– не угадала.
Я вжимаю ладони в лицо и сижу так с закрытыми глазами.
«Надо сосредоточиться, разложить все по частям, ты же можешь, – уговариваю я себя. – Как здание. Ты же делала сложные проекты, ты умеешь, вот и сейчас собери по кусочкам и все сойдется. Итак, с чего начать? У меня два отправных пункта тот, кто прислал пакет, знает, что я здесь, и знает мою историю. Предположим, это маньяк, сумасшедший, он идет в магазин, находит книги об и гальянском актере и французском гонщике и посылает их мне. А теперь прячется неподалеку в кустах и наблюдает за мной в подзорную трубу.
Допустим, что не наблюдает, – говорю я себе, вновь начиная чувствовать парализующий страх. – А мне надо избавиться от страха, он лишний, он отвлекает. Итак, то, что я здесь, известно людям, у которых я снимаю этот дом, но они не знакомы со мной и тем более не в курсе моей истории. Так что это не подходит. Кто еще знает, что я здесь? – повторяю я вопрос. – Врачи в санатории. Они не знают, что я именно здесь, по этому адресу, но я говорила, что уезжаю в Мэйн, так что в принципе разыскать не сложно. К тому же в санатории известна моя история, без подробностей, конечно, но известна и про Дино, и про Рене. Единственный вопрос, кто мог так глупо, жестоко пошутить, и зачем?
С другой стороны, – говорю себе я, – никаких логических ответов искать не надо, когда речь идет о психиатрическом санатории. Эти психиатры сами не вполне нормальны, во всяком случае, для такой шутки безумия у них хватит».
Я перебираю в голове всех врачей санатория. Был там один, лет под пятьдесят, странный такой, он смотрел мне прямо в глаза пристальным немигающим взглядом, и каждый раз заговаривал. Как будто ему от меня что-то надо. Да, да, один раз он спросил меня, куда я собираюсь после завершения курса лечения, и я упомянула про Мэйн. Он еще попросил позвонить, когда я вернусь.
Я чувствую, как камень, да что там камень, глыба, гора, соскользнув, рухнула с меня и разбилась где-то у основания. Я пережила камнепад, говорю я себе улыбаясь. Видишь, как все просто, если все по порядку, не спеша Так и следует впредь. Ну вот, а теперь пора гулять. Я потягиваюсь и снова беру с руки эти две, теперь уже безопасные, потерявшие загадочность, книги Как-нибудь я их прочитаю, думаю я примирительно, та, про актера, кажется, интересно написана, а про вторую я так и не успела понять. Они обе неплохо изданы, я смотрю, кто издатель. Известные, маститые редакции, одна книга выпущена шесть лет назад, другая – четыре года до первой. На ней даже есть посвящение, я читаю: «Посвящается М.Д.». Что-то знакомое, думаю я, открываю вторую книгу и перелистываю первые титульные листы. А потом вскакиваю, я слышу, как падает набок качалка, и бегу в дом, я сама еще не знаю зачем, и только на кухне понимаю, за конвертом, на нем тоже М.Д. На конверте и на обеих книжках одинаковые инициалы «М.Д.»! «Я могла ошибиться», – твержу я себе и снова бегу на веранду, а потом сличаю, долго, тщательно, как будто недостаточно всего одного взгляда. Нет, я не ошиблась, обе книги посвящены М.Д., конверт тоже адресован М.Д. Значит, все мои рассуждения про этого врача теряют смысл.
Я опять думаю о ком-то сидящем в кустах, я почти чувствую на себе чужой взгляд. Глупости, говорю я, тебе все кажется. Но ничего не могу поделать, мне снова страшно. Все же я заставляю себя поднять опрокинутое кресло и демонстративно неспешно войти в дом. «Я челнок, дом-веранда», – проскальзывает в голове идиотская фраза. Я запираю все двери, потом окна.
А если он уже внутри? Он мог проскользнуть, когда я сидела на веранде, и сейчас притаился где-нибудь в подвале. От одной мысли у меня сбивается дыхание, я наливаю из крана воды и пью. Чушь, глупость, так нельзя Мне надо прожить в этом доме, как минимум, одну ночь, а может быть, и две, прежде чем приедет Джон и привезет продукты, только тогда я смогу уехать. И я не могу постоянно находиться в параноидальном страхе. Глупости, кому я нужна?
Все же надо осмотреть дом, и я иду в коридор, беру топор и, держа его двумя руками, спускаюсь в подвал. Я знаю, это глупо, если бы я видела себя со стороны, я бы расхохоталась. Но я не вижу, говорю я себе, а так мне спокойнее. Ну, конечно, никого нет, я смотрю во всех углах. Полное идиотство. Я опускаю топор и поднимаюсь в комнату.
Тем не менее лучше не выходить из дома и побыстрее уехать. В любом случае я уже выздоровела, и мне пора уезжать. Я опять проверяю засовы, я так и хожу по дому с топором, нет, все в порядке, все закрыто. Теперь я могу присесть. Итак?
Итак, ситуация значительно хуже, чем я предполагала вначале. Один и тот же человек написал обе книги. Он в курсе моей истории и знает, что я нахожусь здесь, в этом доме. Как такое возможно? Я не понимаю. Потому что если это не совпадение, а это не может быть совпадением, то тогда кто-то описал мою жизнь и сделал это достаточно точно. Но это нереально, мистика, и потому пугает.
Надо взять себя в руки, наверняка все можно объяснить, если не спешить и успокоиться, главное, успокоиться. Хорошо бы выпить кофе. Точно, я хочу крепкого кофе, очень крепкого. У меня есть пачка молотого кофе, и я варю его в чугунной кофеварке, я ее тоже привезла с собой. Уже один запах отрезвляет меня, он щекочет ноздри, буравит мозг, очищая, обостряя его. Я делаю маленький глоток и вздрагиваю от резкости вкуса, во мне зарождается рывок, как будто я сгруппировалась и напряглась.
«Давай все сначала, говорю я себе, у меня три отправные точки. Первое, и главное, – этот человек пишет книги, второе – он знает про Дино, Рене и, возможно, про Стива. И третье – знает, где я нахожусь».
Я сразу понимаю, что третье – это просто. Не так уж сложно определить, где я нахожусь, для человека, который следил за мной годами. Стоп, говорю я, то, что ты сейчас невзначай сказала – очень важно. В том то и дело, что он наблюдал за мной с самого начала, задолго до моего отъезда в Италию. И он выбирает меня, я не знаю причину, но он почему-то выбирает меня и начинает следить. Итак, кто из моих старых знакомых писал книги?
Нет, среди моих друзей писателей не была Постой, помнишь, как-то Стиву позвонил его старый приятель, который хотел к нам приехать погостить, но Стив отказал. Точно, Стив тогда был непривычно напряжен во время разговора, я еще обратила внимание, а когда стала расспрашивать, он неохотно рассказал, что это его университетский товарищ. И еще Стив сказал, что его товарищ пишет книги. Так, похоже, писателя я нашла.
Хорошо, допустим, что этот писатель – старый знакомый Стива, и он на Стива за что-то в обиде, поэтому Стив отказывает ему во встрече и нервничает во время телефонного разговора. Тогда писатель выбирает меня и начинает за мной следить. Он выясняет, что я еду в Италию и что мы со Стивом расстанемся. А потом узнает о моем переезде во Францию. Хорошо, это не сложно, это возможно.
Я делаю еще глоток, мне кажется, что кофе – это живительный эликсир, который поможет мне все понять. Нет, не кажется, по спине пробегают мурашки. Сценарий, вспоминаю я, сценарий, который розыскал Джонни и по которому Альфред собирался снимать фильм. И этот загадочный автор сценария, которого никто не видел и имя которого осталось неизвестно. Для чего такая таинственность? А сценарий, кстати, был про итальянского актера. Почему я его не прочитала? Вполне возможно, что сегодняшняя книга и тот сценарий – одно и то же. Итак, предположим, что человек, следящий за мной, знает, что я в Италии, и пишет книгу про актера, а Джонни добывает сценарий по этой книге. А потом автор книги отказывается от фильма. Почему он отказыается? Не знаю! Я делаю еще глоток. А потом я уезжаю во Францию. О, Боже, там тоже писатель, человек по прозвищу Писатель, главный во всей гоночной мафии. Помнишь, Андре сказал, что Писатель замышляет что-то против Рене.
Но может ли человек, пишущий книги, быть связан с мафией? Почему бы нет? К тому же, чтобы писать об автогонках, надо в них разбираться. Значит, автор книги разбирался, как и тот, кого звали Писателем. Кстати, почему его так звали? Не потому ли, что он писал книги.
Я либо все больше запутываюсь, либо, наоборот, слишком быстро распутываю. Так или иначе, мне становится все страшнее и страшнее. И если то, что мне сейчас показалось, подтвердится, сейчас, через минуту, когда я все повторю заново, медленно, разборчиво, по отдельным словам, если это подтвердится, тогда мне действительно должно быть смертельно страшно.