Жасмин Майер - Её невыносимый лжец

У меня земля ушла из-под ног. А ведь для моей дочери все просто как дважды два — пилотом розового самолета может быть только ее отец. Тот самый, который возник в ее воображении еще несколько лет назад, благодаря случайной фразе моей матери. Тот, которого она рисовала и отстаивала его честь перед детьми в садике.

Настоящий.

В форме и только сошедший с трапа самолета.

Который теперь стоит перед ней на одном колене и даже не моргает после ее неожиданных слов.

— Аля… — встряла я, желая спасти Андрея от такого поворота.

Но вдруг услышала:

— А хочешь, буду твоим папой?

— Да! Очень хочу!

Аля бросилась к нему на шею, чуть не опрокинув на пол. Оба засмеялись. Он не ответил, что именно он ее папа, он спросил, хочет ли она этого. Идеальная формулировка. Ему стоило стать юристом.

— Идем, Аль, — поднялся на ноги Андрей, — спасем аэропорт от затопления! А еще напоим твою маму кофе, потому что, кажется, она перенервничала во время полета.

Он поцеловал меня и притянул к себе. А я поняла, что просто стояла и плакала все это время.

Какая же я стала плакса.

— Не волнуйся, — Андрей сжал мою руку перед тем, как выйти из машины.

Я посмотрела на старинный особняк, на пороге которого стоял высокий мужчина. Ростом он был немногим выше Андрея и говорил на безупречном британском английском, но манерным лордом при этом не выглядел — волосы взъерошены, на щеках темнеет щетина, в руках большая чашка с кофе. Хотя было прохладно, Джек Картер вышел на порог дома только в темной футболке с короткими рукавами и джинсах. Всю его правую руку покрывали татуировки.

От Андрея я знала, что Картер не работал на международные авиакомпании, так что, наверное, мог не париться из-за безупречного внешнего вида, которого должны были поддерживаться пилоты.

Я все еще сидела в машине, хотя Аля уже выпрыгнула во двор. Джек Картер протянул ей руку и улыбнулся, здороваясь, как с самой настоящей леди. Он что-то сказал, и Андрей перевел Але, что здесь двое детей, но она будет старшей и Джек надеется, что скучно не будет. Удивленным он при этом не был. Ни на миг. Ну может, это она и есть — хваленная британская сдержанность. Андрей приехал не с женой и даже чужим ребенком, а Картер и бровью не повел.

Андрей обернулся ко мне, и я поняла, что отсиживаться в машине больше нельзя. Даже чемоданы уже выгрузили. Подхватив сумочку, я крепче, чем следовало, сжала предложенную руку Андрея.

Джек Картер галантно пожал мою руку, здороваясь точно так же, как с моей дочерью. Я взяла Алю за другую руку и вот так мы и вошли в дом.

Я никогда не была в таких особняках, в которых даже половицы дышали историей. Даже Аля притихла в этих стенах, увешанных портретами каких-то леди и мистеров. Справа оказался большой холл с елкой и камином, почти как на картинке.

Хотя тут все было как на картинке.

Стало еще страшнее. Сестра Андрея жила таком изысканном и старинном доме, что мне моментально представилась чопорная, манерная девица, которая будет улыбаться с холодным британским равнодушием, говорить, что счастлива знакомству, а сама будет тихо меня ненавидеть.

Картер расспрашивал Андрея на английском о каких-то нюансах пилотирования, вроде, воздушных ям над Ла-Маншем. Андрей пытался перевести для меня их разговор, но я сказала, что все в порядке, говорите дальше. Даже на русском это был не самый захватывающий разговор, да и мои нервы мешали сосредоточиться на чем бы ни было.

Я подошла к Але, которая замерла перед самой шикарной елкой, которую только видела в своей жизни.

Наши елочки дома были маленькими, обычно. С нее ростом. У нас никогда не было такой пушистой сосны до потолка. Еще и потому что в нашу квартиру она бы просто не влезла, да и не некому было тащить ее. С меня и так семь потов сходило, когда я те маленькие елочки сама выносила на помойку.

Фонарики, шарики, бантики — все блестело, как в самом невероятном сне. И я смотрела на эту красоту: тяжелые портьеры, мягкие диваны с десятком подушек, приглушенный свет и тяжелый портал камина из настоящего камня и думала, ну не могут в таком доме и с такой елкой жить плохие люди.

— Как красиво, мамочка… — выдохнула Аля.

И тогда сзади раздались чьи-то тихие шаги.

Разговор мужчин прервался. Мое сердце сделало кульбит, и я медленно обернулась.

— Ты все-таки приехал, — выдохнула Лена Романова, а вернее Элен Картер.

Она смотрела только на брата и улыбалась. При этом она держала за руку сына, а в кенгуру у нее на груди темнела макушка дочери.

Говорят, достаточно взглянуть на человека, чтобы понять — станете вы друзьями или нет.

При виде темных кругов под глазами, кое-как второпях собранного на макушке хвоста, совершенно обычных спортивных штанов, какие были у меня в ту пору, когда я только родила и кормила грудью, обычной футболки и вязаных носок с рождественским орнаментом, в ту же секунду я влюбилась в сестру Андрея. Полностью и безоговорочно.

— Он рассказал тебе, — произнес Андрей на русском.

Лена стрельнула блестящими глазами в мужа, пожала плечами и очень четко выговорила на русском, по-прежнему сводя взгляда с Джека:

— Он очень быстро раскололся после того, что я с ним сделала.

— Боже! — всплеснул руками Андрей. — И ты туда же. Не хочу ничего знать о вашей личной жизни!

Лена рассмеялась и перевела свой лучистый взгляд на меня.

— Привет. Я Лена, младшая сестра этого непутевого, а ты?

— Соня. А это моя дочь Аля.

— А Андрей мой папа! — громко возвестила Аля.

Взгляд Лены тут же заметался между малышкой и Андреем в поисках сходства, а потом остановился на мне — и я легко качнула головой.

Она снова улыбнулась.

— Иди к папе, Джеймс, — она подтолкнула сына к Джеку. — Джеймс твой двоюродный брат, Аля. Он немного младше тебя, но очень любит играть с самолетами.

— Я тоже! — ответила Аля, показывая Лене щенка.

— Класс, — просияла она. — Посидите с детьми, пока мы посекретничаем? — обратилась она к Андрею на русском.

Джек кашлянул, выразительно глядя на жену. Его задевает то, что она говорит при нем на русском или что-то другое?

— Пойдем со мной наверх, Сонь, — обратилась она ко мне, по-прежнему на русском. — Мне надо кормить Скай.

— СКАЙ? Вы назвали дочь Скай?! Моего щенка тоже зовут Скай.

— Класс, — повторила Лена и снова заговорила на русском, глядя на мужа: — Вот почему я буду звать ее Светой.

Джек Картер проследил за женой потемневшим взглядом, пока она поднималась по ступеням. Боже, им вдвоем точно никогда не скучно.

— Справишься? Могу забрать Алю с собой, — шепнула я Андрею.

— А ты? Больше не боишься? — он поцеловал меня в лоб и подтолкнул к лестнице. — Иди, мы справимся.

Я побежала к лестнице, поднялась, рассматривая семейные фотографии на стене. Если бы у меня был дом с такой лестницей, я бы обязательно развесила так же и наши счастливые снимки.

Да даже будь у нас своя квартира…

На втором этаже оказалась распахнутой только одна дверь, и я вошла туда. Это оказалась детская.

Лена ворковала над малышкой на пеленальном столике, меняя памперс.

— Два дня ждали, и надо же было обязательно сделать это при гостях, — рассмеялась она. — Да, солнышко?

Она подхватила переодетую малышку и уложила в кроватку. И посмотрела на меня и серьезно сказала:

— Ты совсем непохожа на нее.

Я сразу поняла, о ком она. О бывшей жене Андрея.

Я не знала, как выглядела Вероника, но догадывалась, какой должна была быть жена капитана Романова.

— Ты не удивилась тому, что я прилетела вместо нее. Почему?

Лена вздохнула.

— Посмотри на меня. Растянутая майка с подозрительными пятнами, на голове вечный хвост. С трудом справлюсь с Джеймсом, а все свободное время кормлю грудью Скай. Молоко едва идет, и она плохо набирает в весе… В общем, когда Джек сказал, что Андрей все-таки приедет, я запаниковала. Я неровня Веронике. И никогда не была. Она всегда была как принцесса с открытки — блестящие волосы, узкая талия, высокие каблуки. Я же едва держусь на каблуках и чуть что падаю. А как у тебя с каблуками?