- Антон… - он немного замялся, но решившись сказал: - Маша снова беременна… пятый месяц.
- Поздравляю, - немного растерялся Антон от такого известия.
- Антон, приходите к нам с Аней. Я не хочу, что бы наш второй ребенок знал дядю только по фотографии. И…
- он снова ненадолго неуверенно замолчал, но собравшись с духом спросил: - Мама сказала, что вы живете с
ним…
- С Вовой ты хотел сказать, - холодно поправил его младший брат, но Виктор либо не заметил, либо просто
сделал вид что не заметил:
- Я… много думал… и… В общем, скажи что мне очень жаль. Я был не прав.
Вова, услышав свое имя, снова подвинулся ближе к телефонной трубке и слышал каждое слово. Выраженния
лица при этом моментально изменилось из пофигистического, на серьезное и растерянное, выдавая чувства
хозяина.
- Сам ему скажи, - разрешил Антон и протянул трубку другу.
Вова несколько мгновений растеряно смотрел на телефон, не решаясь ни ответить, ни отклонить вызов,
потом все-таки взял трубку в руки:
- Алло, - собственный голос звучал отстраненно и …глупо.
- Алло… - ответил ему Виктор, и повисла неловкая тишина.
Обоим было о чем поговорить, но ни один не знал, с чего начать.
- Ты тоже чувствуешь себя глупо? – первым не выдержал Вова.
- Как последний дурак, - с облегчением признал Виктор.
- Я кстати Вова, Владимир, - сделал он первое, что пришло в голову, лишь бы только снова не повисла эта
неловкая гнетущая тишина, и тут же пожалел, что назвал свое полное имя. Оно ему никогда не нравилось. Ну
какой он Владимир? На старо-словянском это означает «владеть миром»! А он больше похож на Вовочку из
анекдота…
- Виктор, - представился мужчина с той стоны телефона, уверенно, четко и так естественно… Вот кого стоило
называть Владимиром. Даже в разговоре по телефону он умудрялся просто-таки излучать уверенность и
собранность. Надежный, как каменная стена. Вова вдруг абсолютно четко осознал, что Антон на него очень
похож. Такой же собранный, даже когда веселится старается держать ситуацию под контролем. Наверное,
старший брат всегда был для него авторитетом. Невольная улыбка коснулась его губ. Будь у него такой старший
брат, то может и он не вырос бы в такого шалопая.
Вова тряхнул головой, прогоняя такие мысли и сказал:
- Знаешь, я не против познакомиться поближе за бокалом пива…
- Или, ты можешь прийти к нам в гости с Антоном и Аней, - легко предложил он. - Маша, моя жена, очень
любит принимать у себя гостей. И очень любит, когда семья навещает нас.
Вова прочистил горло, стараясь скрыть, какую бурю эмоций в душе вызвали так просто сказанные им слова
про семью. Он уже и не надеялся…
Он немного помолчал, старательно думая над ответом. Услышав рядом возню, Вова поднял глаза на Антона,
показавшему на телефоне фото смеющейся Евы. Ответ появился сам собой:
- Обязательно, - его голос был твердым и уверенным. – Только решу текущие дела…
Сергей положил трубку телефона на пассажирском месте рядом с собой и завел машину. Мама Егора полчаса
ныла в телефон в каком тяжелом состоянии находится её ненаглядный сыночек. Оказалось, что он действительно
отправил друга в реанимацию. Мария Елисеевна была столь любезна, что поделилась хорошими новостями: по
прогнозам врачей он очнется если не сегодня то завтра. Она сидела возле него все это время.
Сейчас он направлялся в больницу. Четвертая городская… ну и местечко. Туда только помирать ехать. Жаль
Егор казался на удивление живучим.
Машина быстро домчала его по нужному адресу. Ему на глаза попался небольшой цветочный ларек. Как
вовремя! Выбрав самый большой и дорогой букет (пусть видят, как он переживает, что его не оказалось рядом в
такую трудную для друга минуту), он расплатился и пошел подниматься по лестнице на последний этаж. Почему
реанимация так высоко? Почему лифта нет? Эти и многие другие вопросы подобные этому крутились у него в
голове, пока он пыхтя поднимался пешком по лестнице.
Неожиданно всплыло воспоминание о том, что последний раз он поднимался по лестнице когда ездил к
родителям Евы, снова вспомнилось. Что она совсем не похожа на мать…
Мысли о Еве болью отозвались в его сердце. Он даже с шага сбился и едва не поцеловался со ступеньками.
Сев прямо на ступеньках, он положил рядом букет с цветами и стянул с головы темную кепку. Как же все так
получилось? Почему?
Сергей не хотел этого, но прекрасные серые глаза и очаровательная улыбка снова и снова возникали перед
глазами, болью отзываясь в сердце. Мысли плавно переключились на него. Что ж он за сволочь такая? Так
поступить с единственным человеком кроме себя самого, кого полюбил…
Все закончилось.
Он понимал это. Но не готов был отпустить свою первую любовь. Да налажал. Да все испортил… Но нет
ничего не исправимого. Можно подарить ей что-нибудь с сапфирами… Он скупит ей все драгоценности если
придется! Да хоть весь город к ногам положит!
Лишь бы она снова ему улыбалась…
Тяжелый вздох вырвался из груди. Почему-то ему казалось, что в реальности все будет не так радужно, как
он себе рисовал в мечтах.
Встав, Сергей одел кепку и прихватив букет снова пошел. Пройдя ещё не так много он добрался до нужного
места. Мария Елисеевна, бледная, уставшая и измученная сидела на лавочке в коридоре и прижимала платок к
глазам. Сергей только головой покачал. Она в своем репертуаре.
- Здравствуйте, Мария Елисеевна! – привычно притворно улыбнулся он. Нет, Сергей всегда относился к ней
хорошо. Просто она такой человек… Её нужно знать. Мария Елисеевна очень мнительная, артистичная и выросла
в семье интелегентов. Поэтому у неё немножко мудреная речь. А ещё она любит преувеличить. Однажды, когда
она не пустила Егора в школу из-за насморка, а позвонив директору в школу описала все так, что там едва ли не
запущенная пневмония с тяжелыми осложнениями. Ну, обеспокоенная дирекция вызвала к ним на дом скорую
( по описаниям матери ребенку требовалась срочная госпитализация) и какую-то детскую службу, он уже и не
вспомнит какую именно ( а что ещё делать если там мать доведшая ребенка до такого состояния?). Ох, что тогда
было! Вся школа судачила о произошедшем с полгода, пока внимание не переключилось на девушку из старших
классов, покончившую жизнь самоубийством из-за несчастливой любви.
- Ах, Сережнька, - с дрожью в голосе приняла она от него цветы и крепко обняла. – Как это могло случиться?
С моим Егорушкой…
Предчувствуя истерику, Сергей усадил женщину и подал ей платок. Ну, а все дальнейшее – дело техники
отработанной годами.
- Мария Елисеевна, - печальным голосом сказал он. – Я переживаю за Егора. Но ещё больше я беспокоюсь за
вас…
Выразительный взгляд, и несчастная женщина икнув и побледнев ещё больше спросила:
- Обо мне?
- Да, - серьезно кивнул он в ответ. – Вы очень плохо выглядите. Вы такая бледная… Как вы себя чувствуете?
Может, у вас давление? Вы что-нибудь ели? Наверное у вас опять сахар…
- О, боже, - закатила глаза несчастная. Со стороны Сергея так поступать не совсем честно. Ему прекрасно
известно, что мать друга очень мнительная. Если болит голова – то это мигрень. Кольнуло в боку – аппендикс, не
иначе. С одной стороны, родным приходилось с ней туго. С другой стороны – у Егора не возникало проблем, как
уйти из дому. Стоит сказать матери, что она выглядит бледнее обычного, и она уже бежала к подруге соседке
Клаве мерить давление. Сейчас ситуация была сложнее. Он боялся , что мать будет слишком переживать о сыне и
на одну только бледность её не взять. Поэтому он употребил все уловки, которыми пользовался за столько лет.
- Знаешь, может ты и прав… - неуверенно сказала она. – Но я не могу сейчас заниматься своим здоровьем,
когда мой родной сынок, единственная опора в жизни лежит там…
Её голос снова задрожал. А Сергей готов был взвыть от досады. Он попробовал последнее средство:
- Да, но если вы упадете в обморок от голода Егору легче не станет, - взволновано сказал он. – Прошу вас, не