Елена Рейн - Ферзь. На грани

Когда увидел Машу в той лачуге, кровь свернулась в венах от желания взять ее. А когда она бросилась за дочерью, надеясь сбежать, завелся. Да так, что яйца заболели. И еще ее дикое сопротивление. Удивила. Такой напор, агрессия. И от кого? От домашнего котенка.

Не дал возможности схватить спящую дочь, дернул на себя и оттащил от постели, тут же получая ладонью по лицу. Она укусила за губу, и на миг отпустил ее, охреневая от дикости строптивицы, но через три секунды нагнал, заваливая на пол. Лотова начала вырываться, кусаться, дергаясь во все стороны подо мной.

Усмехнулся. Это сейчас. А тогда… готов был ее придушить прямо там на полу от ярости, что не мог контролировать свое тело. Готов был взять силой, чтобы успокоить налитый член, причиняющий адскую боль. С силой сдавил тонкие руки, поднимая над головой, не разрешая двигаться, понимая, что контроль на волоске. Я сдерживал порыв вклиниться между стройных бедер и получить наслаждение.

И потом два дня с ней в пути. Сам себе был противен. Будто озабоченный пацан, желающий залезть девке в трусы. Каждое ее движение выбивало из груди горячий воздух. Я бы разорвал ее, если бы не спасался мыслями о том, как после выполнения заказа пойду в клуб и закажу двух способных минетчиц.

Эти голубые глаза, горящие ненавистью ко мне… Впервые было плевать на задание, но понимал, что это к хорошему не приведет. Вид ее упругой попки, колышущихся грудок под тонкой кофтой постоянно приводили мой член в состояние боевой готовности. Ежесекундно был на пределе, не представляя, что будет с ней, если сорвусь.

Я сдерживал себя, чего никогда не делал. И что выкашивало – из-за девки. Она бесила меня с каждым днем все больше и больше, но желал ее еще сильнее. Когда наивный котенок убегал, что я сам ей позволял сделать, не понимая себя, то всегда давал время и находил, предвкушая ее сопротивление.

Мне нужно было подмять ее под себя, услышать прерывистое дыхание, ощутить тонкие руки. Думал, трахну и потом прибью, чтобы успокоиться, но понимал – мне этого будет мало. А когда она решилась соблазнить…

Ударил по рулю, злясь, что так отвлекся, что допустил побег. Единственный раз, когда она смылась по-настоящему – тогда в гостинице. Мария ударила бутылкой и швырнула порошок в лицо. Сучка. И все потому, что похоть скрутила так, что был полностью поглощен манящей девчонкой.

Нашел ее, но, понимая, что нужно закончить дело, отправил сообщение Высокову, чтобы его щенки подъезжали к гостинице. Если бы нет…

Я знал, что через минуту, как увижу ее, девчонка будет подо мной, и эта мысль буквально сжигала изнутри. Я как обезумевший зверь выжидал, а потом…

Стоило вспомнить ее стоны, узкую щелочку, нежное тело – и в сознании все перекрывало. Она как болезнь, поэтому решил избавиться. Но когда взял, что-то чуждое стало рвать на куски от мысли, что этот ублюдок убьет ее. После отчаянного признания все пробил про нее и охреневшего любовника, и то, что узнал, привело в бешенство.

Высоков… Если встретимся с ним, то поговорим, а пока я выполнил дело, а его люди не справились. Бывает… когда не отвечаешь за свои слова.

Взял смартфон и вошел в программу, просматривая через спутник, в каком направлении сейчас они движутся. В мягкую игрушку Алены спрятал датчик. Еще некоторое время недовольно таращился, пытаясь понять, зачем оно мне сдалось, а потом решил удалить все к чертям собачьим. Но палец завис в воздухе, и через секунду я вышел из программы.

Пусть спокойно живут, а огонь в крови потухнет, как только возьму себе выходной. Был уверен, что любая очень активная умелица, а лучше несколько, смогут успокоить мой член, и уже через минуту даже не вспомню о голубоглазой девочке, с такой страстью царапающей мои плечи.

Шесть месяцев спустя

Мария

Стояла у детской качели, наблюдая, как Алена с Вероникой строят башни из песка, сидя на корточках в большой песочнице. Уже час как играли дружно, а я с улыбкой наблюдала за ними. Посмотрела на чистое небо и улыбнулась. Прохладный ветерок нежно ласкал локоны, раскидывая в разные стороны. Не верила, что теперь у нас все хорошо. Спокойно, душевно и так тепло от счастья. И все благодаря чудесному человеку, невероятной девушке, которую мы встретили на своем пути – Лисиной Ирине. Отзывчивой и до невозможности доброй.

Когда приехали в Москву, еще не знали, куда податься, а с деньгами было трудно. С банками появилась проблема, и мне необходимо было подъехать лично, чего я не могла сделать, поэтому оказалась без средств к существованию. Я не представляла, как буду выкручиваться и тут услышала голос Ирины. Она предложила переночевать у нее, услышав наш с дочерью разговор, а потом попросила остаться. Не знаю почему, но доверилась, пусть и было страшно, но, заметив в ее глазах столько тепла и надежды, не смогла отказаться и не пожалела.

Мне было неудобно жить нахлебниками, но я не могла найти даже подработки, пока подруга не предложила рисовать картинки на заказ и даже нашла заказчиков, поэтому стала чувствовать себя уверенней и покупать вещи своей девочке и себе. Недорогие, но уже что-то. Ира же постоянно приходила с подарками, счастливо улыбаясь каждый раз, когда видела восторг в глазах Алены.

Я успокоилась, вошла в колею и стала жить обычной жизнью. Но в последнее время, во время прогулок с дочкой, мне становилось не по себе, и я вновь стала бояться выходить на улицу. Выжидала момента, чтобы на площадке играло много детей с родителями, или прохаживались с подругой, стараясь держаться на виду у всех.

Услышав предупреждающий кашель, резко обернулась и посмотрела на отца Вероники, с которой играла моя Алена.

– Добрый вечер, Маша, – вежливо произнес высокий мужчина с густой копной черных волос, впервые обратившись ко мне по имени.

Я смутилась и, выдавив улыбку, ответила:

– Добрый вечер.

В это время Лариса Егоровна, теща мужчины, поспешно уходила в сторону своего дома. Как только джип Виктора заезжал на парковку, она поспешно убегала, забывая проститься. Она хоть и не любила зятя, но с внучкой сидела, пока он был на работе. Женщина первое время держалась обособленно, как и я, а потом сама подошла с вопросом, и мы разговорились. Мне так не хватало общения, и я с интересом слушала каждое слово и с горечью принимала ее отчаянье и боль. Год назад у нее умерла единственная любимая дочь. Молодая и красивая, ей бы жить да жить, но судьба так распорядилась. В один момент жизнь внезапно оборвалась. Оторвался тромб… а случилось это в обед на улице, когда она гуляла с ребенком, и пока приехала скорая, женщина умерла на детской площадке. Очень неожиданно и страшно. Мужчина долгое время горевал, а вот недавно Лариса Егоровна поняла, что он встречается с женщинами, и очень расстроилась, гневаясь, что забыл про ее дочь.

– Девочки очень хорошо играют, – заметил он, жадно всматриваясь в мое лицо, отчего стало неудобно. Обычно Виктор здоровался и забирал дочь домой или отвозил в ресторан, а сегодня изменил своим традициям.

Я поспешно кивнула и отошла, но он словно не заметил и подошел еще ближе.

– Мария, а как вы смотрите, чтобы отправиться завтра в парк на карусели? Уверен, девочкам понравится. Я приглашаю, если позволите.

Такое интересное предложение, но меня что-то сдерживало от положительного ответа. Возможно, я считала, что мне нельзя сближаться с мужчинами, но он же хотел порадовать девочек. Или нет? Я боялась верить… именно мужчинам. До такой степени обожглась, что опасалась всего. Конечно, это потом пройдет, но пока меня ищут, не стоило доверять никому.

Подняла взгляд и чуть не вскрикнула, когда Виктор оказался почти вплотную, отчего соприкоснулись телами. Он улыбнулся и, взяв за руку, произнес:

– Простите, я вас напугал. Не нужно было так близко подходить. Просто вы такая нежная и хрупкая, что вас хочется постоянно оберегать.

Застыла, пытаясь понять его слова. Я ему интересна? Отступила на шаг и взволнованно прошептала:

– Виктор, я…

– Может, я рано заговорил об этом, вы простите, но вот знаю вас уже полгода и мне хотелось бы, чтобы мы подружились… стали ближе.

Он вновь подошел вплотную, и я словно впервые посмотрела на него, наблюдая в темно-карих глазах надежду и потребность. Мужчина был красив. Высокий, стройный, хорошо развит физически. Темная кожа очень красиво сочеталась с белоснежными рубашками, которые он предпочитал ежедневно одевать на работу. На лице всегда доброжелательная улыбка и интерес. Виктор говорил, где работал, но я забыла. У меня так бывает, когда во время разговора задумывалась о своем. Неудобно, но ничего с собой не могла поделать.