— Мама, мы сегодня не идем в садик?
— Нет. Сегодня мы никуда не пойдем.
Как только каша была готова, а кофе уже закипел, в дверь позвонили. Я медленно отложила в сторону ложку, которой мешала овсянку, и пошла открывать.
Но на пороге оказалась моя собственная мама.
— Что-то ты рано вернулась из Ростова.
— Вообще-то из Калуги, — заметила мама. — Но это и не удивительно, ты же меня совсем не слушаешь.
— Почему же? Я помню, что ты собиралась еще и на какой-то там семинар по женскому духовному развитию.
Мама махнула рукой.
— Да ну, там какую-то туфту впаривают за бабки.
— А ну да, конечно. Другое дело Калуга.
— Другое, Соня. Я только оттуда. И мне был там знак! Ты слушаешь меня внимательно? Так вот я ясно увидела, что скоро у тебя появится мужчина! — возвестила мама Иерихонской трубой.
— Ула! — завопила на кухне Аля. — Андлей снова придет в гости?
Мама мигом навострила уши.
— Что за «Андрей?» Я чего-то не знаю, Соня?
— Андрей просто сосед, заходил случайно на днях. Всего один раз.
— А еще он пилот! — тут же выдала Аля, сбежав из кухни.
— Ты доела кашу? Марш завтракать! — сказала я строго дочери.
— Пило-о-о-от? — теперь мама заговорила голосом Амаяка Акапяна. Того и глядишь начнет колдовать свои «Ляськи-масяськи» и заговаривать женское счастье единственной дочери.
— Мало ли пилотов! А ну прекратили. Мама, на два слова со мной в спальню. Аля — доедать кашу быстро!
Я пропустила маму в спальню, где та уперла руки в бока и посмотрела на меня с приподнятой бровью, мол, давай, попробуй соврать мне.
— Мама. Это просто случайный мужчина. Сосед. Я затопила его. Все. Больше ничего интересного.
— Он холост?
— Женат.
— Значит, разведется, — махнула на меня рукой мама. — Знак был четкий! Все будет хорошо! Я так рада за тебя, Соня!
— МАМА! — взревела я. — Ты вообще слышишь меня хоть иногда? Или только себя?! Очнись и спустись на землю! Он женат! И не разведется ради меня, потому что никто не готов на такое ради брошенки с прицепом! Хватит заниматься моим личным счастьем, помоги мне делом! Хоть раз! Больше всего на свете я хочу танцевать, но вместо того, чтобы помочь с Алей, ты носишься по своим монастырям и видишь, эти чертовы знаки! Но никак, никак не помогаешь мне!
Я даже охрипла от крика. А мама даже на шаг назад от меня отступила.
— Не выражайся так о монастырях, — строго отчитала она меня, а потом откашлялась. — А вообще, могла бы просто попросить о помощи, Соня. Разве я умею читать мысли?
— Нет, но…
— Я и не знала, что тебе нужна помощь. Ты всегда так отлично со всем справлялась, что я только диву давалась, как это тебе удается и две работы совмещать, и воспитанием Али заниматься. Конечно, я с ней посижу. Как часто тебе нужно танцевать?
— Пять вечеров в неделю.
— Что ж… Это действительно много танцев, — отозвалась она, но тут же пошла на попятную: — Но раз они так важны для тебя, я просто перенесу все свои встречи на утро. Никаких проблем, Сонь! Заговоры все равно лучше всего удаются на выходных. Как, говоришь, зовут твоего соседа?
— Нет, мама. НЕ СМЕЙ! Никаких заговоров! Просто ничего с этим не делай.
— Ой, да просто скажи его имя, Соня… — мило улыбнулась мама.
— Андлей! — завопила за дверью спальни Аля.
— Ах, да. Андрей, — тут же кивнула мама с довольной улыбкой.
— Андлей! — снова крикнула Аля.
— Солнышко, мы тебя услышали! Его зовут Андрей, мы поняли.
— АНДРЕЙ ЗВОНИТ, МАМА!!!
— Ты слышала? — ахнула я. — Она произнесла букву Р!
Я распахнула дверь, обняла дочь.
— Аля, Аля, а ну-ка повтори!
— Андрей! — заулыбалась она щербатой улыбкой. — Андрей, мама.
— Ну наконец-то! — вздохнула мама.
— Только не смей говорить, что это тоже твои заговоры помогли ей избавиться от картавости, — сразу предупредила я ее.
Мама только закатила глаза и спросила меня:
— Трубку-то ты возьмешь?
— Что? — я посмотрела на нее. Потом на Алю, которая с улыбкой протянула мне мой собственный телефон.
На экране отсчитывались секунды входящего звонка.
— Я…
Вдруг потеряла дар речи.
А еще, кажется, никогда не произнесла бы при маме и дочери всего, что хотела сказать Андрею. Моя пламенная речь к нему сплошняком состояла из одних только нецензурных слов.
— Просто скажи «Алло», Соня, — нежно отозвалась моя мама. — А мы с Алей пока пойдем играть в куклы! Оставим мамочку спокойно поговорить по телефону, да, солнышко?
Дочь вручила мне телефон с улыбкой и снова четко произнесла:
— Андр-р-р-рей! — а потом ушла за бабушкой.
А я приложила телефон к уху и даже не смогла произнести простого алло непослушными губами, как советовала мама. Только всхлипнула в трубку.
И услышала:
— Соня… Я прямо за дверью твоей квартиры. Откроешь?
***
Я дважды уронила ключи прежде, чем наконец-то открыла замки. Мне бы разъяренной кошкой наброситься на него и расцарапать когтями лицо, или послать прямо с порога, но при виде пластыря поперек опухшего носа, царапин и синяков на его лице я только судорожно и глубоко вздохнула.
Он жив.
Это было первой мыслью. Плевать, что женат. Что врал, использовал, недоговаривал.
Главное, что вообще остался в живых в этой аварии. Ведь мог больше вообще никогда не вернуться.
— Соня…
Я прикрыла глаза, вытянув перед собой руку. Коснулась его груди, оставляя его там, за порогом своей квартиры. Качнула головой.
Живой.
Но все-таки чужой. Не мой.
Разве нужны мне опять эти грабли? Сколько раз я повторяла себе, что больше не буду влюбляться и не стану подпускать мужчину к себе и своей дочери?
— Тебе лучше уйти.
Андрей сделал шаг назад. Не стал настаивать.
— Прости. Соня… Я правда, хотел рассказать прежде, чем…
— Уже не важно.
Из-за слез патчи стали сползать по щекам и, спохватившись, я только сейчас отлепила их. Ну и видок у меня. Снова.
— Послушай, я знаю, как это выглядит со стороны. И могу представить, что тебе рассказал мой отец, но все это не правда. Верь мне. Только мне. Сможешь?
Я только пожала плечами, глядя в пол. Чертовы слезы лились в два ручья.
Андрей втянул носом воздух и вдруг шагнул ближе, обнял, прижал к себе.
— Прости меня. Прости…. Как раз этого я больше всего не хотел, Соня. Не плачь, слышишь? Не надо. Я сейчас спущусь к себе в квартиру, Соня. Соберу вещи. Мы больше не будем жить вместе. Между нами все кончено.
Он приподнял мое заплаканное лицо и стал целовать щеки, глаза, лоб.
— Дай мне второй шанс, Соня. Позволь все исправить.
— Но твой отец…
— Не важно, что он говорил тебе. Я не знал, что он поехал к тебе. Послушай, я хотел все сделать правильно с самого начала, но не вышло, и это моя вина, надо было головой думать. Я обещаю исправиться. Просто позволь быть рядом. Не отталкивай меня. Я обещаю, что разберусь со всеми своими проблемами. И никто никогда не будет вмешивать в это тебя. Просто обещай, что дашь мне второй шанс. Пожалуйста, Соня…
— Я не могу…
— Ты мне нужна. Иначе… Это все не имеет никакого смысла. До тебя меня полностью устраивала моя жизнь. Такая дерьмовая, какая она была. Я просто не видел ничего вокруг. Не замечал. А теперь я больше не могу продолжать прятать голову в песок. Понимаешь, все из-за тебя! Я хочу быть с тобой, хочу чувствовать и жить на полную, а не только работать сутки напролет. Пожалуйста, Соня, прости меня за ложь… И дай мне шанс все исправить.
Я подняла взгляд и встретилась с его синими, блестящими от непролитых слез глазами.
— Соберешь вещи?
— Да.
— И уйдешь?
— Да.
— Ради меня?
— Да. Ты простишь меня?
Я прикусила нижнюю губу, чтобы не начать рыдать в голос. И кивнула.
Потом кивнула еще раз, на случай, если он не заметил первый, и улыбнулась, при этом шмыгнув носом.
Андрей выдохнул, как будто ждал все это время моего решения на задержке дыхания. Улыбнулся, запрокидывая голову. Проморгался и снова посмотрел на меня.
— Спасибо, — наклонился и поцеловал меня в лоб, все еще крепко прижимая к себе.