Я не могу больше ждать. Я трахаю её рот так, как намерен трахать её киску, и, безусловно, не так, как будто она принцесса.

Я знаю это по тому, как она стонет от одобрения, одной рукой лаская мои яйца, принимая меня всё глубже и глубже. Алекс не хочет, чтобы я относился к ней, как к принцессе.

Ей нравится именно так.

В комнате отдыха, я издаю длинный стон, не заботясь о том, что кто-нибудь из персонала в любой из соседних комнат мог меня услышать. Образ широко раскрытых глаз Александры, смотрящих на меня, её рубинового цвета губы, обёрнутые вокруг моего члена, толкает меня через край, и я сильно кончаю. Как только закончу, я буду дышать так, словно пробежал чёртов марафон.

Я никогда так не возбуждался от мысли о женщине, которую только что встретил. Она забралась мне под кожу, а это опасно для этой работы, если у меня всё ещё будет завтра эта работа.

Мне нужно взять под контроль свои желания.

5

Александра

– Я уже решил, Александра. Не хочу и слова слышать об этом.

Мой отец строго смотрит на меня, его голос твёрд. Он пребывает в таком настроении, что спорить с ним абсолютно бесполезно, но я всё равно протестую. Сама мысль, что телохранитель может указывать мне, что делать и куда идти, безумна. Я взрослая женщина.

– Это просто глупость какая-то, – спорю я. – Мне двадцать один. Я не ребёнок, отец.

– Тогда перестань вести себя так, – говорит он, его голос разносится по комнате. Тот факт, что он кричит – застаёт меня врасплох; мой отец почти никогда не повышает голос. Даже, когда мы были детьми, и Альби, и я, казалось, попадали в неприятности каждый час, но он оставался относительно спокойным.

Это всё её вина, новой подружки. Простите – новой невесты. Он вернулся после выходных с ней и вывалил новость о помолвке вчера на нас с Альби, словно это была хорошая новость. Сегодня отец внезапно стал участвующим родителем, пытаясь обеспечить соблюдение правил и границ, как будто я вновь была подростком.

– Перестань пытаться произвести впечатление на свою невесту.

Я практически выплёвываю слово, находясь совершенно не в восторге из-за повторной женитьбы отца, несмотря на то, что он явно ожидает, что мы с Альби думаем, будто вся эта история вообще пустяковое дело.

– Достаточно, Александра, – резко говорит он, но я, кажется, не могу просто остановиться. Я погружаюсь с головой, несмотря на то, что знаю – это никуда меня не приведёт. Только усугубит ситуацию.

– Я – взрослый человек, и пойду туда, куда захочу, и сделаю то, что захочу, отец, – спорю я, мои слова вылетают всё быстрее и быстрее, потоком разочарования. – Мои телохранители не имеют права вытаскивать меня из клуба…

– Я сказал, хватит, Александра! – кричит мой отец. Затем он резко останавливается, прочищая горло, когда София открывает дверь.

Я не могла ненавидеть её больше, чем сейчас. Вместо того чтобы быть недовольным тем, что его прервали, мой отец выглядит радостным. София стоит прямо в дверном проёме, руки на талии. Король слишком занят, глядя на неё, как влюблённый школьник, чтобы обратить внимание на то, что женщина даже не скрывает тот факт, что смотрит на меня с отвращением. Её нос морщится, как будто она учуяла что-то дурно пахнущее.

Я внезапно начинаю стесняться своего наряда – рваные джинсы, футболка и армейские ботинки. И что? В одно мгновение ощущаю себя неуклюжим ребёнком, которого следует отругать, и тот факт, что я чувствую это – раздражает меня.

Глядя на Софию, решаюсь сказать пару чёртовых слов по поводу своей одежды и, надеясь, что мои мысли и так кристально понятно, без необходимости произносить:

Очевидно, что мы обе недовольны всей это договорённостью, леди. Я не хочу, чтобы ты была моей новой мачехой, так же сильно, как ты не хочешь, чтобы я была твоей дочерью.

– Мы с твоим отцом только что обсуждали, что нам необходимо быть осторожными со СМИ, Александра, – начинает она.

Я ощетиниваюсь, когда она использует моё полное имя. Ей определённо не позволено называть меня Александрой; только мои родители называют меня так.

– Не называй меня так.

– Александра, – рычит мой отец.

Я слишком зла, чтобы рационально обсуждать всё это. У меня перехватывает дыхание, и кружится голова. Не могу поверить, что отец привлёк её к частному обсуждению моей жизни – или что у неё хватает наглости начать читать мне лекции о СМИ. Она – никто из Америки, которой не приходилось иметь дело с тем, что вся её жизнь была на глазах общественности.

– Проведи двадцать лет в центре внимания, – рекомендую я. – Тогда и говори со мной о том, чтобы быть осторожной со СМИ.

– Телохранитель остаётся, Александра, – резко заявляет отец. – Он остаётся. И твоя охрана имеет последнее слово в том, безопасно ли место, куда ты отправляешься, или нет.

– Так мои телохранители – мои новые няньки?! – спрашиваю я, смотря туда-сюда между ними в неверии.

– Не думай о них, как о своих няньках, – предлагает София. – Думай о них, как о своих персональных восстановителях имиджа.

Мои персональные восстановители имиджа.

Я, моргая, смотрю на своего отца. Думаю, мне нужно поднять челюсть с пола.

– Теперь ты говоришь, что мой имидж нуждается в восстановлении? – спрашиваю я. – Всё было достаточно хорошо на протяжении двадцати одного года, но теперь, когда София Кенсингтон заявила, что это нуждается в изменениях, мне внезапно понадобились няньки?

Лицо моего отца покраснело.

– Я не говорю, что ты недостаточно хороша…

София улыбается, но улыбка не касается глаз, заставляя выражение её лица казаться ещё более фальшивым.

– Конечно, мы это не имели в виду, Александра, – говорит она, снова используя моё полное имя. Это определённо сделано намеренно. – Когда мы объявим о свадьбе, не хотелось бы, чтобы королевская семья подвергалась негативной критике.

– О свадьбе?! – спрашиваю я, мой желудок скручивает. Отец только сообщил о намерении жениться на этой женщине; теперь мы вдруг переходим к публичному объявлению о свадьбе?!

У меня перехватило дыхание, и комната поплыла. Мне нужно выбраться отсюда. Меньше всего на свете я хочу, чтобы они видели, как я плачу. Последний раз я плакала на похоронах мамы, а сейчас я точно на грани, чтобы разрыдаться. Сжимаю руки в кулаки и тяжело сглатываю, пытаясь подавить дискомфорт, растущий в груди, который угрожает полностью сокрушить меня.

– Ты должна пересмотреть своё публичное поведение, – продолжает мой отец, не обращая внимания на то, как я расстроена.

– А если я этого не сделаю? – задыхаясь, произношу я, еле сдерживаясь. У меня такое чувство, что моё горло сдавливает, но не из-за того, что мне говорят, как себя вести. Нет. Это потому что слова произнесла женщина, которая внезапно появилась в моей жизни из ниоткуда, и пытающаяся вести себя, как моя мать.

Как будто кто-то может заменить её.

Мой отец делает паузу, снова глядя на Софию, и тогда я понимаю, что они уже говорили обо всём этом. Они обсуждали, как лучше поступить со мной, как бы поступили он и моя мама, если бы она была всё ещё жива.

Я не могу дышать. Комната наклоняется в сторону, голова кружится, и прежде чем упасть в обморок, я разворачиваюсь, выбегая через дверь. Новый телохранитель стоит в коридоре и пристально смотрит на меня. Он такой же неэмоциональный, как и один из охранников Букингемского дворца, и я ненавижу его за это.

В любой другой день, я бы тоже была такой, и ничто бы меня не тронуло.

В любой другой день, кроме этого.

У меня даже нет минутки, чтобы злиться на парня так, как я должна, из-за имеющейся в его руках власти надо мной. Потому что все остальные чувства затмеваются тем, как я отношусь к своему отцу и его будущей невесте.

Поэтому я мчусь сломя голову мимо Макса, не в силах перевести дыхание, направляясь в свою комнату.

– Дерьмо, Алекс. Что происходит? – Альби ловит меня, его руки на моих руках, когда я бегу прямиком на него, заворачивая за угол к своей комнате, но я отталкиваю брата, закрывая дверь за собой.

Я не хочу видеть его или кого-нибудь ещё. Не сейчас.

6

 

Макс

– Что происходит? – спрашивает принц Альберт низким голосом. – Я давно не видел Алекс такой расстроенной.