Джоанна Линдсей - Это дикое сердце

– Позволить им? – Он покачал головой. – Нет, ты не должна обманываться вот так. Фермер был моим. Он умер от моей руки.

– Нет! – закричала она.

Он мог бы сказать ей причину, но не сказал. Он позволил ей бороться с ним, пока она не освободилась, а затем позволил ей убежать от него, в сторону Бара М. Он наблюдал до тех пор, пока она не скрылась, а затем медленно встал на ноги.

Он сделал то, что хотел сделать. Что бы она ни чувствовала к нему, он убил это в ней. Теперь он никогда не узнает, будет ли ей достаточно той жизни, которую ему пришлось бы предложить ей. Он освободил ее. Если бы только было так легко самому освободиться от нее…

Чандос вытер кровь с лица и вернулся на холм. Лошади встревожились, когда он приблизился. Они, вероятно, забеспокоились раньше, когда подошел ковбой, но Чандос был слишком занят Кортни, чтобы заметить это. Даже сейчас его мысли были так далеко, что, лишь подойдя к самому костру, он заметил, что кто-то сидит там на корточках. Он никогда не думал, что увидит этого человека снова.

– Расслабься, Кейн, – сказал мужчина, когда Чандос принял угрожающую позу. – Не застрелишь же ты человека только потому, что он так поздно вышел за пределы ранчо, а? Я не мог не заметить твой костер, так ведь?

– Лучше бы ты не заметил его, Зуб Пилы, – сказал Чандос, как бы предупреждая его. – На этот раз.

– Но я заметил. А ты, видно, забыл, кто научил тебя пользоваться этим оружием.

– Нет, но с тех пор я много тренировался.

Пожилой человек ухмыльнулся, сверкнув ровной линией зубов, за что и получил свое прозвище. Когда-то он рассказал, что его зубы были так перекошены, что от них было больше неприятностей, чем толку, поэтому он подпилил их, просто чтобы посмотреть, лучше ли будет жевать.

Он был худощав, но крепкого телосложения, ему было под 50, и седина уже посеребрила каштановые волосы. Зуб Пилы знал толк в крупном рогатом скоте, лошадях и оружии, именно в таком порядке. В «Бар М» он был управляющим и чуть ли не самым близким другом Флетчера Стрэтона.

– Черт, ты ничуть не изменился. – Зуб Пилы ухмыльнулся, увидев, что Чандос все так же напряжен. – Я не поверил, когда увидел твоего пегого. Я не забываю лошадей.

– Лучше забудь, что ты видел его и меня, – сказал Чандос, нагнувшись, чтобы подобрать нож, который выронил раньше.

– Я узнал твой голос, – опять ухмыльнулся Зуб Пилы. – Не хотел, да услышал: вы так кричали друг на друга. Сильно же ты напугал ее. Может, удовлетворишь любопытство старика?

– Нет.

– Вот как.

– Я могу убить тебя, Зуб Пилы, и исчезну, прежде чем они найдут твое тело. Ведь это единственный способ удостовериться, что ты не расскажешь старику, что видел меня?

– Если ты просто проезжаешь мимо, какая разница, узнает он или нет?

– Я не хочу, чтобы он думал, что может использовать эту женщину, чтобы добраться до меня.

– А он может?

– Нет.

– Ты сказал это слишком быстро, Кейн. Ты уверен, что это правда?

– Черт тебя побери, Зуб Пилы! – рявкнул Чандос. – Я не хочу тебя убивать.

– Ладно, ладно. – Мужчина медленно поднялся, в его руках ничего не было. – Если твои чувства так сильны, думаю, я могу забыть, что видел вас.

– И держись подальше от этой женщины.

– Ну, это будет довольно трудно, раз уж ты оставил ее здесь?

– Она будет у Роули. И долго там не задержится.

– Флетчер захочет узнать, кто она, – растягивая слова, промолвил Зуб Пилы, внимательно наблюдая за Чандосом.

– Он не сможет. Просто держи рот на замке, вот и все.

– Так вот зачем ты ее запугал, чтобы она ничего не сказала?

– Не выпытывай, Зуб Пилы, – рявкнул Чандос. – Ты всегда совал нос не в свои дела. Эта женщина ничего не значит для меня. И ей нечего сказать Флетчеру, потому что она не знает, кто я. Если ты изменишь эту ситуацию, ты только распалишь огонь, не имея воды, чтобы потушить его, потому что я сюда не вернусь.

– Куда же ты направляешься?

– Чертова ищейка, – прошипел Чандос.

– Это был просто дружеский вопрос, – ухмыльнулся Зуб Пилы.

– Как бы не так. – Чандос прошел мимо него и вскочил на Верного. Он схватил поводья лошади Траска, сказав: – Эти две лошади ее. Можешь взять их или оставить, пока кто-нибудь их не найдет. Она, скорее всего, скажет, что ее сбросила лошадь, поэтому кто-то придет за ними, если ты не сможешь догнать ее, прежде чем она дойдет до ранчо. Но если тебе это удастся, оставь свои чертовы дружеские вопросы при себе, слышишь? Вряд ли она расположена сегодня к разговорам.

Когда Чандос уехал, Пила затоптал костер.

– Ничего не значит для него? – Он ухмыльнулся. – Кто, черт возьми, поверит в это?

Вдали на фоне ночного неба горели огни. Было слышно мычание коров. Снаружи Кортни не изменилась, зато внутри она перестала быть прежней. Боль, о, эта боль от осознания того, что она полюбила дикаря… индейца!

В ту минуту слово «индеец» означало для нее все гадкое и пугающее. Дикий убийца! Нет, только не он, только не ее Чандос! Но это была правда.

Слезы слепили ее, на полпути к ранчо Кортни упала на колени и разрыдалась. На этот раз он не следовал за ней. Его сильные руки больше никогда не приласкают ее, его успокаивающий голос не убедит, что это все ложь, и ничего не объяснит. Господи, ну почему?

Она попыталась вспомнить день нападения на ферму Брауэра. Это было не просто. Ведь Кортни так упорно старалась вычеркнуть его из своей памяти. Но она вспомнила тот ужас, который испытала, когда открылась крышка ящика. Уверенность, что жить осталось лишь мгновенье, и надежду, что хватит сил не умолять о пощаде. Потом она увидела индейца. Нет, нет, не индейца, а Чандоса. Она увидела тогда Чандоса. Но в тот день он был настоящим индейцем: длинные, заплетенные в косы волосы, боевая раскраска, нож. И он собирался убить ее. Она вспомнила, как он вытащил ее из ящика за волосы, как ее охватил страх, вспомнила его глаза, которые не были глазами индейца. Она поняла только, что глаза не подходят к этому внушающему ужас лицу и вовсе не кажутся страшными.

Теперь она знала, почему с первой встречи со стрелком была готова вверить ему свою жизнь.

Чандос говорил, что между ними образовалась связь. Что это значило? Что за связь? И почему он в тот день был заодно с теми индейцами? Почему нападал и убивал?

Вспоминая остальные события того дня, Кортни перестала рыдать. Что Берни Бикслер сказал Саре о мести? Индейцы хотели отомстить за нападение на их лагерь. Он сказал, что сын Ларса Хандли Джон, покинувший Рокли в спешке, хвастался, что с компанией товарищей истребил целый отряд кайова: мужчин, женщин и детей. Но те индейцы, вероятно, были не кайова, а команчи. Друзья Чандоса. Она вспомнила слова Бикслера о том, что индейцы не остановятся, пока не достанут каждого, кто в этом участвовал. И, наверное, все они уже мертвы, кроме, разве что… Траск! Был ли он одним из них? Чандос говорил, что он повинен в изнасилованиях и убийствах. А человек в Сан-Антонио?

Кого мог потерять в той бойне Чандос, чтобы горе утраты заставило его убить Элроя Брауэра так, как он это сделал? Чтобы по прошествии всего этого времени продолжать жаждать мести?

– Они ваши, мисс?

Вздрогнув от неожиданности, Кортни встала.

Мужчина подошел ближе, и она увидела старушку Нелли и пегую, которой так и не дала имя, понимая, что не сможет оставить ее себе. Чандос все же не забрал кобылу.

– Где вы… нашли их? – неуверенно спросила она.

– Он уехал, если вы это хотите знать.

– Вы видели, как он уезжает?

– Да, мэм, видел.

Почему это так испугало ее? Чандос сказал, что не хочет здесь никого видеть, но ей больше не нужно волноваться о нем.

– Вы, наверное, не знакомы с ним? – вдруг спросила она.

– Вообще-то, знаком.

Она села на свою лошадь, почувствовав еще большую тревогу. Это именно то, чего хотел избежать Чандос. Если у него будут неприятности, виновата будет она.

– Вы работаете в «Бар М»?

– Да, мэм. Меня зовут Зуб Пилы. Вернее, так меня прозвали.

– Я Кош… – начала она, но исправилась: – Меня зовут Кортни Хорте. Я здесь не потому, что мне захотелось. Я бы предпочла оказаться в Уэйко и снять комнату. Там же есть гостиницы?

– Да, мэм, но туда добрых четыре мили пути.

– Знаю-знаю, – нетерпеливо произнесла она. – Не могли бы вы мне помочь? Я была бы крайне признательна.