Кэролайн Нолан - Это любовь

— Мне нравится, когда все организовано, — отвечает Джакс.

Еще раз оглядев спальню, я киваю. Хотя большая часть квартиры Джакса все еще пуста, она производит приятное впечатление чисто мужского пространства. Единственное, что кажется неуместным, это джинсы, оставленные лежать на кровати.

Чувствую, что Джакс подходит ко мне ближе, и понимаю, что слишком долго смотрю на его кровать. Моргаю и поигрываю прядями волос, заправляя их за ухо.

— Дам тебе переодеться, — говорю я, быстро направляясь к двери и выходя из спальни.

— Уборная слева, — кричит вдогонку Джакс.

Прежде чем дохожу до двери ванной, поворачиваю голову обратно в сторону спальни и смотрю, как Джакс стягивает футболку через голову. Он стоит спиной ко мне, и я наблюдаю, как мышцы вдоль его плеч двигаются, пока он раздевается. Торс Джакса сужается к бедрам, и я замечаю полоску его боксеров, выглядывающую из-под пояса беговых шорт. Мой взгляд словно приклеивается к области прямо над этой полоской, где две ямочки. Я помню, Тесс однажды читала статью о самых сексуальных частях тела мужчин, и в этом списке были ямочки на пояснице. Я никогда не понимала почему. До сих пор. Они выглядят как идеальные маленькие углубления, в которые могут поместиться ладони рук или пятки ног.

Джакс поворачивается, и я вижу его пресс. Не слишком накачанный, но достаточно выраженный. Тонкая линия волос теряется за поясом шорт. Недолго думая, я следую взглядом за этой линией вниз... пока голос Джакса не возвращает мое внимание к его лицу.

— Все в порядке? — Сейчас его голос другой, слегка с придыханием и хриплый. Он смотрит на меня с такой интенсивностью, какой я никогда раньше не видела, и делает шаг вперед. — Рэйчел?

Смутившись, я быстро киваю и указываю на дверь передо мной.

— Эта дверь, правильно?

Я открываю дверь и быстро закрываю ее за собой, прежде чем Джакс успевает что-либо ответить. Прислоняюсь к двери и закрываю глаза. Я одновременно унижена тем, что меня застукали откровенно наблюдающей за тем, как он раздевается, и чувствую себя ужасно за то, как мне... понравилось.

Делаю несколько глубоких вдохов и приближаюсь к раковине. Ванная комната лишена даже малейшего беспорядка и выглядит безупречно чистой. Джакс, должно быть, использует ту, которая примыкает к его спальне, потому что кусок мыла, лежащий рядом с краном, выглядит совершенно новым, а полотенце, свисающее со стойки, все еще идеально сложено. Я брызгаю холодной водой на лицо снова и снова, прижимаю ледяные ладони к шее, надеясь согнать румянец. Схватив чистое полотенце, я протираю лицо и шею, глядя на свое отражение в зеркале.

— Возьми себя в руки, Рэйчел, — шепчу я себе.

Стук в дверь пугает меня.

— У тебя все в порядке? — спрашивает Джакс.

— Я сейчас вернусь! — отвечаю я.

В последний раз взглянув на себя, я набираюсь смелости, чтобы выйти и встретиться с Джаксом лицом к лицу.

Выхожу в гостиную и вижу, что Джакс переоделся в черную хлопчатобумажную рубашку с длинными рукавами и надел те джинсы, которые лежали на его кровати. Он слышит, как я вхожу, хлопает в ладоши от волнения и подводит меня к дивану. Я сажусь, с облегчением думая, что момент моего подглядывания, кажется, забыт. Джакс направляется к двери шкафа.

— Как я уже сказал, в квартире все еще довольно пусто... — Он достает из шкафа большой предмет, завернутый в коричневую бумагу, и несет его к дивану. — Но надеюсь, это поможет все исправить.

Глядя на завернутый предмет, я точно знаю, что это такое. Как ребенок рождественским утром с нетерпением и без колебаний начинаю тянуть за коричневую бумагу. Вижу улыбку Джакса, когда оторванные куски бумаги взлетают и падают на пол. Как только вся бумага снята, передо мной предстает картина, которую Джакс купил несколько недель назад, только в новой красивой темной деревянной раме.

— Прекрасно, — я улыбаюсь.

— Выглядит хорошо, не так ли?

— Где ты ее повесишь? — спрашиваю я.

— Вот для этого ты здесь. Я подумал, что у тебя будет лучшее представление о том, куда ее можно повесить, чем у меня. — Джакс обводит комнату рукой. — И что? Где мы должны ее повесить?

Я оглядываюсь и вижу несколько различных вариантов. Она может висеть в прихожей. Она также может вписаться в небольшую нишу рядом с телевизором, туда же можно потом поставить красивый стул и маленький столик. Но есть только одно идеальное место, где можно повесить эту картину. Я забираю из рук Джакса картину и подхожу к камину.

— Здесь. Она должна висеть здесь, — говорю я, держа картину в том месте, где, по моему мнению, она должна висеть, и оглядываюсь через плечо.

Расставив ноги и скрестив руки, Джакс смотрит на картину, которую я держу над центром отделки камина, и кивает. Он исчезает в коридоре, возвращаясь спустя мгновение с молотком и гвоздем.

— Ты будешь глазами, я буду мускулами. — Он подмигивает и забирает у меня картину.

Я тихо смеюсь и встаю у дивана. Через несколько минут влево и еще чуть-чуть вверх, Джакс забивает гвоздь в стену. Он поднимает картину и вешает ее совершенно прямо и по центру. Всплеск цвета, который картина приносит в комнату, мгновенно все преображает.

— Мне нравится! — говорю я с энтузиазмом.

Улыбаясь, Джакс встает рядом со мной, любуясь новым дополнением.

— Мне тоже.

Мы оба стоим минуту бок о бок, глядя на картину.

— С несколькими подушками на полу и, возможно, книжным шкафом это место будет выглядеть так, будто здесь кто-то действительно живет. Как настоящий дом, — дразню я.

— Подушечки? Ты ведь не одна из тех женщин, не так ли? — Джакс шутит в ответ, пихая меня боком.

Трение, которое создают наши тела, посылает будто энергетический заряд по моему телу. Я думаю, Джакс тоже это чувствует, потому что смотрит туда, где наши тела соприкасаются.

— Думаю, это только начало, — тихо говорит он. Слегка улыбается и снова смотрит на картину.

Я же не могу отвести взгляд от того места, где наши тела соприкасаются.

— Я встретила кое-кого.

Доктор Эмбри замирает, застигнутая врасплох. Мы находимся на наших обычных местах — я сижу на диване, она в кресле напротив меня.

— Кое-кого? — повторяет доктор Эмбри с неуверенной и удивленной улыбкой.

Я медленно киваю, теребя подол своей блузки. Окидываю взглядом ее кабинет, не уверенная, что хочу рассказывать больше, чем есть. Я замечаю, что орхидея, которая стояла на полке позади нее, исчезла. На ее месте стоит хрустальная статуэтка, а у окна — новая орхидея.

— Рэйчел?

Голос доктора Эмбри возвращает меня в реальность, она ждет, когда продолжу, но я даже не знаю, что сказать. От моей новой дружбы с Джаксом я… в замешательстве. Полном.

— Мужчину... — начинаю я.

Доктор Эмбри заинтересованно склоняет голову.

— Я поняла. И эти отношения...

— У нас нет отношений, — быстро обрываю ее, отчего брови доктора Эмбри взлетают вверх. — Я имею в виду, мы не встречаемся. Мы друзья.

На ее лице отражается понимание.

— Я поняла. Значит, этот друг, ты часто его видишь?

Я вспоминаю последние недели.

— Я не знаю. Может быть.

— Чаще, чем других?

Я собираюсь сказать «нет», но останавливаюсь перед ответом. Я не могу вспомнить ни дня, когда мы с Джаксом не разговаривали и не видели друг друга. Неосознанно он стал частью моей повседневной жизни.

— Думаю, да.

Доктор Эмбри наблюдает за мной минуту, прежде чем продолжить:

— Итак, как он?

— Что вы имеете в виду?

Если она спрашивает о нем в физическом плане, то после прошлого вечера, когда я наблюдала, как он переодевается, я могла бы дать очень подробное описание. Но уверена, это не то, что она имеет в виду.

— Его личность. Он открытый? Веселый? Хороший слушатель? — спрашивает доктор.

— Хороший слушатель?

Она кивает.

— Да. Ты могла бы ему довериться?

Я задумываюсь об этом на мгновение.

— Наверное, но я бы не стала.

Одна из лучших вещей в моей дружбе с Джаксом заключается в том, что мне не нужно думать или говорить о чем-либо, чего я не хочу. То, что встроено во все мои другие отношения, и чего невозможно избежать. Наша дружба — чистый холст, и последнее, что я хочу сделать, это разрисовать его печальными историями.