– Юр…

– Что? – Он нахмурился и засунул пачку обратно в карман.

– У тебя глаза зеленые, ты знаешь?

Юра Пересветов вздохнул.

– Послушай, Жанна Геннадьевна, ты чего ко мне пристала? – устало спросил он. – Тебе Руслана с Яшкой мало?


– Ты о чем? – строго спросила Жанна.

– О том, что таким женщинам, как ты, такие мужчины, как я, неинтересны. Не стоит на меня тратить время.

– Что-то я тебя не понимаю. – Жанна села прямо на его стол, положила ногу на ногу. – За кого ты меня принимаешь, Пересветов?

Щеки у него слегка порозовели.

– За очень красивую, эффектную женщину. Красивую настолько… – выделил он голосом, – …настолько, что о такой даже думать нельзя.

– Уж думать-то всегда обо всем можно! – возмутилась она. – Я вот знаешь что о тебе сейчас подумала?

Он улыбнулся краешком губ.

– Что?

– Что ты очень хороший человек. – Она положила поверх его руки, лежавшей на «мышке», свою ладонь. Юра Пересветов оцепенел. – И еще у тебя глаза зеленого цвета. Как крыжовник!

– Жанна… – едва слышно пробормотал он. – Жанна, ты…

Но продолжить он не успел – в этот момент в комнату заглянула Нина. Увидела Жанну на столе возле Юры – сжала губы. «Правда, похожа на сову… – неожиданно мелькнуло у Жанны в голове. – И взгляд тяжелый. Она что, ревнует? Юру? Ко мне?..»

– Юра, можно тебя на минутку? – ровным голосом спросила Нина.

– Да…

И Юра Пересветов вышел, даже не оглянувшись на Жанну.


Жанна лежала на диване, положив мокрое полотенце на лоб. Голова невыносимо болела.

Всему виной был Хэллоуин – они с Сидоровым и Айхенбаумом все-таки отправились в ночной клуб. Ничего особенного – обычная костюмированная пьянка с танцами и глупыми розыгрышами… Не страшно и даже не смешно.

«Господи, мне тридцать два года, а я веду себя точно студентка-первокурсница, впервые вырвавшаяся из-под маминой опеки! – Жанна мучилась угрызениями совести. – И эти два дурака тоже… Ну надо было им мешать водку с пивом! И пиво-то в этом клубе было дрянное…»

В это время в дверь позвонили.

Жанна с трудом поднялась, проклиная незваных гостей. Потом вдруг вспомнила – Селена Леонардовна обещала прислать своего двоюродного брата, любителя книг.

За дверью стоял мужчина очень неприятной наружности – по крайней мере такое было у Жанны первое впечатление.

– Василий Кириллович, – представился он. – Добрый день… Я что, не вовремя?

– Да нет, заходите… – уныло произнесла Жанна.

– Селена сказала, что вы хотите продать…

– Я могу и так отдать, – перебила Жанна Василия Кирилловича. – Вот сюда, пожалуйста… Выбрасывать жалко, оставлять тоже нет смысла. Тут много классики, между прочим…

Василий Кириллович остановился посреди комнаты, слегка ошеломленный. Разобранная постель, разлетевшаяся по углам одежда, коробки…

– Только что переехали?

– Да, практически… – Жанна бросила взгляд в зеркало – бледное лицо, под глазами синяки (забыла вчера смыть тушь с ресниц), спутавшиеся волосы… – Берите все, что считаете нужным. Это от моей бабушки осталось.

Она села в кресло.

Василий Кириллович принялся разбирать стопки книг. Был он среднего роста, плотный, какой-то белесый – светлые волосы, светлые брови с ресницами, щеточка светлых усов. Одет очень прилично (уж в чем в чем, а в одежде Жанна разбиралась!), но тем резче был контраст между откровенной – а-ля рюс, лапотной какой-то – внешностью и безупречным итальянским костюмом.

– А разве вы книг не любите? – спросил он.

– Я их все давно прочитала.

Василий Кириллович посмотрел на Жанну дико. Глаза у него тоже были светлыми, белесыми…

– Но Толстой, Достоевский… – нахмурившись, произнес он. – Есть вещи, которые все время хочется перечитывать.

– Мне – не хочется, – держась пальцами за виски, безапелляционно произнесла Жанна. – Я работаю. У меня времени нет. И, вообще, я сейчас только детективы могу в руках держать… Или что-нибудь современное.

Ее совершенно не заботило, что подумает о ней двоюродный брат Селены.

– Хорошо, – сухо произнес тот. – Я возьму Тургенева, Плиния, этого вашего Шекспира… Господи, я вас не понимаю – такое издание, гравюры Доре! – вырвался у него стон.

– Ну и берите себе на здоровье, – махнула рукой Жанна, переполняясь еще большей неприязнью к Василию Кирилловичу.

– Я готов вам заплатить…

– Да не надо мне платить! – рассердилась она. – Берите все и уходите!

– Но в букинистическом ваш Шекспир потянет на…

– Нет, это невозможно… – Жанна едва не заплакала. – У меня голова просто раскалывается, а вы…

– Я не могу это взять бесплатно, – насупился гость. – Возможно, вы, Жанна Геннадьевна, не понимаете…

– У меня голова болит! – с яростью повторила она. – Если вас что-то не устраивает – уходите. Я все это завтра на помойку выкину!

Разумеется, она не собиралась ничего выкидывать, но надо же было как-то осадить этого типа.

– Куда? На помойку? – дрожащим голосом переспросил тот.

– Вы не ослышались, – злорадно произнесла Жанна.

– Вы чудовище… – неожиданно произнес родственник Селены.

Жанна опешила.

– Василий Кириллович, а вы… простите, вы кто по профессии?

– Я? Я главный экономист в…

– Нет, где именно вы работаете, меня не интересует, – перебила Жанна. – А семья, дети… у вас есть? И еще – сколько вам лет?

– Нет, семьи у меня нет. Мне тридцать пять лет. Но я не понимаю… почему вы об этом спрашиваете? – с раздражением спросил гость, моргая белесыми глазами.

– Потому что чудовище – это вы, – спокойно произнесла Жанна. – Мужчине скоро сорок – а у него ни жены, ни детей! У него зануднейшая профессия, и он не любит никого и ничего, кроме книг!..

– Да с чего вы взяли?.. – возмутился Василий Кириллович. – И вообще, кто вам дал право…

– Молчите! – закричала Жанна, чувствуя, как пульсирует кровь в висках. – Вы… О, я прекрасно знаю подобный тип мужчин – бессердечных, сухих, которые, кроме своей работы и какого-нибудь скучнейшего хобби, ничего не видят… Книголюб! Шекспира он пожалел, видите ли! Да этот Шекспир уж пятьсот лет как в могиле, и еще тысячу о нем будут помнить… Кто-кто, а Шекспир в вашей жалости не нуждается! Вы меня пожалейте!..

– А вам?.. Сколько вам лет?.. – быстро спросил гость, багровея. – Где ваш муж, дети?.. Ау… Где все? – Он демонстративно огляделся. – В третьем часу дня вы еще валяетесь в постели в совершенно жутком виде…

– Вон! – закричала Жанна. – Вон отсюда!!!

– А я и не собираюсь здесь задерживаться, – торжественно произнес тот и решительно зашагал к входной двери. Принялся щелкать замками. – Еще и не выпускают, елки-палки…

Жанна мрачно наблюдала за его возней у двери, сложив руки на груди.

Василий Кириллович обернулся.

– Послушайте, Жанна Геннадьевна… – уже другим голосом произнес он. – Как все странно получается… За пять минут мы успели разругаться в пух и прах.

– Да я вообще бы вас убила, – откровенно призналась она.

– Гм, сходное желание… – усмехнулся он. – Редко когда приходится наблюдать столь спонтанно возникшую антипатию.

– А по-моему – часто. Каждый день. Всегда. Люди не понимают друг друга, – мрачно произнесла Жанна. – Что иногда на дорогах творится…

– Это точно, – кивнул Василий Кириллович. Дернул дверь за ручку, и она неожиданно открылась. – Надо же, как просто!

Он шагнул на лестничную клетку, а потом повернулся:

– Вот что, Жанна Геннадьевна… я был не прав. Прошу извинить меня. Судя по всему, вы неважно себя чувствуете, а тут я… Можно, я к вам в другой раз загляну? Только, умоляю, не выбрасывайте ничего!

– Посмотрим, – буркнула Жанна и захлопнула дверь.

Удивительно, но перепалка с родственником Селены произвела на нее бодрящее действие. После его ухода Жанна наконец смогла привести себя в порядок. Умылась, расчесала волосы, сварила кофе…

И в этот момент в дверь снова позвонили.

Она почти не сомневалась, что это снова был Василий Кириллович. «Быстро же он вернулся… Защитник Шекспира!»

Она распахнула дверь и увидела на пороге Марата.


Он ни о чем другом не мог думать – только о ней. Уже несколько дней находился в какой-то эйфории. Он был счастлив, потому что она была рядом, за соседней стеной…

Несколько раз они сталкивались у лифта, и каждый раз она столь искренне радовалась встрече с ним, что у Марата перехватывало дыхание. Он едва мог произнести пару слов – «как дела», «привет», «пока»… На большее его не хватало.