Ирис Ленская - Это мой ребенок

Неожиданно пол под ногами покачнулся, Виктория, не успев понять, что, собственно, происходит, оступилась на своих огромных каблуках. Мелькнула даже мысль, какой неудачный день, неужели и туфли, предмет восхищения местных модниц, тоже подвели. Но додумать она не успела, потеряла равновесие и почти упала в объятия щуплого администратора. А, прежде чем успела опомниться, вокруг поднялась паника.

— Всех пассажиров просят немедленно собраться на нижней палубе… — объявил громкий голос, прерываемый чьими-то всхлипами.

А дальше началось невообразимое — такое, что заставило Викторию забыть и про мерзкий вкус «тирамису», и про отвратительное обслуживание. Стало уже не до размышлений, потому что разверзся настоящий ад…

Алексей

— Пришло время рассказать тебе правду.

Георгий Степанович смотрел на сына, поблёскивая из-под кустистых бровей выцветшими, больными, но всё равно пронзительными глазами. Алексей расслабленно сидел в кресле перед кроватью, закинув ногу на ногу. В последние годы они редко виделись. Отец делал всё, чтобы избежать этого общения. После смерти мачехи семья Батуриных быстро распалась. Виктория — любимица отца, родившаяся от второго брака, давно перебралась в подаренный ей особняк. Со стариком продолжал жить лишь приёмный сын — Макс, которым глава семейства гордился и всегда ставил в пример. Ещё бы, блестящее образование — Гарвардский университет с отличием, аналитический склад ума, умение работать с огромным потоком информации. После того как Батурин-старший слёг, вся корпорация держалась только на этом выскочке. Алексей был бы рад предложить свою помощь, но его так и не подпустили к управлению. Да уж, чего там говорить, вся отцовская любовь досталась этим двум. Мачеха, пока была жива, тоже не жаловала его вниманием. Одна радость — Виктория всегда хвалила и поддерживала родного брата. Вот только зря закрутила любовь с Максом, который совсем ей не пара… Хорошо, что она это довольно быстро поняла и бросила его, влюбившись в немецкого музыканта.

Так и не дождавшись ответа сына, Батурин-старший заговорил снова:

— А потом мы поговорим о моей последней воле.

Давно ходили слухи, что отец составляет завещание. Алексей не питал особых иллюзий на свой счёт, поэтому, когда отец заикнулся о нём, оказался сбит с толку.

— Завещание? Давай по порядку, что ли.

— Как ты сразу оживился, — фыркнул старик.

Алексей досадливо поморщился:

— Ближе к делу, пап. У меня сегодня важное совещание.

На самом деле он никуда и не торопился. И так понятно, что фирма идёт ко дну. Из-за дурацкого вируса новая сеть ресторанов терпела огромные убытки. Спасти её могло разве что чудо. Может, у отца проснулась совесть, и он хочет помочь с покрытием убытков, раз уж не захотел вложиться, когда Алексей открывал своё дело? Но в добрые намерения старика верилось с трудом…

— Не стоило мне жениться на твоей матери, — неожиданно пробормотал Батурин-старший.

Алексей поднял брови, недоумевая. С чего это он вдруг заговорил о далёком прошлом?

— Так кто ж тебя тянул? Вроде мать была не из богатых.

— Да ещё и беременная, — снова фыркнул старик. На этот раз точно с пренебрежением. — Словно кукушка подбросила мне ребёнка. Та ещё оторва.

От расслабленности Алексея не осталось и следа. Он весь подобрался, словно готовясь к атаке.

— Не смей так говорить о моей матери!

— Но это правда. Долгие пять лет я был идиотом, растил тебя как родного сына. Любя и гордясь. А потом узнал правду, прочитал письма женушки к настоящему отцу, который, оказывается, свалил за границу, — старик закашлялся и потянулся за стаканом воды. Внутри Алексея что-то оборвалось. Он потерял дар речи. Это просто не могло быть правдой! — Представляешь мою злость? А что бы ты сделал на моём месте? С женщиной, которая водила за нос и смеялась за спиной? Я развёлся с ней. И знаешь что? Лариса отказалась от тебя. Понимаешь? Отказалась! — отец вытер губы ладонью. — Через год она попала в аварию, пьяная села за руль.

Пытаясь сохранить самообладание, Алексей нашёл в себе силы криво усмехнуться:

— Ну теперь хотя бы понятно, почему ты меня всю жизнь ненавидел. Почему тогда не сдал в приют?

Отец вновь закашлялся и обмяк, откинувшись на подушки.

— Я ж не зверь. Не смог отдать…

Чувствуя, как ему становится трудно дышать, Алексей дёрнул себя за галстук:

— Почему не рассказал раньше, что я тебе не родной?

— Если честно, из-за Вики… Всё детство вы были не разлей вода. Испугался, что у вас завяжется роман, когда повзрослеете и узнаете правду.

В следующее мгновение Алексей вскочил с места. Ещё немного — и он бы потерял над собой контроль, а благодетель бы почувствовал всю силу его гнева, но дверь в комнату неожиданно распахнулась, и появление шофёра спасло не отца от возмездия.

— Вика! — верещал полный мужчина с белым, как бумага, лицом, протягивая телефон. — Произошло крушение! Лайнер, которым путешествовала Виктория, налетел на скалы! Много погибших и пропавших без вести!

Алексей одним прыжком оказался рядом и выхватил из его рук трубку:

— Алексей Батурин. Слушаю.

— Прошу прощения, господин Батурин, — скрипучий голос женщины с небольшим акцентом резанул слух. — Вашу сестру пока не нашли и… не опознали. К сожалению, мы ещё продолжаем вытаскивать трупы…

Чувствуя, как бешено стучит пульс, Алексей рявкнул:

— Я вылетаю немедленно, — и повернулся к шофёру: — Готовь мою машину.

Его сестра не могла погибнуть… Не могла утонуть… Она прекрасно плавает… Она сильная!

Алексей бросился к двери.

— Найди её, слышишь! — крикнул Батурин-старший вдогонку. — Найди, и я включу тебя в завещание!

Невыспавшийся Алексей с тревогой смотрел покрасневшими глазами на двери палаты. Там, по словам доктора, лежала одна из последних спасённых — девушка с тёмными волосами, которая ещё не пришла в себя, но ждать Батурин не собирался. Он уже обошёл и осмотрел почти всех выживших молодых женщин. Среди них не было Виктории. Сопровождавший его доктор сокрушённо развёл руками: «Сожалею. Возможно, вам нужно послать запрос на опознание тел». Алексей отмёл это предложение. Там уже работал его человек. Если бы он что-нибудь выяснил, сразу бы позвонил. Оставалась последняя палата… и последняя надежда.

— Прошу вас, — темнокожая медсестра распахнула перед ним дверь. — Только, пожалуйста, не тревожьте пациентку. Она ещё не пришла в себя после дозы снотворного.

Батурин проследовал в палату.

На больничной койке, уткнувшись лицом в подушку, лежала молодая женщина. Затаив дыхание, Алексей приблизился к постели. Сердце тревожно нервно билось в груди, то пропуская удар, то пуская вскачь. Пиканье неизвестных медицинских приборов лишь усиливало напряжение. Взгляд мужчины упал на собранные в нелепый пучок волосы, спустился ниже на мочку изящного уха и простую маленькую серёжку в форме берёзового листика. Вспотевшие руки сжались в кулаки. Не она! Его сестра никогда не носила дешёвых украшений…

Не помня себя от отчаяния, он попытался приподнять подушку.

— Что вы делаете? — раздался гневный шёпот стоявшей позади медсестры.

— Мне нужно убедиться…

Лежавшая перед ним девушка что-то пробормотала и повернулась в его сторону. У Батурина перехватило дыхание. Бледное лицо Виктории не могло принадлежать другой. «Жива! Жива!» — громко выстукивало в груди. Но едва он произнёс её имя, как резинка, сдерживающая в тугом пучке густые пряди волос, лопнула. Тёмно-каштановые локоны девушки рассыпались по подушке, являя резкий контраст с белизной постельного белья.

Заставивший сердце заколотиться в ускоренном ритме.

Ведь у сестры были иссиня-чёрные блестящие волосы, которыми она всегда гордилась и дорожила с самого детства! Что за странная причёска?

— Зачем её подстригли? — Алексей перехватил руку подбежавшей медсестры.

Во взгляде мулатки читалось недоумение.

— Насколько мне известно, пациентку едва успел осмотрел врач. Я не понимаю, о чём вы. Никто её не стриг! — медсестра дернулась, попытавшись высвободить кисть из жёсткого захвата сильного мужчины. — А теперь отпустите, я буду жаловаться…