В ответ его собеседник только хмыкнул. Мастер Хэмфри секачом разделывал свиную тушу, натренированными движениями разрубая ее вдоль хребта.
— Госпожа велела отвести ее к вам.
Повар замер, держа секач на весу, и бросил взгляд из-под седеющих бровей.
— И что, позвольте спросить, мне с ней делать?
— Накормите. Дайте ей постель. Оденьте и приставьте к работе.
— Ха-ха! Да вы только посмотрите вокруг, Джос! Что видите?
Я тоже осмотрелась. На поварне кипела работа: повсюду сновали поварята, мальчики с поварешками, мальчики с горшками, мойщики бутылей — и каждый трудился, будто его черти подгоняли. От печей и открытых очагов шел нестерпимый жар. Я уже почувствовала, как пот струится у меня по спине, как взмокли волосы под капюшоном.
— А что? — проворчал сэр Джослин. Мне показалось, ему не понравилось, как непочтительно обратился к нему повар.
— Я не держу здесь девочек, Джос! Понимаете? У них силенок не хватает. Да, они могут корову подоить, блюда на стол подать… Но — здесь — их — нет. — Каждое слово повар подчеркнул взмахом своего секача.
— Ну, как знаете. Принцесса Изабелла распорядилась. Она сказала: определить на кухню!
— А, раз госпожа сказала!.. — снова хмыкнул повар.
— Вот именно!
И сэр Джослин поспешно оставил меня среди кипящего ада поварен Хейверинга. Что там делали, я понимала: чистили, мыли, рубили на части, нарезали, помешивали, — но все, к чему я привыкла, было лишь бледной тенью того, что происходило здесь. От шума чуть не лопались барабанные перепонки. Впрочем, было весело. Повсюду крики и смех, шутки и прибаутки, громкие распоряжения, неизменно сопровождаемые жалобами и руганью. Было похоже, что поварята не слишком-то почтительны, но приказания повара исполнялись мигом. Это говорило о том, что у него тяжелая рука, готовая проучить того, кто перейдет границы дозволенного. И еда… Ее было столько! При виде такого изобилия у меня громко заурчало в животе. А уж запахи, исходившие от жарившегося мяса, от сочных ребрышек…
— Да не стой же как полено!
Повар, с громким стуком отбросивший свой секач, удостоил меня лишь мимолетным взглядом, зато поварята разглядывали вовсю, с наглыми усмешками и недвусмысленными жестами. Я не слишком хорошо была знакома с такой жестикуляцией (разве что на рынке видела иногда, как подобными жестами обмениваются блудница и ее недовольный клиент), но особо напрягать воображение и не требовалось. Щеки у меня запылали, и отнюдь не от жара печей.
— Садись. — Мастер Хэмфри положил мне на плечо свою громадную лапищу, и я опустилась за главный стол, рядом со свиной тушей. Передо мной поставили миску густой каши с тушеным мясом, всунули в руку ложку, кто-то пустил по столу в мою сторону ломоть черствой сдобной булки.
— Давай, ешь, да поживее. Работы еще много.
Я стала жевать без передышки, не предаваясь размышлениям о грехе чревоугодия. Выпила переданную мне чашу эля. Я даже не представляла, насколько сильно я проголодалась.
— Надевай!
Мастер Хэмфри, держа в руке лист с круглыми лепешками, которые должны были отправиться в одну из двух печей, другой рукой протянул мне большущий холщовый передник, весь в пятнах. Сшит он был на того, кто куда выше ростом и полнее, чем я. Я повязала его вокруг талии, чтобы не запутаться при ходьбе, и уже почти справилась с завязками, ругая под нос Изабеллу, когда повар вернулся.
— Ну-ка, дай на тебя посмотреть! — Я встала ровно. — Как, ты говоришь, тебя зовут?
— Алиса.
— Алиса! Так вот, Алиса, незачем тебе глядеть в пол все время, не то живо окажешься на спине, — ворчливо наставлял он меня. — Маловата ты.
— Ничего, она уже достаточно большая. По крайней мере для того, о чем я думаю! — сказал один поваренок, рослый парень с похожими на паклю волосами. Раздался взрыв грубого хохота.
— Прикуси язык, Сим. И рукам воли не давай, не то… — Мастер Хэмфри схватил свой секач и взмахнул им. — Не обращай на них внимания, девушка. — Он взял меня за руки, повернул их ладонями вверх. — Хм. И что ты умеешь делать?
Ну, так я ему расскажу все без утайки. До сих пор меня толкали и швыряли туда-сюда, как то полено, с которым повар меня сравнил, но если уж мне уготована такая будущность, я не желаю быть бессловесной тварью. С синьорой Дамиатой я вынуждена была сдерживаться, ибо в противном случае меня ожидало суровое наказание. Здесь же я должна постоять за себя и добиться хоть какого-то уважения.
— Я могу делать вот это, мастер Хэмфри. И вот это. — Я показала пальцем на тех, кто отмывал и скреб мясо в тазу с водой. — Могу делать это. — Палец уткнулся в мальчика, который подбрасывал поленья в огонь.
— Это всякий дурак сумеет! — Повар примерился отвесить подзатыльник мальчишке с поленьями, который усмехнулся его словам. — Значит, ничего ты не умеешь!
— Я умею печь хлеб. Могу вот им свернуть шею. — В плетеной корзине у очага кудахтали ни о чем не подозревающие куры. — Могу делать вот это. — Указала на мужчину постарше, который потрошил рыбу, складывая внутренности в тазик. — Могу сделать микстуру от кашля. А еще могу…
— Ой-ой-ой! Какое приобретение для моей поварни. — Мастер Хэмфри схватился за пояс и насмешливо поклонился мне. Он не поверил и половине сказанного.
— Я могу сделать опись всех ваших запасов. — Я не собиралась молчать, пока мне прямо не велят. — Могу вести ваши счета и учетные книги. — Если уж мне суждено трудиться здесь, я должна отвоевать себе достойное положение. До лучших времен.
— Вот чудеса, клянусь Пресвятой Девой! — Он насмехался надо мной все более откровенно. — Что же такая госпожа, наделенная многими талантами, делает у меня на поварне? — Смех его тоже стал заметно громче. — Ну, давай начнем вот с чего.
Меня приставили к работе — выгребать из печей горячую золу и отчищать покрытые жиром противни. Никакой разницы с аббатством и домом Перрерсов.
Все-таки разница была, и я ее скоро оценила. Здесь била ключом жизнь, а не влачилось жалкое существование, основанное на вечном молчании и безмолвном повиновении. Здесь ты не чувствовал себя похороненным заживо. Не могу сказать, что я была в восторге от своей работы — тяжелый труд, без передышек, под надзором щедрого на кары мастера Хэмфри и самого сэра Джослина, — но они не проявляли постоянного недовольства, и не свистели в их руках прутья, чуть нарушишь строгий устав святого Бенедикта. И не приходилось ловить на себе язвительные взгляды Дамиаты. Каждому на поварне было что сказать обо всяком событии или слухе, доходившем до владений мастера Хэмфри. Не сомневаюсь: разделывая павлина, повар мог обсуждать дела королевства не хуже всякого знатного лорда. Здесь я оказалась в ином, чем прежде, мире. Теперь у меня была своя соломенная циновка в тесной каморке на чердаке — я делила ее еще с двумя девушками. Они на сыроварне процеживали молоко и готовили большие круглые головки сыра. Дали мне и одеяло, новую сорочку и юбку — на мой взгляд, совершенно новые — такой длины, что можно было укрыться ими с головой, да еще пару грубых башмаков.
Было ли мне лучше здесь, чем мирской сестрой в монастыре Святой Марии? Клянусь Пресвятой Девой, лучше!
Во время работы я прислушивалась к разговорам. Сплетням? Поварята сплетничали с утра до ночи, перемывая косточки всей королевской фамилии, и я старалась не пропустить ни слова. Королева болела, король оберегал страну. Давно минули дни той громкой славы, которую он снискал, разгромив при Креси[20] чертовых французишек, но он по-прежнему вызывал всеобщее восхищение. А вот Изабелла! Эта дамочка отвергала одного за другим всех достойных принцев, которых прочили ей в мужья. Королю бы взять да и выпороть ее кнутом! Когда же речь вдруг заходила о графине Кентской, уши мои ловили каждый звук. Она вышла замуж за принца и в один прекрасный день станет нашей королевой[21]. Так вот, о ней говорили, что она ничем не лучше блудницы, да и о приличных манерах склонна забывать, когда ей это выгодно. Слава Богу, она сейчас находилась в Аквитании вместе со своим многострадальным супругом. Сплетники, не замечая моего повышенного интереса, продолжали обмениваться подробностями всевозможных событий… В Гаскони и в Аквитании, наших владениях по ту сторону Ла-Манша, бушевали мятежи. Ирландия бурлила, словно котелок в печи. Да, а здания, которые строит этот кудесник Уикхем! В Вестминстере уже провели трубы с водой на кухни: стоит повернуть кран, и вода льется прямо в железный таз! Дай Бог, чтобы и в Хейверинге поскорее сделали такие же.