к спинке кровати.

Он встал. Полотенце упало, не оставив сомнений в серьезности намерений. Его тело было скользким, гладким и влажным, и, Господи, ей хотелось броситься в его объятия.

Но она этого не сделала. Ничего больше она не хотела так, как заняться с ним любовью. Но она не вынесет больше его равнодушия, которое последует потом.

– Иди сюда, котенок. – Он приподнял ее лицо к своему. – Ты шипела все утро. Теперь помурлыкай для меня.

– Нет, – прошептала она перед тем, как его губы коснулись ее уст.

Он откинулся назад, но не отпустил ее. Он водил большим пальцем по ее губам, и ее тело само потянулось к нему.

Он понимающе улыбнулся.

– Прости меня, котенок. Я не хотел, чтобы это произошло. Ты же знаешь.

– Тогда не делай этого, – взмолилась она.

– Я ничего не могу поделать. Если бы ты научилась не показывать то, что чувствуешь, я бы не оказался в этом затруднительном положении. Но когда я знаю, что ты хочешь меня, это сводит меня с ума.

– Это нечестно!

– Думаешь, мне нравится, когда я вот так теряю контроль над собой?

– Чандос, прошу тебя…

– Ты мне нужна, но это еще не все. – Он притянул ее к себе, и его губы обожгли ей щеку. – Он прикоснулся к тебе. Мне нужно стереть это из твоей памяти – я должен.

Как она могла продолжать сопротивляться после этого? Возможно, он потом никогда не признается в этом, но эти слова говорили о том, что она ему не безразлична.

На черном бархате ночного неба сверкали бриллиантами звезды. Вдали слышалось мычание скота, а еще дальше – вой рыси. Ночь была бодряще прохладной, но не холодной. Слабый ветерок качал ветви дерева на вершине холма.

Лошади поднялись и остановились под деревом. Внизу простиралась плоская равнина, мерцающая десятками огней. Кортни вздохнула.

– Что это за город?

– Это не город. Это ранчо «Бар М».

– Но оно кажется таким большим!

– Да, – сказал Чандос. – Все, что делает Флетчер Стратон, он делает с размахом.

Кортни было знакомо это имя. Она читала о нем в газетной статье, рядом с которой поместили фотографию ее отца. Флетчер Стрэтон был фермером, чьи люди задержали конокрада, и передали его в руки правосудия в Уэйко.

– Почему мы остановились? – спросила Кортни, когда Чандос спешился и обошел ее лошадь. – Ты же не собираешься разбивать здесь лагерь, когда Уэйко совсем рядом?