направлении, которое ты захочешь. Вот это я понимаю
под отношениями. И я понимаю твои чувства, тебя всю
жизнь считали экспонатом. Но я вижу только женщину, которая нуждается в опеке и защите. Нуждается во
мне.
— Прости меня, наверное, и я волнуюсь. Прости, не
знаю, что на меня нашло. Но и мне сложно принять
все это, — я показываю на кухню, а Ник приподнимает
уголок губ.
— Я знаю, что ты богат, Ник. Если раньше я могла
тебе сказать, что у меня все это есть. То сейчас...
— Сейчас тоже это можешь сказать, потому что все
моё — твоё. И я не хочу говорить больше об этом.
Прими это просто так, без каких-либо подозрений и
мыслей, догадок и выводов. Прими меня вот таким, желающим дать тебе лучшее, что я имею. Лучшее, что
есть во мне, — Ник подходит, обнимая меня за талию.
— Хорошо, — вздыхаю я. — Прости меня. Тогда я
пойду одеваться?
— Иди, а вечером мы будем танцевать. Ты и я, и пусть
все смотрят и завидуют, что мы это можем делать, — он чмокает меня в нос и отталкивает, шлёпая по
ягодице.
Вот о чём я и говорила, когда ты жаждешь услышать
от него иные слова, твоё сердце готово выплеснуть в
воздух тонну розового дыма, тебя больно бьёт о
землю, возвращая из твоих фантазий. Я не знаю, что
это за дрянная наша особенность, знать наперёд.
Возможно, это от неуверенности в себе или же в нём.
Не знаю. Но не хочу портить ему этот день, раз он так
настроен. И надеюсь, что завтра моя мрачная
внутренняя стерва расслабится.
Переодевшись, я прощаюсь с Ником и спускаюсь, чтобы встретиться с Майклом и без особого
энтузиазма поехать в салон. Конечно же, самый
лучший, самый закрытый, тот самый, который мне уже
не по карману. Я не имею права тратить деньги, которые лежат у меня на карточке, потому что даже не
знаю, есть ли они. У меня осталась только наличка, и
то пару тысяч.
Я вздыхаю, ложась на кушетку для массажа, и
стараюсь забыть обо всём. Только он и я, и этот вечер, который надо пережить. Я понимаю, что ему было
вчера не комфортно под взглядом матери, он не
ожидал этого появления. Но радость, которую я
испытала от его слов, была необходимой.
Я задремала, пока моё тело услаждали маслами, разминая мышцы. Затем меня отводят в личную
комнату, где предлагают лёгкий обед и чай. А после
всего этого, когда в голове одна эйфория, начинают
заниматься эпиляцией, ногтями, волосами.
В итоге, я теряю счёт времени, когда уже уставшая ото
всех манипуляций с головой и лицом, меня
поворачивают к зеркалу. Я привыкла видеть это
отражение, и, наверное, я бы оценила старания
мастеров по достоинству, если бы не имела с
рождения на это денег. Но я имела, и поднятые в
замысловатую причёску волосы не отдались трепетом
в груди, как и искусный макияж. Но я улыбнулась
своей заученной для этого годами улыбкой и
поблагодарила всех, уходя из салона и садясь в
машину к Майклу, сделавшему мне комплимент.
Поднимаясь на лифте, я заставляю себя улыбаться и
не показывать Нику, что я бы все отдала, чтобы
провести вечера вдвоём. Чтобы запомнить навсегда
его искреннее счастье и радость, ведь я уверена, что
там, на торжестве, он снова замкнётся и не даст волю
самому себе.
— Ты собираешься выходить или же будешь
переодеваться в лифте? — я слышу насмешливый
голос и моргаю, озираясь и слыша неприятный писк
вокруг.
— Черт, — цокаю я, заходя в квартиру и встречаясь с
Ником.
— И как тебе отдых? — спрашивает он, оглядывая
меня.
— Отлично, спасибо, мне было это необходимо. Ты
был прав, массаж приятно расслабил тело. И вроде бы
твои подарки на моём теле стали светлее, — говорю я, снимая куртку и передавая ему.
— Я рад, Мишель, — отвечает он, вешая куртку и
закрывая шкаф, поворачиваясь ко мне.
— А ты что делал? — интересуюсь я.
— Ездил домой, надо было...надо было съездить туда.
Потом проверил все ли готово к вечеру, вернулся, принял душ и сел за проверку отчётов. Тебе было
веселее, — Ник обнимает меня за талию, ведя к
спальне.
— А какой ты подарок приготовил маме? У меня...я
ведь ничего не купила...я даже не знаю...
— Ты и не должна ничего покупать, крошка. Я подарил
украшения и помог организовать небольшой бизнес
для неё, — перебивает он меня.
— Какой?
— Она любит готовить. И в свободное время от
преподавания, будет давать курсы по выпечке и
другим блюдам для желающих.
— Думаю, я буду в числе первых, — смеюсь я.
— У тебя будет личный учитель, Мишель. Я, — Ник
останавливается перед ванной и поворачивает меня к
себе. Я удивлённо смотрю на него, не понимая, что
послужило причиной остановки. Он словно хочет мне
что-то сказать, и у него не получается. Он сдвигает
брови, а глаза бегаю по моему лицу.
— Что-то не так? Тебе не нравится, как меня
накрасили? — подсказываю я.
— Нет, все хорошо для такого вечера, хотя я бы
предпочёл видеть твои волосы распущенными, и
никакого макияжа. Без макияжа ты выглядишь...другой.
А сейчас я вижу ту самую Мишель, которую встретил в
День Всех Влюблённых. Которую...я думал о тебе
иначе, но сейчас я многое бы поменял. Но мне
остаётся только менять настоящее, и все хорошо, просто я не знаю, как ты отнесёшься к тому, что я
подготовил. Если взять во внимание то, как ты
отреагировала на поход в салон, — медленно
отвечает он.
— Ник, забудь, правда забудь. Я не хотела тебя
обидеть, и мне интересно, что ты приготовил.
Обещаю, что приму все из твоих рук с радостью, — заверяю я его, и он кивает.
— Тогда пошли, — он берет меня за руку и вводит в
ванную комнату, а оттуда распахивает дверь и я
замираю.
— О, Господи, — восхищённо шепчу я, смотря на
манекен, одетый в невероятное чёрное платье в пол, с
оголёнными плечами, расшитое всевозможными
камнями и прозрачное от бёдер. А низ его украшен
вышивкой и новым блеском камней.
— Я...я увидел его и заказал. Я не предполагал, что ты
пойдёшь в нём на день рождения моей матери. Я
планировал другое мероприятие, но мне показалось, что сейчас его время, — несколько нервно говорит он, и я поворачиваюсь к Нику.
— Оно...у меня слов нет. Оно безумно красивое, — произношу я, подходя к платью и обходя его, разглядывая со всех сторон. Да, у меня гардероб
забит кучей разных платьев, но это...это от него и это
делает его бесценным. Это его выбор для меня, это
планы, которые строит он в отношении меня. И нужно
ли мне ещё что-то? Пора бы успокоить душу и
улыбнуться, немного скованно и благодарно. Только
бы не расплакаться.
— А оно не слишком шикарное для этого вечера? — спрашиваю я.
— Нет, оно не достаточно шикарное для тебя. Но
нормальное для этого вечера. Надень его, а я помогу
застегнуть, — предлагает он, подходя к манекену и
расстёгивая платье, стягивая его и кладя на диван.
— Выбор белья за тобой, — напоследок говорит он, выходя за дверь. — Позови меня, я хочу участвовать в
этом.
Он закрывает дверь, а я опускаюсь на колени, дотрагиваясь до платья. Чем я заслужила это счастье?
Чем же?
Я снимаю с себя джинсы, футболку, кроссовки и