предоставили для газеты — ложь, — говорит Ник.
— А, может быть, ваши слова ложь, мистер Холд? И
вы пришлю сюда, чтобы снова показать мне, как
забираете мою дочь? Снова спровоцировать инфаркт, а того более и мою смерть? — ядовито спрашивает
отец.
— Папа, хватит. Никто из нас этого не хочет, Ник
пришёл, чтобы поговорить. Прошу тебя, послушай его
и поверь так, как верю я. Потому что тебя обманули, папа, тебя решили подставить, как и его, — с мольбой
шепчу я, смотря в отцовские глаза.
Я вижу, как ему сложно принимать это, вижу, как
нехотя он кивает и складывает руки на груди. Но я
буду защищать Ника, не дам снова разбить наш
хрупкий мир.
— Тогда я продолжу, — говорит Ник, немного сжимая
мои плечи, видимо, чтобы меня так сильно не трясло.
— Мои люди проверили все данные, которые вы
передали. Таких людей не существует, не существует
такой больной и никогда не было. У меня есть связи в
Оттаве, и это было легко проверить. Для вас
разыграли спектакль, мистер Пейн. К сожалению, видеозаписи с вашим посещением клиники не
нашлись. Они тоже пропали, из чего можно сделать
вывод, что эти люди рассчитали всё.
— Не может быть, — шокирована шепчет отец. — Я
сам...я видел эту девушку, я видел списки...
— Это все ложь. Я не отрицаю, что моё прошлое не
такое красивое, как каждому из нас бы хотелось. Как и
ваше в принципе. Но на моей памяти не было таких
эксцессов, как и сейчас я не связан с наркотиками, о
коих вы упомянули. Каждое слово, которое вы
услышали, сфабрикованные улики, которые мы имели
на руках, должны были подставить именно вас, но
никак не меня. Эта информация, даже если бы и
вышла в газете, то её моментально бы уничтожили, как и вас. Но благодаря Мишель, доверившейся мне, хотя признаю, я не достоин этого, мне удалось
разобраться в этом без последсвий, — я дотрагиваюсь
до руки Ника на своём плече и сжимаю её, ожидая
ответа отца.
— О, Господи, но как? Я же верил...я видел... — бессвязно бормочет он, пока с его лица спадает вся
краска.
— Предлагаю вам забыть об этом, как о досадном
недоразумении. И у меня есть ещё один вопрос, который я хотел бы объяснить вам, — папа поднимает
голову на Ника, а я хмурюсь, не зная, что ещё же
осталось.
— Начну с того, что, если вы ещё раз поднимите руку
на эту девушку, я подниму руку на вас. Это
предупреждение, которое вы должны усвоить. Я не
позволю, чтобы кто-то причинил ей физическую боль.
Также вы больше ни разу не упомяните о том, насколько она хороша, насколько выгодна. А теперь
последнее. Ваша компания, в которую вы так много
вложили, и так много выудили из неё. Корпорация
практически затонула, нет шансов на её спасение. И
мы отказали вам в содействии лишь потому, что это
было бессмысленно. Сколько бы мы ни вложили в неё, она потерпела бы крах. Потому что надо чистку
проводить с работников и бухгалтерии, но никак не
искать источники вложений. Компанию разворовывают
с молниеносной скоростью, продают активы на чёрном
рынке, оставив вас в дураках. И моё предложение
следующее, как только корпорация заявит о своём
банкротстве, то мы выкупим её по самой низкой цене.
Мы уже выкупаем её. И хотели бы видеть вас в числе
оставшихся и готовых поднимать её с нуля
сотрудников. Я обещаю вам полное содействие со
своей стороны, но с вашей же требую полное
подчинение и открытое доверие к нам. Никакого
мошенничества, никакого воровства. Мы будем
следить за всем, чтобы не повторить снова эту участь, которая постигла её, — Ник замолкает, и в палате
наступает тишина.
Я не могу поверить, что он это делает. Мои глаза
начинают слезиться от благодарности, от удивления и
восхищения в глазах отца, от того, что он это делает
для меня. Я поднимаю голову на Ника, оборачиваясь, и вижу усталую улыбку, говорящую, что и ему было
высказать это сложно. Но я горжусь этим человеком.
— У меня нет слов, мистер Холд. И я должен принести
вам свои извинения за все, что говорил. Я
думал...ведь я думал, что прав, что защищаю её от
вас. А оказывается, надо было защищать от меня. Я
почту за честь работать на корпорацию, и обещаю
вам, что сделаю все, что в моих силах, чтобы отбелить
своё имя, — говорит отец, и я поворачиваюсь в его
сторону, улыбаясь ему.
— Я рад, мистер Пейн, тогда заключим перемирие, — Ник отрывает руку от моего плеча и протягивает её
папе.
— Ещё раз приношу свои извинения, — тихо
произносит отец, пожимая его руку.
— Я их принимаю. А сейчас я оставлю вас наедине.
Жду тебя, Мишель, внизу, — Ник отходит от нас, и я
наблюдаю, как он выходит из палаты.
— Боже, какой я идиот, — отец сжимает руками
голову, а я вздыхаю, пересаживаясь на его постель.
— Нет, папа, ты не идиот. Просто тебя хотели
подставить. Но...я...я хочу, чтобы ты поверил ему. Ник.
Он самый лучший мужчина в моей жизни, — говорю я.
— Ты не понимаешь, Мишель, не понимаешь...Я тоже
верил, верил безоговорочно, потому что...так верил, — шепчет он, шокированный до сих пор словами Ника.
— Я понимаю, папа. Как ты себя чувствуешь? — перевожу я тему, и он разводит руками, показывая
палату.
— Как протухший овощ, но я завтра поеду домой. Мне
разрешили. И это теперь мне необходимо. Ещё твоя
мать рассказала, что ты собрала вещи и уехала.
— Она приходила?
— Нет, конечно. Твоя мать развлекается, она звонила
мне. Но, Мишель, послушай. Сейчас все у вас хорошо, как я могу видеть. И ты влюблена в него, и он, надеюсь, тоже оценил тебя по достоинству. Но помни
одну вещь — у тебя есть дом, у тебя есть место, где
ты можешь спрятаться. Оно должно быть у каждого
человека. И если что-то пойдёт не так, то, не думая, езжай домой. Поняла меня?
— Папа...
— Обещай мне, что если ты почувствуешь
опасность...я не могу объяснить всего, но все же, каким бы хорошим ни был Николас Холд, он имеет
тёмное прошлое. И оно может вернуться в самый
неподходящий момент, то спрячься. Обещай мне, — папа берет меня за руку, и я киваю.
— Хорошо, — произношу я, хотя знаю, что все его
опасения беспочвенны, продиктованы
воспоминаниями об обманщиках и их фактах.
— А теперь иди, мне нужно отдохнуть, — он отпускает
мою руку, откидываясь на подушки.
— Пока, — я встаю с постели и иду к двери.
— Мишель, — зовёт он меня и я оборачиваюсь.
— Я люблю тебя, доченька, люблю больше всех и
верю только тебе. Но не обмани саму себя, как это
сделал я. Я горд, что ты выросла такой, как я ни
старался сделать из тебя мою куколку, ты имеешь
стержень. Не позволяй никому сломить его, — меня
останавливают его слова, и я хмурюсь, смотря, как
глаза отца наполняются слезами печали.
— Папа...
— Уходи, Мишель, — он закрывает глаза, показывая
мне, что разговор окончен.
Мне ничего не остаётся, как выйти из палаты и
спуститься вниз, а оттуда подойти к Нику, стоящему у
машины.
— Все хорошо? — спрашивает он.
— Да, спасибо тебе. Спасибо за то, что ты облегчил
ему жизнь. Ник, у меня такое ощущение, что скоро я
его потеряю. Не знаю почему, но в душе, как будто
образовывается пустота на его месте, — делюсь я с